***
B is for Borders. Нос к носу с Сокджином Чонгук столкнулся через пару недель, почти ночью, когда вернулся в школу после тренировки, забыв забрать учебник к завтрашним урокам. В темном коридоре учитель близоруко щурился, пытаясь найти свой шкафчик. - Хённим, вам помочь? - Сокджин вздрогнул, поворачиваясь к нему, только сейчас заметив, что в пустующей школе остался не в одиночку. Ученик смотрел на него внимательно, а, может, так только казалось из-за неяркого освещения стремительно заходящего солнца. - Да, если не сложно, - мягко улыбнулся он, кивая на шкафы, - очки разбил сегодня, а теперь не могу найти свой шкафчик. Никак не запомню, как они расположены. Чонгуку стало вдруг смешно. Вне классной комнаты с историка слезла облупившаяся побелка дистанции между учеником и учителем, насколько он там его старше? Лет на пять? Шесть? Повинуясь дурацкому желанию, Чонгук взял Сокджина за запястье и подвел его к нужному шкафу, на котором угадывалось имя. Не то чтобы он обладал зрением кошки, но все же явно видел лучше, чем очкаристый учитель. Запястье у преподавателя тонкое, по-девичьи хрупкое. В голове у Чонгука щелкает дурацкими сплетнями про то, что новым историком должна была быть девушка. Темнота скрадывает все-таки мужскую сокджинову фигуру, а без пиджака он кажется визуальнее меньше, чем Чонгук, обтянутый в спортивную футболку после тренировки. Где-то здесь проходит граница. Сокджин нервно и дерганно выдергивает свою руку из его пальцев, отворачиваясь к шкафу и демонстративно начиная греметь связкой ключей. От квартиры, кабинета, шкафа, машины, еще каких-то навешанных брелков. - Спасибо, Чонгук. - Обращайтесь, хённим.***
C is for Caution. Первым предупреждающим звоночком о том, что что-то идет не так, стал поиск Сокджина по социальным сетям. И даже успешный. В инстаграмме профиль даже открытый, с фотографиями из Сеула, с университетскими друзьями, с каким-то парнем, который обнимает его на фоне СМовского агентства, несколько видео с Марио, какие-то скриншоты с музыкой, которая ему нравится. Чонгук и не заметил, как долистал его профиль до самой первой фотографии. Кто-то сфотографировал его со стороны, видимо, в старбаксе на Рождество, судя по украшениям. Светлый, бежевый свитер под горло, широкое кольцо на безымянном пальце, взгляд куда-то сквозь стекло. Почти постановочное фото. Красивое, до ощущения нереальности. До ощущения, что на этой фотографии совершенно другой человек. Не тот, который может запустить через весь класс мел, если спалит с мобильным телефоном. Последним тревожным колоколом стал тот факт, что он эту фотографию сохранил, щелкнув по иконке скриншота на мобильном телефоне.***
D is for Damn. Чонгук про историю не слушает. Ни про Версальский договор, ни про Киотское соглашение. Чонгук залипает, выискивая в преподавателе черты того человека с фотографии. Самое проблемное, что - находит. И не одну. То, как он смотрит из-под стекол очков. То, как поджимает пухлые губы, когда слышит неверный ответ. То, как сжимает в пальцах мел, выписывая на доску бесконечные даты из учебника. Чонгук про историю не слушает. Чонгук искренне матерится про себя, сжимая ладони в кулаки под партой и пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь другом. С Сокджином хочется _дружить_. По крайней мере, Чонгук свой нездоровый интерес объясняет именно этим. Ему хочется быть одной из этих фотографий в инстаграмме Сокджина, где он смеется в голос, упираясь лбом в плечо какого-то хмурого сеульского парня в черной толстовке. Про свою ориентацию в семнадцать лет думать не хочется. Ему нравятся девушки. Красивые, с длинными волосами и стройными ногами. У Сокджина ноги длинные и стройные. На новой фотке в инсте Сокджин в спортивных шортах и растянутой серой майке. Черт.***
