Masquerade

Слишком горячий воздух, густой и вязкий, как патока. Слишком яркие софиты мечутся туда-сюда в поисках очередной грязи, которую можно показать толпе, случайно выцепив из темноты. Слишком фальшивые люди танцуют так, будто прямо сейчас наслаждаются телами друг друга. Слишком много алкоголя - слишком резко бьет в голову. Слишком вычурная одежда липнет к телу, и я облизываю губы, покрываясь мурашками от смешанных ощущений. Шаг - и я распахиваю свои глаза. Под моими ногами около сотни разгоряченных людей, кричащих, алчных, явно под кайфом. Они извиваются в такт не очень пригодной для танца музыке, даже не слушая текста песни. А пою я, между прочим, им. О том, какие они мерзкие и жалкие - притворяются влюбленными каждый вечер, приходя сюда за новой дозой дешевого транквилизатора и случайным партнером на ночь. У этих людей нет ничего, кроме денег их родителей, которые стремительно тратятся в подобных заведениях. Толпа орёт, подхватывая песню, и я невольно морщусь - эти ублюдки сбивают меня с такта. Не умеете, так не лезьте! Тем более, если вы даже не понимаете, что издеваетесь сами над собой, паршивые вы манекены! Впрочем, кто захочет слушать обвинения в свой адрес? Вот и толпа считает, что повторяет всего лишь строчки из песни. А я…А я прихожу сюда каждый выходной, чтобы для храбрости вылить в себя чего-нибудь подороже, а потом петь, надеясь, что когда-нибудь эти куклы услышат меня. Но публика здесь настолько тупоголовая, что проглатывает смысл и ловит из выступления только дерзкую музыку и тембр голоса. Ничего больше. Но пока меня устраивает и это. Когда-нибудь они обязательно поймут, что этот маскарад - ничего более, чем попытки их пустых сердец заполниться чем-то хотя бы на одну ночь. И я пою, растворяясь в музыке и стараясь не думать о том, что мое сердце такое же пустое. Когда музыка заканчивается, ноги подкашиваются, как по команде, и я с грохотом опускаюсь на пол. Мне нечем дышать, голова кружится, а в глазах резко темнеет - слишком жарко. Но извивающимся в агонии утихающей музыки людям все равно. Для них это часть шоу, а у меня перед глазами скачут цветные пятна. Когда зрение отключается, я чувствую руки, которые помогают мне подняться и уйти. Секьюрити. Это их работа, и я даже не обижаюсь, когда мое тело грубо бросают на диванчик. Когда мир перестает кружиться, я, наконец, открываю глаза и сталкиваюсь взглядом с парнишкой в форме, какую обычно носят работники пафосного фешенебельного бара: слепяще-белая рубашка, черный жилет и что-то вроде длинного фартука поверх идеально наглаженных брюк. Парень протягивает мне запотевший стакан воды, который на ощупь кажется ледяным. Не думая, опрокидываю его на голову. Холодная вода бесстыже скользит по шее, пробирается тонкими струйками за воротник. Когда с моих губ срывается стон облегчения, я слышу, как шумно вздыхает парнишка-официант, и невольно улыбаюсь. - Эй, парень, - я отдаю ему стакан, а он хлопает глазами, приоткрыв рот. Не ожидал? Да я сам от себя не ожидал, что уж там, - спасибо. Он принимает из моих рук пустой стакан, и на мгновение касается моей руки. И я готов тысячу раз биться об заклад, что мне не показалась искра, вспыхнувшая на мгновение в его взгляде, слишком уж она была яркой. - В порядке? - Он пристально вглядывается в мое лицо, а я не понимаю, зачем он это делает. Но киваю, мол, я в норме, можешь не таращиться на меня так. - Это хорошо. Знаю, не самый удачный момент, но. Меня зовут Ли Сонмин, я работаю здесь пару месяцев, и мне нравится твой голос. И почему-то он говорит это так, что я вздрагиваю. Голос у него самый обычный, такой, каким говорят почти все парни в возрасте двадцати лет. Но есть в его интонации что-то, от чего всему мне внутри снова становится жарко. - Чо Кюхен, - нарочито спокойно отвечаю я и, дабы поскорее скрыть растерянность, вальяжно откидываясь на спинку дивана, - польщен, но главное в моих выступлениях не голос, а песня. Ты ведь понял о чем она, я по глазам вижу. Сонмин кивает. Свободно, будто мы сейчас говорим о погоде, а не о тайном смысле моих песен, и я совсем теряю бдительность. Настолько, что позволяю парню, с которым знаком меньше пяти минут, вжать меня в диван и приблизиться ровно настолько, чтобы чувствовать кожей горячее дыхание. - Кюхен, - он говорит со мной в неформальном тоне, парень с милым лицом и хрипловатым шепотом, и это кажется мне дерзким, - спой еще раз. Мне. И