23 ноября. 857 год.
Отдайте свои сердца, во имя человечества, солдаты!
Отдали. Саша, Жан, Конни, Микаса, Армин… А остальные? Их просто не помнили, давно забыли размытые лица буквально сразу после кремирования. Никто не помнил голоса, никто не помнил улыбок и заслуг. Они были попросту несколькими членами разведки, что погибли напрасно. Так ведь заведено — погибнуть без смысла в пасти гиганта.А королева?
Черная, грозовая туча медленно заволакивает розоватое небо, изредка окрашивая его яркими молниями. Слабый звон тяжелых капель по крыше, и больше ничего. Тишина. Лишь сбитое и рваное дыхание. Оба смотрят друг на друга пронизывающим до дрожи взглядом, не решаются проронить даже слово. Это игра? Это игра. Но в ней нет победителя, а лишь проигравшие, что давно уже поплатились своей судьбой.Ей кажется, не до этого.
Они встретились буквально утром, перекинулись парой уставших взглядов. Никаких лишних слов, никаких приветствий. Ведь это уже не нужно. Зачем? Они уже не те, какими были в восемьсот сорок пятом году, давно забытом, давно смытым дождем. Они не притворщики, они не дети. Они — куклы жизни, что беспощадно рвет их нити и кидает в пыльную коробку давая понять, что все кончено. Он — новый командор, что вскоре сгниет в земле. Она — королева, что вскоре покончит с собой. Они играют роли, хотя упорно уговаривают себя, что так нужно, что такова судьба, что они счастливы. Счастливы? Преувеличение. Нет, никто так не думает, не уговаривает, не надеется. Это все игра, в которой нет победителя, но есть проигравшие. Есть Йегер и Рейсс, обреченные на погибель. Они ведь следующие? Ему остался год, от силы два. Он не был таким сильным, как раньше и она это прекрасно замечала, но не испытывала жалости или сочувствия. Даже сейчас, сидя напротив друг друга, медленно вырисовывая тонким пальчиком замысловатые узоры на ладони юноши, Хистория была пуста. Слезы давно перестали литься из нежно-голубых глаз, в которых шатен когда-то нашел свой океан.Она давно смирилась с постоянной гостьей и ждала ее, как родного друга. Добро пожаловать, Смерть.
Розы устало склоняются под тяжелыми каплями, буквально стонут. Никто не обратил внимания, кроме Эрена, что краем глаза устало взглянул на окно. Его дернули за руку, заставляя вновь смотреть на королеву, всматриваться в знакомые, но потерянные линии лица. Это был их диалог, их пустой диалог. Сколько лет прошло, Хистория? Что ты испытываешь прямо сейчас, глядя на него, осознавая, что он единственный, с кем тебе действительно удалось сохранить контакт? Она не видела его слишком давно и кажется уже давно позабыла, каким он был в свои пятнадцатые годы. В малахитовых глазах исчез жизненный блеск. Волосы касались плеч. Кажется, Йегер сильно повзрослел, давно научился себя сдерживать, в особенности, после исчезновения Аккерман. А ты, Эрен, что можешь сказать про королеву? Юноша жадно осмотрел девичье лицо. Он давно стер из памяти ее нежную улыбку и ту маску, называемую «Кристой». Хистория была холодна и непреклонна даже перед старым товарищем, если его можно назвать таковым. Да, она действительно была красивой, подобно тому кустарнику алых роз за окном, что вечно притягивал к себе взгляды. Она хорошеет с каждым годом, становиться все желание, но гниет изнутри. Эрен чувствует, как внутри королевы давно пропала любовь. — Эрен. — ее голос медленно разбивается об стены превращаясь в хрустальные осколки. — Как давно умер Армин? Она не знала о смерти юного командора, даже не подозревала. Сия новость не удивила Рейсс, скорее, заставила усмехнуться. Она была права, ведь Арлерт не настолько силен, чтобы продержаться больше года. А нет, сколько служил этот парень? Два года? Три? У него кажется, уже была жена, но это уже далеко не ее дело. Ее больше волнует дата его смерти. — Пару месяцев назад. — честно отвечает шатен вздыхая и поднося ладонь к губам. — А как давно погиб Жан? Микаса? Саша? — она холодно скользит взглядом по юноше.Он не знает, Хистория.
Он не помнит, шумно вздыхает, опускает взгляд. Он не помнит. Он не знает. Буквально в конце августа, он видел его, потрепанного, с приемником, что жутко был похож на него. А что теперь? Кирштейн мертв. Как? Неизвестно. Он не помнит, нервно кусает нижнюю губу, сжимает кулаки. Он не помнит. Он не знает. Он видел ее в прошлом году где-то в толпе. Она была счастлива, наверное. А может, это была и не Аккерман. Но, что теперь? Мертва. Как? Неизвестно. Он помнит. Ее единственную помнит. Помнит, как со слезами она отрезала затупленными ножницами шелковые пряди, как холодно провожала взглядом окровавленное тело Спрингера, как сжимая клинок медленно прощалась с жизнью. Она мертва. Мертва, как и все. — Хистория? Она молчит. Она не помнит других имен, разве что Смита, разве что Аккермана, разве что Зоэ. Она не помнит других имен, но хмуриться, когда слышит эти фамилии, не решается спросить на их счет. — Эрен. — ее тонкая рука медленно скользнула к щеке обдавая слабым теплом.Они не знают, как они погибли, но они знают, что их тела унес огонь.
В груди что-то сжимается, заставляет Эрена охотно прильнуть к руке. Ему хочется, чтобы нежные пальцы медленно перебирали его спутанные пряди волос. Ему хочется ощущать обжигающее дыхание на своей шее. Ему хочется чувствовать нежность губ на лице. — Я люблю тебя. — мягко выдавливает Йегер. — Я люблю тебя. — мягко выдавливает Рейсс. Он усмехается, она плачет. Они слишком долго скрывали свои эмоции. Они слишком долго были командором и королевой.