E is for Escape. Смешно то, что Чонгук вмазывается в Сокджина снова в полутемном коридоре. Последний рабочий день перед Чусоком. Историк выглядит немного нервным и уставшим, когда запихивает последнюю папку с тестами в свой шкаф. И снова вздрагивает, когда его окликают. - Почему ты всегда так поздно в школе? - С тренировок возвращаюсь, забрать школьную сумку, чтобы туда-сюда ее не тягать. Сокджин улыбается такому обыденному объяснению и кивает, запирая шкафчик и накидывая себе на плечи тонкое осеннее пальто. - Уезжаете в Сеул? - Да, надо с родными повидаться, - с запинкой тянет он, повесив лямку сумки себе на плечо. Из школьного здания они выходят почему-то вместе. Сокджину надо сворачивать направо - к учительской стоянке. Но он почему-то стоит у ворот. - Жаль. Здесь, в Пусане, Чусок справляют по-другому. - Странно. Мне казалось, я тебе не нравлюсь. Ты никогда не слушаешь мои уроки. - Хённим, когда кажется - надо молиться. Чонгуку странно. Он не понимает ни собственного желания снова прикоснуться к чужому запястью, сжать его в пальцах. Не понимает, почему учитель все еще с ним разговаривает, остановившись на полпути к стоянке. Мысли путаются, как на карусели. - Ты похож на моего друга. Он тоже так себя ведет, - Сокджин улыбается. Так искренне и широко, что у Чонгука сердце пропускает удар. А потом несется, как бешеное, потому что учитель треплет его по волосам и почти по-дружески машет ему, исчезая на дорожке, ведущей к автомобилям. Чонгук сбегает из школы, бежит вниз по холму и ступенькам, мимо своего дома, мимо дома Чимина, мимо-мимо, к самому берегу моря. Чтобы проветриться. Чтобы выдохнуть и остановить скачущее невпопад сердце. Что, черт подери, происходит?***
F is for Feelings. В инстаграмме у Сокджина новые фотографии. Расцвеченный фестивальными красками Сеул, доверху забитый стол с размытыми очертаниями его семьи. Очередное селфи в розовой кепке и комментарием "поход по магазинам удался". К очередной постановочной фотографии Чонгук оказался искренне не готов. Не готов к интимному освещению на ней, заправленной кровати размера кинг-сайз с красным тяжелым покрывалом. Не готов к драным джинсам на чужих стройных ногах, белой коже на острых коленках. Сокджин лежит на этой кровати, раскинув руки в разные стороны, на нем свободная белая футболка с широким воротом, блеклые тени мажут жирно под острыми ключицами. Его фотографируют как-то сверху, создавая дурацкое ощущение, что Чонгук, смотрящий фотографию, нависает над ним. К таким фото надо писать дисклеймер. Предупреждения. Навешивать ярлык 19+. Запрещать законом. Чонгук щелкает по иконке сохранения скриншота и закрывает глаза. В семнадцать лет очень туго с самоанализом. Хочется первым порывом пойти побиться об стенку, выбить дурные мысли, вспомнить, что вышло новое обновление к легенде, забуриться к Чимину домой, вызвонить Тэхёна по скайпу. В конце концов, у него дохуя других интересов, кроме сокджинова инстаграмма, в котором эта порно-фотка мешает ему жить. В семнадцать лет с самоанализом жопа. Он пытается себя анализировать. Неудобоваримо и неуклюже. Типа - окей, давай представим, что ты целуешь парня. Представлялка представляет, Чонгука явственно мутит, потому что для эксперимента он представляет себе Чимина. А потом Чимин пересчитывает ему ребра. Хорошо хоть в воображении. Значит, не парни? А потом воображение делает ему больно и плохо, заменяя образ злющего Чимина на Сокджина. И целовать Сокджина в своем воображении не противно. Он почему-то уверен, что кожа у него мягкая и нежная, как у девушки. И губы - да. Губы чувствительные, пухлые, краснеющие от слишком долгих поцелуев. Чонгук воет в голос и все-таки бьется головой о стенку.***
G is for G-dragon. После праздников в школу тащиться не хочется от слова совсем. Чонгук плетется туда в полусонном состоянии, даже на автопилоте. Единственная мотивация, что сегодня первым уроком - история. А значит Сокджин. Если бы первым стояла даже физ-культура, Чонгук бы с чистой совестью ее проспал. Но вместо этого падает за парту и пытается вспомнить хоть какие-нибудь методики на тему того, как проснуться. Проснуться получается от негромкого стука по парте, а когда Чонгук уже готов разораться на одноклассников, то давится собственным голосом. Над партой возвышается Сокджин, почему-то улыбающийся также, как тем вечером перед своим отъездом в Сеул. Перед носом у Чонгука лежит новенький диск Джиди. С размашистым автографом во всю обложку. - Хённим? Но... - Чонгук заикается, округляя глаза до совиных размеров. - За тест. Я проверил его уже после нашего разговора. Не люблю ошибаться в людях, но в этот раз было приятно. Он прикладывает указательный палец к губам и возвращается к своему столу, а Чонгук судорожно прячет подарок в сумку, пока никто не заметил. И пытается переосмыслить жизнь. Это... Голова идет кругом, потому что о таком он и не мечтал. И ведь это сущая лотерея, если у тебя нет знакомых в окружении айдолов. И подписанный диск, даже если он из партии, а не лично подписанный. Чимин сдохнет от зависти. Вопрос о том, откуда Сокджин знает, что ему нравится, остается глубоко за кадром. Чонгук просто не в состоянии думать здраво.***