я отталкиваю его от себя, чтобы встать на ноги и пойти к сцене во второй раз за вечер. С какой стати я вдруг повелся на такую простую провокацию?.. Мои пальцы снова обхватывают микрофон, и я почти касаюсь его губами, подстраивая дыхание под ритм. Слова сами собой складываются в песню, которую я так часто исполняю в этом клубе. Мне кажется, что сейчас никто не поймет, зачем я снова поднялся на сцену. Но люди орут вместе со мной, и это уносит меня куда-то слишком далеко. Я не помню, как пою, помню только, как мечусь по сцене, падаю, вскакиваю и пою снова. Каждый раз, когда я вспоминаю, что на меня сейчас смотрит Сонмин, мое тело прошибает маленькая молния, которая проходит точно по центру моего пустого сердца. И я начинаю понимать людей, которые приходят сюда, чтобы стать частью маскарада. Оказывается, я ищу того же. Просто у меня иные методы. Песня заканчивается моим вскриком, который тут же подхватывается ревом толпы молодых людей. Да, да, ребята, ликуйте. Теперь ваш праведник стал одним из вас. И все, что ему сейчас нужно - это снова оказаться вжатым в кожу дивана, говорить неформально и удовлетворять свои инстинктивные потребности. Поэтому, не теряя ни секунды, спускаюсь со сцены, обмениваюсь коротким взглядом с Сонмином, который хватает меня за руку и тащит куда-то, в обход всех этих людей. Резкий контраст между шумным залом с мигающей от света софитов картинкой и небольшим помещением для персонала больно бьет по глазам и ушам. Хлопок двери, и в следующую же секунду я чувствую на своих губах горячие и влажные губы Сонмина. Он абсолютно свободно чувствует себя, он уверен и трезв, как стекло. А у меня подкашиваются ноги, и тело бьет крупной дрожью: не то остаточный драйв, не то сумбурное желание поиметь этого наглого парня прямо сейчас. - Я хотел тебя все это время, каждый выходной, знаешь? - Хрипло шепчет Сонмин, скользя кончиками пальцев по моей шее сверху вниз и слегка оттягивая воротник. Он вклинивает колено между моих ног, и моя крыша съезжает. Он всего лишь держит меня, но это кажется мне пошлым. Он всего лишь прикусывает кожу на моей шее, а я уже готов стонать в голос, заполняя каждым прикосновением свое сердце. - Тебе жарко, да? - Он издевается, по голосу слышно. Но я вновь ведусь, киваю, позволяя стянуть с себя сначала кофту, а потом и майку. Сонмин смеется, кусается, целуя мои ключицы, шумно втягивает носом воздух, точно запоминая запах моего тела, а я слышу, как бьется в моей голове пульс. - Мин, - хрипло, на выдохе. Мне нужно пару секунд, чтобы оттолкнуть его от себя. Еще полминуты - чтобы стащить жилетку, а потом, сдавшись на третьей пуговице, рвануть в стороны рубашку, слыша, как разлетаются прочь пуговицы. Вот так, славно. К моему удовольствию, тело у Сонмина оказывается подтянутым. - Спорт? - Нунчаки, - как-то слишком беззаботно откликается он, когда я резко вжимаюсь в него, с восторгом проходясь ногтями по напряженной спине и завороженно глядя в его потемневшие глаза. Он шипит, прогибаясь, и меня накрывает волной мурашек. Нет времени думать - мой маскарад в самом разгаре, и я не хочу упустить ни секунды. - Хотел, говоришь, - он замирает и даже задерживает дыхание, ожидая конца фразы, - так бери, не стой столбом… Вообще-то, я хотел сказать «не позволю», но…Новый вскрик запечатывается поцелуем, и я признаю, что сделал правильный выбор. Сколько-то времени спустя ко мне возвращается сознание, и я нахожу себя в этом же помещении, но заботливо уложенным в старое продавленное кресло. Вся моя одежда на мне, но меня не проведешь - тело помнит все, что происходило, и я распахиваю глаза шире, шаря глазами по комнатке. Нахожу Сонмина, который, как ни в чем не бывало, застегивает пуговицы на своей жилетке. Прямо на голое тело. Верно, рубашка же испорчена. А жаль, ему очень идет белый цвет. Шумно сглотнув, поднимаюсь на ноги и ловлю его насмешливый взгляд. - На маньяка похож. Глаза безумные. Встряхнув головой, ухожу. Молча и не оборачиваясь. Я и так чувствую, как издевка в его взгляде сменяется сочувствием. К горлу подступает ком, и я смеюсь над собой. Ты так жалок, Чо Кюхен. Но мой маскарад удался, даже слишком. В ближайшее время сердце еще будет наполнено воспоминаниями, которые я буду выуживать и переживать в своей голове по одному, как безумный Парфюмер свои запахи. А когда они закончатся, я снова вернусь сюда и буду петь о фальшивых людях, которые ищут любви.