Давай с тобой пичез энд крим

      Иногда Сокджин ненавидит свои пальцы. И это не преувеличение, они в буквальном смысле выводят его из себя.       С самого детства он не помнит ни дня без шутки про пружинки, лапшу из переваренного рамена и прочие предметы, имеющие волнообразную форму. Может быть, дело в том, что он никогда не был достаточно сильным и агрессивным, да и очки в тонкой оправе, неотделимые от его переносицы, диктовали манеру поведения, но Джин не мог дать отпор, лишь делал вид, что ему все равно. У каждого в их классе были недостатки, теплых слов от обладателей длинных языков хватало всем, однако неказистым пальцам всегда доставалось больше всего.       Они выделяли его из толпы сильнее, чем нелепые родинки, полнота, кривые носы, прыщи и веснушки, а потому Сокджин ужасно комплексовал. Отсюда и появилась привычка постоянно держать руки в карманах.       Шутки преследуют его даже сейчас, смешно подумать, Чимин со своими по-детски крошечными ладошками умудряется иронизировать. Однако, несмотря на то, что теперь все остается на уровне дружеских подначек, и Сокджин точно так же подкалывает друзей, подмечая их недостатки, справляться с эмоциями легче не становится. Обида, совершенно глупая, невозможно нелепая, накатывает тяжелыми волнами, заставляя задыхаться. Видимо, дело в том, что за прошедшее время неприятные воспоминания вошли под кожу слишком глубоко. Настолько, что он и сейчас не может от них избавиться.       Иногда Сокджин ненавидит свои пальцы, и именно поэтому мягкие, почти невесомые прикосновения губ Намджуна к его выпирающим костяшкам кажутся просто невыносимыми.       Каждый раз, когда они находятся наедине достаточно близко друг к другу, рэпер берет его за запястье и подносит ладонь к своему лицу. Кажется, для Джуна это что-то вроде нового фетиша, и такое поклонение могло бы польстить Джину, привыкшему к званию идеально выглядящего лица группы, если бы его не коробило от столь нежных прикосновений к тому, что он привык считать отвратительным.       Намджун касается тыльной стороны его ладони подушечками пальцев, и Джин вздрагивает, понимая, что сейчас это случится в очередной раз. Они стоят у черного выхода, ожидая пока остальные мемберы соизволят одеться и выйти на улицу.       Гук и Тэ в очередной раз начали вести себя так, будто обкурились, а если такое случалось, остальные стремительно попадали под их пагубное влияние, даже тихоня Юнги превращался в полного идиота. В тот момент, когда парочка покидала здание, младшие устроили нелепую игру, о правилах которой так и не договорились окончательно, из-за чего она быстро превратилась в полнейший хаос и потеряла наблюдавшиеся в ней намеки на здравый смысл.       Если начистоту, Намджун с Сокджином просто-напросто сбежали, спасаясь, и пообещали подождать остальных снаружи.       Снаружи было тихо и спокойно, самое то, чтобы просто постоять рядом друг с другом, разговаривая о чем-то незначительном, а может, и вовсе молча, но одного парни все же не учли: май месяц давно миновал, так что одеты они оказались не по сезону. На рэпере хотя бы была ветровка, Джин же выбежал из общежития в одном свитере, объяснив свой поступок тем, что надолго выходить не собирался, просто глянуть фейерверки.       Так или иначе, для того, чтобы окончательно замерзнуть, обоим хватило пятнадцати минут. Сокджин шмыгал носом все чаще, перестал бахвалиться, заявляя, что декабрь не так уж безнадежен, а температура могла бы быть и пониже. Именно тогда Намджун притянул его к себе, пытаясь обернуть куртку вокруг них обоих, благо она оказалась довольно-таки вместительной. Наплевав на условности, Джин уткнулся носом ему в шею и прямо под плотной материей обхватил поперек талии обеими руками. Однако стоило его ладоням коснуться рэперской поясницы, как ее обладатель практически взвыл.       ― Твою же мать! Руки ледяные!       Именно поэтому сейчас Намджун целует каждую фалангу, по очереди согревая их своим дыханием, растирает ладонь своими, тоже не такими уж и теплыми, и буквально приказывает засунуть в карман. Джин улыбается и слушается, пока он повторяет те же самые манипуляции со второй его рукой.       Время останавливается. Джин чувствует все до мельчайших подробностей: сильные, широкие пальцы Намджуна на своем запястье, тепло мягкой кожи на шее, в которую он упирается отмороженным носом и непослушными, обветренными губами, стук его сердца где-то там глубоко-глубоко под кожей. Он чувствует все оттенки глубокого, насыщенного мужского запаха, и от этого напрочь сносит крышу: Джуна хочется попробовать на вкус прямо здесь и сейчас, хотя он уже делал это тысячи, миллионы раз.       Иногда Сокджина выводят из себя собственные пальцы, но Намджун упрямо заявляет, что не поверил бы в возможность его существования, если бы не они. Рэпер говорит, что, встретив его, перестал закатывать глаза на шутки про пикап-мастеров, интересующихся ангельским происхождением девушек, и вроде бы смеется, но глаза у него при этом слишком серьезные, и если у Джина проблемы с восприятием недостатков, то у Джуна проблемы с восприятием Джина.       ― Если ты не перестанешь относиться к своему здоровью настолько наплевательски…       И хотя Намджун не заканчивает предложения, Сокджин понимает: сейчас рэпер выглядит уже не серьезным, а сердитым, но в ответ ему, кроме как «ладно», сказать нечего. Это кажется настолько глупым и нелепым, что Джин просто молчит.       