H is for (do no) Harm. На исходе осени Чонгук домучивается до такой степени, что решает, что ему нужен совет. Желательно, кого-нибудь постарше, помудрее, и потактичнее. Поэтому выбор его падает на Чимина. Чимин учится на первом курсе университета, и вполне себе хёнский хён, будь Чонгук чуть помягче, а Чимин чуть пожестче. А так Чонгук вваливается в его квартиру, ставит перед ним правдами-неправдами купленную бутылку соджу и мрачно заявляет, что все тлен. - Я, как будущий медик, обещал не вредить. А ты со своим соджу нарываешься на вред очень старательно, - фыркает Чимин, но мелкого впускает, готовит нехитрую закуску, врубает музыку через колонки и изготавливается слушать. Чонгук вываливает все свои переживания перед ним цветастым цыганским ворохом, дурно пахнущим проблемами, комплексами и нехорошим последствиями. Чимин слушает, аккуратно пригубив водку, и пытается понять, что такого в этом новом учителе-то. Вопросы немного отпадают, когда Чонгук мрачно показывает его фотографии. Ну да, смазливый. Такому прямая дорогая в шоу-бизнес, даже пластику делать не надо. Ну, губы ничо такие. Чимин скрепя сердце признает, что даже получше его. Но проблемы он все еще не видит. Мало ли красивых мужиков на планете. Вот Джиди - совершенно другое дело. Чимин бы, пожалуй, даже задвинул свою ориентацию ради него. - И чего ты от меня хочешь? - Руки и сердца, блять. И гроб на колесиках, - мрачно огрызается Чонгук, заливая в себя, кажется, уже третью порцию соджу. - Ну... Если он тебе диск подарил, то пригласи его куда-нибудь. Мол в благодарность. - Ты идиот? - Я хён, вспоминай это хоть иногда, Чон Чонгук.***
I is for Ice Cream. Приглашать учителя поесть мороженое в середине ноября - это пиздец странное занятие. Чонгук никогда не думал, что попадет в такую ситуацию. Но вот он, прогуливающий тренировку, стоит у учительского стола и смотрит в незамутненные и охреневшие глаза Сокджина. За-ме-ча-тель-но, Чон Чонгук, памятник себе поставь. За идиотизм. И урони его на голову горе-советчику Чимину, чтобы не одному страдать. Сокджин замирает, не дописав пометки на чьем-то сочинении, чуть наклоняя голову набок. А в голове у Чонгука стреляет воспоминание о сокджиновых ключицах на фотографии. Жить становится чуть легче, дышать - тяжелее. Потому что нельзя думать о таких вещах. У Чонгука потеют ладони, но он упрямо поджимает губы и делает вид, что это - абсолютно нормально, он всегда так делает, у них в Пусане так принято. Учитель медленно моргает, заставляя Чонгука узреть, что ресницы у него длинные и пушистые, делающие глаза больше и выразительнее. - Ну, хорошо, пойдем, - в конце концов, выдыхает он, - только давай через час? Я закончу с проверкой. Чонгук кивает китайским болванчиком, а потом ждет Сокджина на набережной, приперевшись на двадцать минут раньше, потому что от нервов хотелось на потолок лезть дома, а не думать над тем, что тренер ему открутит голову завтра. Сокджин даже не заставляет себя ждать, приходит на оговоренное место. И это еще один удар по самообладанию Чонгука. Под черным пальто у Сокджина мягкий бежевый свитер, тот самый, с первой фотографии. И это нечестно, Чонгук сейчас расплачется, как пятилетняя девочка, потому что нечестно, господи, так над ним издеваться. - Ты странно себя ведешь последнее время. У тебя все хорошо? - Сокджин, кажется, сама забота и понимание. Чонгук старается смотреть себе под ноги, потому что из горла рвется - нет, нихуя не хорошо у меня, я о тебе думаю каждую чертову секунду и не хочет понимать, почему. - Соревнования скоро, устаю очень. - А каким спортом ты занимаешься? - Тхэквондо. - О, - уважительно тянет Сокджин, останавливаясь вместе с ним у палатки с мороженым. Он выбирает клубничное, Чонгук просит себе шоколадное. И все это чертовски напоминает свидание. Ему бы хотелось, чтобы это было свидание. Мороженое кончается очень быстро, в голове звенит тишина и собственные разбежавшиеся мысли. Сокджин в свете вечерних фонарей кажется нереальным настолько, что хочется закрыть глаза. - Ко мне гости приезжают из Сеула скоро. Хочу познакомить тебя с другом своим, вы действительно очень похожи. Чонгук не знает, почему от этой фразы ему становится так муторно.***
