Уверенность — лучшее для очаровательных девушек

       Ильмени ненавидела балы.        Она предпочла бы до сих пор находиться в бедных районах или на плантациях, но Ведам Дрен, её отец, на этот раз категорично приказал прийти, быть яркой, чтобы все запомнили её как молодую весёлую женщину, дочь герцога. И неважно, какие у той взгляды на жизнь.        Исчезновение Ильмени породило слухи, будто её дядя Орвас приложил к этому руку с помощью Камонна Тонг.        Слухи, вредившие интересам Великого дома Хлаалу.        Слухи, что её отец может лишиться власти.        Возможный захват власти Орвасом и кем-либо из его окружения был бы поражением для «Двух ламп».        Дядя, будто почувствовав мысли Ильмени, вышел из толпы и встал рядом с племянницей. Он был одет в тёмно-фиолетовую одежду из тяжёлой дорогой ткани, расшитую серебряной нитью, скорее всего, стоившую, как несколько десятков рабов.        Ильмени склонила голову, чтобы скрыть презрение.         — Моя племянница! Хорошеете с каждым днём… Новости о вашем недомогании меня опечалили. Я надеюсь, сегодня вы чувствуете себя хорошо или, по крайней мере, лучше! — Орвас улыбнулся.         — Всё в порядке. Отлично себя чувствую. Спасибо за беспокойство, дядя. Мне очень жаль, что я заставила вас поволноваться, — ответила Ильмени.         — Я рад. В таком случае хочу пригласить вас на танец.        Танцы Ильмени не выносила вовсе. А точнее, ничего не имела против бальных танцев, скорее — против танцоров обоего пола, занятых только забавами — одеваться, как хотят, спать, с кем хотят, размалёвывать лица и накручивать локоны. И чтобы никто не посмел заставить их работать, в чём-либо себя ограничивать, навязывать обязанности и идти на жертвы.        Бывали дни, когда Ильмени ненавидела толпу знати похлеще, чем Камонна Тонг. Бывали дни, когда такое сравнение казалось ей неуместным, даже если половина знати была обязана своей одежде и украшениям рабам, трудившимся на плантациях.        Но у Камонна Тонг, по крайней мере, были свои принципы, и Ильмени при всей своей симпатии к Империи не понимала, как при стремлении к свободе и независимости могло быть ключевым элементом в культуре данмеров проклятое рабство.         — Дядя, все знают, что вы великий танцор. Я же долго не танцевала и боюсь своей неуклюжестью причинить вам боль! — сделала попытку отказать Ильмени. Улыбка Орваса развеяла её сомнения.         — Тем более. Не стоит тратить время на плохих танцоров, если вы чувствуете себя неуверенно. Особенно если вы принадлежите к роду Дрен.        У Орваса были мягкие ухоженные руки. Руки, которые никогда не знали работы, кроме интриг и «войн» между знатью, вспомнила во время танца Ильмени, но эти руки были запачканы в хаджитской и аргонианской крови. У рабов нет времени для бальных танцев. Они не умеют читать. Это позор, что все здесь в этом погрязли.         — Не заметно по вам, что вы боле… что был такой долгий перерыв! Вы двигаетесь так же плавно, как и раньше! — заметил Орвас.         — Спасибо, дядя! Комплимент от такого опытного танцора много значит для меня, — поблагодарила Ильмени.        Ей удалось это озвучить беззлобно, если учесть, что «Две лампы» загорятся сегодня ночью, когда большая часть знати будет находиться в Эбенгарде — величайшей компании всего времени. Аболиционисты попытаются освободить часть рабов.         — Я рад, что ты вместе с Орвасом, моя дорогая! — раздался голос отца. Теперь отец. Все только и обсуждают, злилась Ильмени, что её сегодняшнее появление на балу после долгого отсутствия, несмотря на слухи, ходившие среди бедняков, произвело фурор. — Если я умру, он будет твоим законным опекуном. Ему достанется большая часть имущества и, вероятно, власть. Тем лучше, что он тебе нравится.        Ильмени встревоженно посмотрела на отца. В его глазах она увидела глубокую грусть.        Беспокойство.        И нежность — по отношению к дочери.         — Почему?.. — Ведам Дрен был далеко не стар и полон сил… Что-то шевельнулось в голове Ильмени, будто двемерская шестерёнка. Всё встало на свои места. — Дядя… Он хочет вас убить?!        Ведам улыбнулся.         — Думаю, да. Не беспокойся об этом слишком сильно, я принял меры безопасности. Нанял охранников. Убийца, который подошёл ко мне слишком близко, плохо кончил. Но на всякий случай… — он кивнул незнакомцу, сидевшему в углу зала. — Будь с ним вежлива. Не имеет смысла, учитывая твои взгляды, ещё и выражать антипатию.         — Принял меры… — Ильмени широко открыла глаза. — Он хочет убить тебя. Ты не должен иметь с ним ничего общего, а не «принимать меры безопасности»! Нанять убийц, например! Или, по крайней мере, забрать его деньги!         — Это его наследство. У меня нет никакого права так поступать. А насчёт убийства… Ильмени, не говори так. Он брат мой!         — Ему это не мешает!         — Орвас верит в великое восстание, падение Империи и независимость Морровинда. Я не согласен с его взглядами и методами, но я не согласен и с тобой, моя дорогая. Все мы творим то, что считаем лучшим для нашего народа. Орвас тоже. Все мы пытаемся служить на благо нашему народу. Идеологические споры не должны мешать нам. — Опять взгляд, полный нежности. И кого отец пытается убедить быть самим собой? Злость вспыхнула в душе Ильмени, искренняя ярость. — Мы семья.