Снаружи тихо и спокойно, гирлянды, обвивающие ветви деревьев светятся огоньками, их отсветы падают на лицо Сокджина, заставляя его кожу менять цвета, и выглядит это совершенно инопланетно. Намджун улыбается, обхватывает лицо Джина ладонями и коротко чмокает в отмороженный нос, почти уверенный в том, что щеки хёна сейчас жизнерадостно розовеют. Во-первых, от мороза, во-вторых, от смущения: они редко могут позволить себе оказывать друг другу знаки внимания на улице, где их может заметить каждый, но сейчас достаточно темно, чтобы об этом не думать.       В прогнозе погоды обещали снег, и Намджун целует Сокджина в губы, мечтая о том, чтобы в тот же самый момент белые хлопья, в духе лучших мелодрам, посыпались с неба, потому что все это охренеть как романтично, и он даже не пытается забраться Джину в рот языком. Однако снега нет все так же, и даже фейерверк не начинается, зато происходит кое-что другое: со стороны входа в общежитие раздается минюнговское «харэ пялиться, разошлись быстро» и тактичное шипение Хосока.       Повернувшиеся к двери парни успевают заметить пытающихся ретироваться Гука и Тэ в первых рядах, выглядывающего из-за их плеч Чимина, и оттаскивающих его за воротник Хосока и Юнги. Джин зачем-то пытается отскочить, хотя и понимает, что думать об этом нужно было гораздо раньше, и Намджун ближе притягивает его к себе с раздраженным:       ― Куда рвешься, замерзнуть хочешь?       С этой фразой макне-лайн отмирает, спасает положение по большей части непринужденный вопрос Тэ, после которого малые, подгоняемые Шугой и Хоупом, вываливаются наружу.       ― А… это вы тут, значит, согреваетесь, да?       Именно тогда далеко за домами раздается короткий взрыв, и все небо расцвечивается яркими вспышками. За непродолжительной паузой хлопки следуют уже безостановочно, и парни, забыв обо всем, застывают, уставившись вверх. Под водопадом из разноцветных комет ощущение праздника выстраивается окончательно.       Сокджин ненавидит свои пальцы, но речь совершенно не о том: Намджун, все еще не разомкнувший кольца рук, снова целует его, словно ему нет никакого дела до мнения остальных. Однако прерваться им приходится почти сразу: Юнги где-то сзади истерично вопит, и все разом поворачиваются к нему, пытаясь понять, что происходит, но тот лишь пытается вырваться из крепких объятий Хосока, вытягивающего губы в его сторону, даже молотит ладошками по спине, впрочем, не так уж и агрессивно.       ― Ну почему им можно, а мне нельзя?       ― Потому что, придурок!       Взрывы фейерверков больше не гремят, и Шуга, осознавший, что кричал на всю улицу и смотрят на них уже все, смущенно замирает, и Хосок, решивший, что молчание ― знак согласия, впечатывается губами, сложенными в бантик ему в щеку, да так усердно, что чмок прекрасно слышен остальным пяти парням.       Видимо, что-то в глазах Юнги заставляет Хоупа разжать руки и рвануть обратно в сторону входа в общежитие, спасаясь, и, судя по всему, бежит он не зря: в раздраженном состоянии сахарный дибой может представлять вполне реальную угрозу. Макне-лайн, жаждущий узнать, чем все-таки закончится баталия, кидается за ними следом, и только теперь Сокджин утыкается в плечо Намджуна лицом, умирая от смеха.       ― Эй, хватит. Хосока бы пожалел. Он сегодня дважды получит: сначала от Юнги, потом от Тэхёна.       Сокджин ненавидит свои пальцы, но не в те моменты, когда Намджун берет его ладонь в свою и сцепляет их в замок перед тем, как куда-то отвести: такое все же происходит нечасто.       ― Пойдем уже, а то из розовой принцессы станешь ледяной… Что на Новый год загадал?       ― А тебе скажи.       Щелкая его по носу, Джин смеется просто потому что счастлив и почти давится воздухом, когда Намджун открывает рот в ответ:       ― А я вот твою задницу в сливках.       ― Так, слушай…       Слов не находится, и хён лишь возмущенно смотрит своему наглому рэперу в глаза, но лишь до тех пор, пока тот не подмигивает, многозначно улыбаясь. Кажется, Джин никогда не научится это выдерживать: и он бы вырвал свою руку и ушел, но Намджун не дает, крепко сжимая ее.       Иногда Сокджин ненавидит кое-что кроме своих пальцев, точнее кое-кого, но Джун кусает его за абсолютно красный кончик уха, мягким шепотом сообщая:       ― Между прочим, я совершенно серьезно, а еще у нас в холодильнике стоит целая упаковка взбитых сливок.       ― Сегодня Новый год, макнэ не лягут до утра, ― пытается возражать Джин.       ― Вот именно. Это значит, что малютка Гук не ввалится к нам посреди ночи, но на всякий случай мы закроем дверь. На замок.       Намджун проводит пальцем свободной руки по ключице Сокджина и прижимается губами почти к самому уху:       ― Ну же, не ломайся, хён, давай с тобой пичез энд крим.       Сокджин вздыхает, собираясь мягко отказать и предложить праздновать вместе со всеми, но с губ почему-то срывается совсем другое:       ― Только в случае чего, ты сам напросился.       Упускать такой шанс не хочется, и Джун дергает хёна за руку, увлекая за собой, пока тот не передумал. В конце концов, его можно просто привязать к кровати: минут через пять оттает.       Иногда Сокджин… это просто Сокджин. И кое-кто его очень сильно любит.