J is for Jealousy. Тусоваться с Сокджином странно. Вне школы он еще меньше похож на учителя, чем по вечерам. Он подводит глаза, подводка делает их какими-то ужасными. Ужасными для его самообладания, потому что оно испаряется от одного взгляда в них. Тусоваться с собственным учителем - действительно, странно. Сеульские друзья Сокджина разные. Есть взрослые, есть почти ровесники Чонгука. Но все объединенные умением преображаться. Из правильных людей днем в неправильных демонов ночью. Кюхён, с которым его знакомит Сокджин, действительно чем-то похож на него. Наверное, когда он повзрослеет - он будет таким же. Кюхён старше Сокджина, но почему-то дразнится и называет его "мамочка-два". Чонгук не понимает, чем он на него похож, пока не вспоминает, как стебет Чимина. А потом задается вопросом, каким хреном Сокджин это все просек. Джехван - тоже парень из этой компании сеульских друзей. И он ему не нравится однозначно. Потому что этого Джехвана он уже видел. На фотках в инстаграмме. И это - просто удар по яйцам, честно говоря. Чонгук скрипит зубами и в пику самому себе общается исключительно с Кюхёном. С ним интересно, он забавно рассказывает про своих хёнов, которые уже почти все - с семьей и детьми. Рассказывает про то, как первый раз прокалывал ухо. Боялся, как малолетка, советует, что надо прокалывать сразу несколько дырок. Чонгук не пьет, Сокджин бдит, хоть и вроде бы оставляет его в свободном плаваньи, общаясь с друзьями (чаще с Джехваном, как фиксирует убитое ревностью сознание Чонгука). Кюхён пьет, как и все остальные, поддаваясь атмосфере хорошего гранжа вместе с неплохим виски. Рассказывает про аварию, в которую попал. Коротко и скупо, потому что взгляд Чонгука то и дело цепляется за шрамы. И ему за себя стыдно, что пиздец, но ему все еще - семнадцать. И контролировать себя, как у взрослых, у него не получается. Кюхён смеется, как-то снисходительно, Чонгуку почти обидно, на его извинения. И не сердится, походу, совершенно. Чонгук сдается и просит его айди в какао, потому что... Ну Кюхён очень взрослый, и очень свойский, наверное, у него советы спрашивать лучше, чем у Чимина, который долбодятел похлеще него самого, так что лучше сразу все его советы отбраковывать. Почему в конечном итоге он стоит на автобусной остановке вместе с Джехваном, он не знает. Просто Сокджин велел проводить Чонгука, ему нехорошо оставлять гостей. Сокджин попрощался с ним тепло и так близко, что у него вылетели из головы все мысли. А теперь ситуация тупая до ужаса. Джехван курит какие-то противные сигареты, а потом смотрит на него тяжелым взглядом. - У Сокджина дурная привычка тащить котят в дом. Потом приходится топить их в реке. Чонгук очень хочет ему врезать. Он может. У него уже черный пояс, последние соревнования прошли неплохо. Но сдерживается, потому что стыдно. На будущее стыдно. Он не хочет оправдываться перед Сокджином, поэтому только криво улыбается и отвечает на его взгляд. - Смотри, как бы котенок не оказался волком. Такой - сам тебя утопит.***
K is for (I don't) Know (Myself). Чонгук заводит дневник в сети, подписывается каким-то невнятным "seagull" и пишет. Пишет, что не может осознать себя. Пишет, что у него совсем не получается справляться с происходящим. Пишет, что он не знает, как должно быть правильно. Пишет, что любит парня. Такого ушата дерьма он еще не читал. И "извращенец", и "гори в аду", и "казнить таких надо". Слишком сложно среди всего этого говна услышать голос помощи. Хоть чей-то. Но он достаточно упрям, чтобы раскопать его. Пользователь со странным "pink_prince" пишет лично. Всего одну фразу. "Расскажи мне, я постараюсь помочь".***
L is for Lost. У Чонгука теперь есть какао Сокджина, и еще пары-тройки его друзей. В школе - все по-прежнему. Историк все еще требует внимания и мозгов на своих уроках, но Чонгуку уже становится просто. Ему важно, чтобы Сокджин был доволен. А значит приходится прилежно учить все даты и события. Даже если ему хочется застрелиться от взгляда на преподавателя. У Чонгука есть его фейсбук. На инстаграмм он подписывается уже официально, благо, теперь ему можно. Четвертого декабря Сокджин говорит, что у него день рождения. И что он тоже есть среди приглашенных людей. Пить ему все еще нельзя (Сокджин все еще не Чимин), но досидеть до конца в этот раз можно, если его родители разрешат. Родители разрешают, потому что отдыхают в Тайланде, и просьбу чада воспринимают спокойно. Им, в общем-то, все равно, что с ним происходит, пока он одет, обут, накормлен и обучен. Чонгук сбегает с половины уроков в город, чтобы купить ему подарок. Ему кажется, что большой и длинный шарф будет чертовски красиво смотреться на нем. Уютно и тепло. Правильно. Так, как он ощущает Сокджина своим нутром, где-то глубоко-глубоко под ребрами. В квартире у него все те же лица, ни больше ни меньше, ни других учителей из школы. И из Пусана, кажется, только сам Чонгук. Остальные - совершенно другие. Чонгук сконфуженно кусает губы и отдает подарочный пакет Сокджину. Залипает на его благодарно-удивленную улыбку. И сбегает к Кюхёну. С ним проще. Он говорит с ним, как старший. Как взрослый. Так, как ему сейчас надо, когда крыша едет без всякого алкоголя. Джехвана он ненавидит. Искренне и тяжело. - Тебе ведь он не нравится. Почему? - Кюхён пьет пиво. У него это выходит брутально и по-мужицки (Чонгук адски завидует). - А за что его любить? - Он неплохой. Интересный пацан, хоть и со своими тараканами. Из них с Джин-ни неплохой тандем. Дополняют друг друга. - Разве? - жестянка с колой в его руке некрасиво трещит, Чонгук опоминается только когда чувствует испытующий взгляд Кюхёна на себе, - не знаю... - Хах. Еще один, - Кюхён смешно фыркает, чуть не пролив на себя пиво, - пал жертвой Сокджина. Нельзя ему было идти в преподаватели, говорил я ему. - Н-ничерта подобного! - Да-да, конечно, - Кюхён хлопает по плечу и вздыхает, - жалко мне тебя, малой. Не пытайся с Джехваном соревноваться. Хорошо? Чонгук предпочел вообще ничего не отвечать на это заявление, мрачно отобрав у Кюхёна бутылку с пивом и залпом ее допив. Плевать ему на недовольный взгляд Сокджина, брошенный из другого угла комнаты. Пле-вать.***
M is for Madness. Чонгук отвечает непонятному пользователю уже ближе к Рождеству. Пишет все, что произошло. Делит каждое событие по дням, почти настоящий дневник. Он даже и не знал, что запомнил все это до таких мельчайших деталей. А после он заходит к нему на профиль, смотрит его записи, репосты из других блогов. Цитаты про суицид и отношения, выпивающие до последней капли крови. Истории геев и лесбиянок, подвергающихся дискриминации и унижениям. Столько всего намешано. Такого, чего сам Чонгук боится. Такого, чего он не хочет знать, не хочет принимать в своем мире. Не хочет примерять на себя. Это все похоже на какое-то безумие. Он читает чужую историю жизни. Читает и не плачет только потому, что он мужик. А мужики не плачут. Про то, как человека унижали в школе, выбрасывали его вещи в унитаз, подставляли перед учителями. Про то, как больно и страшно, когда бьют за школой, а нет никакой возможности дать отпор и сдачу, потому что слаб и беспомощен. Про то, как родители закрывали на это глаза, а отец в пьяном угаре называл уродским отродьем. Про побег в Сеул, где люди оказались равнодушнее к чужим тараканам. Про единственную удачу - грант на обучение в престижном университете. Про то, как благодарность может превратиться в болезненную зависимость. Чонгук закрывает чат раньше, чем ему ответят. Он не хочет ничего представлять. Не хочет понимать этого человека. Потому что тогда ему придется возненавидеть весь этот мир.***
N is for (I will) Never (Give Up). Чонгук учится жить с тем, что у него скосило ориентацию. Он читает статьи Кинси, даже тест этот проходит, немного успокаивая себя тем, что его гейство распространяется исключительно на Сокджина. Странно все равно. Странно и непонятно. Сокджин ходит в школу в шарфе, пряча лицо в его складках, и иногда пересекается с ним взглядом, тепло улыбаясь. И Чонгук не знает, как это интерпретировать. В конечном итоге он звонит Кюхёну, сбегает с последнего урока к морю, и набирает чужой номер, безуспешно пытаясь сформулировать свою проблему. - Привет, малой. Что стряслось? - Хён, я... - Ууу, как все запущено. Ладно, я, думаю, к вечеру до вашей деревни доберусь. Найди кафешку какую, поболтаем. Чонгук едва доживает до вечера, раз пятьдесят порывается позвонить Чимину, но отказывается от этой идеи. Потому что - нет. Мелкий хён ему никак и ничем не поможет. Кафе хорошее, темное и тихое. Кюхён вваливается в него почти в восемь и машет ему рукой, обворожительно улыбаясь официанткам. Девушки таят моментально, обслуживают быстрее, находя удивительное сходство между Чонгуком и Кюхёном. Чонгук его в упор не видит, но пусть будет так. Это - наименьшая из его забот на данный момент, честно говоря. - Ну, в чем проблема? - Я хочу встречаться с Сокджином, - Чонгук смотрит в столешницу, сжимая в пальцах ее края. Готовится морально к нотациям и увещеваниям на тему своего возраста и прочих нехороших факторов. - Ну, флаг тебе в руки. Ты хочешь от меня совета, как кадрить мальчиков? Как мне кажется, с девочками у тебя проблем нет. - Нет. Он же с Дже... - Он нет. Вернее, - Кюхён шумно вздыхает и озадаченно чешет затылок, - Джехван с ним встречается, а Сокджин с ним нет. Нездоровая херня у них. Я бы даже рад был, если бы она между ними закончилась. - Ты же говорил... - Я с ними дружу. С обоими. И очень ими дорожу. Поэтому я говорил то, что от меня они ждали. Чонгук выжидающе уставился на него, безмолвно требуя продолжения. - У Сокджина невеселое детство было. А Джехван был первым, кого он встретил в Сеуле. Позволил жить в его квартире бесплатно, даже деньги "в долг" давал. Джехван его любит. Сокджин... Сокджин ему благодарен. Понимает, что без его помощи он бы сдох тогда. Чонгук очень медленно переваривает сказанное. Оно что-то ему напоминает. Что-то едкое, нехорошее, то, что он предпочел загнать в самый дальний угол своей памяти. Но что именно... В кафе тепло, за окном промозгло и сыро, холодно, наверное. Чонгук смотрит в окно и вспоминает ту фотографию из инстаграмма. - Джехван хорошо фотографирует. - Да, у него даже своя студия.***
O is for (Turn It) Off. В инстаграмме у Сокджина новая фотография, ломающая Чонгука вдоль позвоночника до самой поясницы. Отражение зеркала, в котором Сокджин смотрит на себя, пока чужие пальцы ведут по его шее, закрепляя порно-блядский чокер. Черно-белый фильтр, размытый эффект. Слишком профессионально, чтобы Чонгук не понимал, чье авторство у этой фотки. Чонгук с утра ненавидит себя. А после школы снова стоит над застывшим Сокджином и зовет его ночью на набережную. Учитель медленно кивает. Опять приходит без опозданий, когда над побережьем уже зажигаются звезды, а свет улиц не забивает безоблачное ночное небо. Сокджин улыбается так тепло, и Чонгук хочет знать, что он так улыбается только и только ему. Он хочет этого так, что у него сводит мышцы. Сводит сердце, которое тоже - мышца. Чонгук сжимает чужое запястье и тянет его к полузаброшенному на зиму домику спасателей, роется секунд десять над дверью, вытаскивая ключ и впуская хёна в помещение. Пыльное и обветренное, но почему-то удивительно теплое после ветреного побережья. Сокджин смотрит на него непонято. Ни удивления, ни осуждения. Сокджин смотрит на него почти понимающе, когда подросток, собрав яйца в кулак, аккуратно толкает его к стене, прижимая к ней. Кожа у него такая, как он и представлял. Мягкая и гладкая. Губы сладкие и кофейные. Чонгук не то чтобы шибко опытный. Но в семнадцать лет целоваться он умеет. Только сейчас приходится делать это аккуратно. Страшно до ужаса, что оттолкнет, что сбежит, что он этим разрушит все то, что было раньше. Но Сокджин ему отвечает, чуть приоткрывает губы, сжимая пальцы на лацканах его куртки. И это, кажется, окончательно отключает ему мозги. Чонгук целует его лихорадочно, сталкивается языком с его языком, сильнее вжимая его всем собой в надсадно скрипящую стенку, вырывая из груди старшего хриплое дыхание. Кажется, здравый смысл отказал не только у него.***
P is for Perjury. Чонгук ждет понедельника, как на иголках, оставшись ночевать у Чимина. Чимин смотрит на дерганного малявку несколько нервно, потому что черт его знает - как реагировать будет на любую фразу. Но Чонгук на удивление адекватен, разве что телефон из рук не выпускает, медитируя на открытое окошко какао-чата. Сокджин уехал в Сеул на выходные. Объясняться с Джехваном. Чонгук не хотел его отпускать, предлагая просто написать ему. Но Сокджин снова потрепал его по волосам и сделал все по-своему. И теперь Чонгуку иррационально страшно. И он не понимает почему. Может, потому что Джехван показался ему чертовым психом. Может, потому что Сокджин - жертва на заклание, надавить на жалость - он хоть в жерло вулкана прыгнет? Истерика достигает апогея, когда в понедельник на урок приходит завуч и говорит, что Ким Сокджин, к сожалению, на больничном до конца недели. И его заменять будет она. Чонгук сбегает с уроков в квартиру Сокджина. Он открывает ему дверь только спустя пять минут трезвона. Явно нехотя. И пытается закрыть лицо ладонью, впрочем, Чонгук хватает и остального. Например разбитой губы, сбитых костяшек на пальцах, синяков на руках, он отнимает его ладонь от лица и тупо пялится на здоровенный фонарь под левым глазом, слипшиеся от крови ресницы. - Что за?! - Не матерись при учителе, - Сокджин со вздохом пропускает его в квартиру, закрывая дверь и возвращаясь к прерванному занятию - тщетным попыткам отмыть кровь с лица, чтобы не зацепить ноющие синяки. То, что Чонгука трясет, кажется, даже не замечает он сам. Он берет себя в руки ровно на те полчаса, пока он помогает Сокджину хоть немного убрать последствия драки, а потом укладывает его на диван, положив чужую голову на свои колени. - Если это... - Это не Джехван. Чонгук замирает, недоверчиво вглядываясь в глаза старшего, стараясь вообще к нему не прикасаться, потому что определение "нет живого места" очень ярко описывает его нынешнее состояние. - Я поздно возвращался. Не было налички, пришлось идти пешком... Ну, меня и ограбили. - Ты заявление в полицию отнес? - А смысл? Я даже не запомнил, как они выглядели. Чонгук недовольно поджимает губы, а потом аккуратно целует его пальцы, стараясь не задеть ранки на костяшках. Сокджин смотрит на него нечитаемо и гладит по щеке кончиками пальцев.***
Q is for Question. Травмы у Сокджина действительно сходят за неделю, а Чонгук теперь провожает его до дома. Потому что у Чонгука черный пояс по единоборствам, а Сокджин похож на хрупкую фею. О чем он ему и сообщает. Когда Чонгук заходит на сайт с дневниками, то видит одно непрочитанное сообщение. "Системное сообщение сайта: Пользователь Pink_prince, на которого вы подписаны, удалил свой профиль. Желаете убрать его из избранного?"***
R is for Rescue. Кюхён звонит ему сам и говорит таким тоном, будто Чонгук продал родину, как минимум. Чонгук уходит на перемене за школу и перезванивает. - Что случилось, хён? - Ты у меня спрашиваешь? Малой, это мне у тебя надо спрашивать. Какого хуя? - О чем ты? - О Сокджине. Чонгук недоумевающе моргнул, бездумно следя взглядом за тем, как параллельный класс бегает в спортзале. - Ты про грабителей? Я теперь его провожа... - Каких грабителей? Чонгук, что ты несешь? В голове что-то щелкнуло, вставая на места. Последние пару дней ему было стыдно, что он так плохо думал про Джехвана. Но, кажется, он все-таки разбирается в людях. - Это Джехван, да? Сокджин меня обманул? На том конце провода воцарилось тяжелое молчание. Надолго, что Чонгук пропустил звонок на следующий урок, но даже не сдвинулся с места. - У Джехвана проблемы с алкоголем. И с Сокджином. Ты не должен был его отпускать разгребать это дерьмо. - Хён. Мне семнадцать. - Малой. Если влез в это дерьмо, значит веди себя как взрослый.***
S is for Sex. Выводить его на чистую воду Чонгук не стал. Сделал вид, что ничего он не знает, и честно верит в нападение грабителей. Пусть Сокджину так спокойнее. Чонгуку - тоже, потому что иначе учитель начнет целенаправленно его отговаривать, а ему это даром не надо. Впервые ночевать у него Чонгук остается на излете февраля. Впереди выходной, а Сокджин удивительно спокойный и покладистый. Впрочем, он всегда такой, на самом деле. Чонгук обнимает старшего со спины и укладывает подбородок на чужое плечо. В какой-то книге он читал, что люди начинают встречаться на пике своих чувств, дальше уже некуда, только вниз, постепенно остывая. С Сокджином не так. И с самим Чонгуком тоже - не так. С каждым днем получалось только сильнее и капитальнее вмазываться. Чонгук многое о нем не знал. И все еще не знает слишком много. И это, кажется, даже хорошо. Целовать Сокджина кажется правильно именно сейчас и именно так, прижимая его лопатками к дивану, нависая сверху. Он видит, как мажут тени под острыми ключицами в свете торшера. Фотография стирается из памяти под давлением реальности. Губы скользят вдоль чужой напряженной шеи вниз, пальцы скользят под футболкой вверх. Первый раз у Чонгука выходит рванно и судорожно, до лихорадочно блестящих глаз, безнадежно сжатых пальцах на чужих запястьях. До бисеринок пота на висках старшего, вьющихся от духоты и жара волос. До стыда где-то в подкорке, когда вскрывается пачка презервативов. До томительного, гудящего возбуждения внизу живота от каждого движения. Первый раз получается глаза в глаза, судорожных вздохов и "так правильно?". Неуклюже. Честно. Искренне. Чонгук прощает сокджинову ложь, когда старший засыпает, уткнувшись лбом в его плечо.***
T is for Threat. Джехван приезжает. Впрочем, Чонгук даже не сомневается, что он это сделает. У Джехвана есть проблемы с чем угодно, но не с умением двигаться напролом. Они, наверное, даже в чем-то похожи. Может, даже во многом. Чонгук в толстовке смотрится действительно нахохленным подростком на фоне Джехвана, но в этом мире все обманчиво. Люди в особенности. - Странная у тебя любовь. Не думал, что ты подымешь на него руку. - Нормальная. Дураков учить надо. Ты ему ничего не дашь, в отличие от меня. - Воспитательные методы похлеще нацистской Германии, я смотрю. - Ладно. Он перебесится и вернется. Чонгук тяжело и шумно выдыхает, закатывая рукава толстовки и встречаясь с ним взглядом. ... Чонгук дерется правильно и технично. Так, как учили в секции. И так, как учила улица не самого благополучного чиминьего района, когда он там ошивался в глубоком десятилетнем возрасте. А еще Чонгук сдерживается, чтобы не переломать Джехвану кости. Органичивается вывихнутым запястьем и выбитой коленной чашечкой. Бонусом фингал под глазом. Джехван сплевывает кровь и смотрит на него волком. Чонгук улыбается. - Это предупреждение. И угроза. Увижу рядом - так легко ты не отделаешься.***
U is for Undercover. Скрывать отношения почему-то не составляет труда. Потому что Сокджин в школе и Сокджин вне школы - два разных человека. И это их обоих устраивает. Потому что у них все еще разница в возрасте, разное социальное положение, один пол ("потолок", мрачно шутит Сокджин). Он все еще его учитель. И с этим им приходится мириться, как бы не хотелось обратного. В Сокджине, впрочем, все еще очень много тайн, чтобы у Чонгука было время на то, чтобы страдать на тему концепции их отношений на публике. - Пока я не закончу школу. А потом хоть трава не расти. - Тебе настолько плевать на мнение людей вокруг? - Сокджин смотрит на него немного испуганно и непонятно. - Настолько. Я не собираюсь скрывать тебя, нас... всю жизнь. Только оставшиеся полтора года.***
V is for Violence. - Ты не похож на меня, Чонгук-а, - Сокджин лежит у него на бедрах, бездумно скользя пальцами по его колену, - меня в школе избивали. - Ты, я смотрю, притягиваешь неприятности такого рода, да? - Хах... Наверное. Сокджин рассказывает историю, которую он уже знал. Чонгук почему-то даже не удивлен. Он верит в судьбу. Его вера в нее действительно верит. И он вместе с ней. Было бы странно, если бы это оказался не он. Тогда бы все происходящее потеряло существенную долю смысла. - Розовый принц. Откуда ты только выдрал такой никнейм? - Я люблю розовый цвет и Марио. - "Прости, Марио, твоя принцесса в другом замке". Они смеются тихо и синхронно. Даже непонятно над чем. То ли над судьбой, то ли над собственным непониманием того, что это - действительно было все спланировано кем-то свыше. И этому "свыше" глубоко насрать на то, что Чонгук не той ориентации (был), а у Сокджина были серьезные, пусть и тяжелые отношения.***
W is for Wound. Чонгук спросонья слышит приглушенный голос Сокджина. Однокомнатная квартира, стены из картона, с такими вещами приходится мириться. - Потому что я был тебе благодарен... Ты спас меня. Тогда, когда у меня никого не было. Когда у меня ничего не было. Джехван, прости. Я хотел, и все еще хочу с тобой дружить. Чонгук накрывает голову подушкой. Он не хочет ни знать, ни догадываться о том, что у них были за отношения. Даже если они и были. Главное, что их больше не будет. Никогда, черт подери. Никогда. Джехван ему не нравится. Он никуда не денется. Не исчезнет. Затянувшаяся рана, которая ноет на погоду. Сокджин возвращается в кровать через пару минут, лезет под одеяло и, кажется, засыпает снова. Чонгук смотрит в пустоту. И принимает решение. Одно единственное - ничего не менять. Джехван того не стоит.***
XYZ. На церемонии окончания школы Чонгук получает свой диплом из рук Сокджина. Смотрит на него лукаво, на короткий миг касаясь кончиками пальцев его ладони. Сокджин улыбается мягко, но все еще безразлично, едва заметно кивая на директора. Чонгук переезжает к Сокджину окончательно тем же вечером и честно сообщает, что прописывается здесь насовсем. Старший делает скорбное лицо, мол, как теперь жить-то, квартира маленькая, а Чонгук вечно разбрасывает свои кроссовки где ни попадя. А потом улыбается.