***
Просыпался Ник долго и мучительно. Острая боль сменилась тупой и очень долгой. Не хотелось шевелиться, не хотелось открывать глаза. Хотелось, чтобы шнур питания действительно вырвали из розетки, вот только что-то глубоко внутри горело и желало, чтобы парень боролся. Сложно спорить с самим собой, поэтому брюнет все же попытался открыть глаза. В первый раз не получилось. Веки были словно налиты свинцом и вовсе не слушались своего хозяина. Открыть их удалось лишь со стоном. Тело саднило так, словно парня били на протяжении нескольких часов. Наверное, так оно и должно быть, если тебя сбила машина. Стон брюнета привлек внимание всех, кто был в палате. Родителей, друзей, медсестры. Все сразу же повернули к нему головы, словно не могли в это поверить. В такие моменты часто так бывает. Прежде чем все осознали, что стоит радоваться, в помещении повисла гробовая тишина. Когда Ник приоткрыл глаза, вокруг него стало очень шумно. Он не успевал следить за происходящим, перед ним лишь мелькали цветные пятна. Как только он смог сфокусировать зрение, так и не открыв до конца глаза, его сердце словно пропустило один удар. Некоторые люди в комнате изменились. А именно: медсестра. Ее лицо превратилось в мясную кашу, которую будто бы пытались зашить грубыми черными нитками. У Ника вырвался крик, похожий на тот, что он слышал при ударе, а затем сразу же сорвался на кашель. Парень вскочил на кровати, распахнув глаза, после чего все сразу же пропало. Брюнет не знал, что возможно быть таким впечатлительным, но ничего исправить уже не мог. Он ничего не сломал, только заработал тонкий шрам на лице и шум в ушах. Пришедший врач щебетал о том, что ему придется здесь еще отлежаться, чтобы пройти все проверки и осмотры, и только потом его отпустят домой. Родители почему-то рыдали, а друзья вели себя так шумно, что из вытворили из палаты. Ник почти ничего не понимал. Чтобы попытаться понять хоть что-то, он уставился на руки медсестры. Он вспомнил, как у окулиста проверяли фокусирование его глаз, заставляя сводить их к кончику носа. И вот сейчас, когда Ник делал это по своему желанию, образ разорванной плоти возвращался, вызывая ужас.1.
3 января 2017 г. в 21:58
Никто не может знать, что случится в следующий момент. События в этом мире происходят по велению брошенной игральной кости - так, во всяком случае, кажется, когда оглядываешься, чтобы посмотреть на происходящее. Человек может строить планы на день, на неделю, месяц, год. Но никто не в силах дать ему гарантий, что все будет именно так, как ему хочется. И хотя строить планы очень полезно и правильно, все же они так часто не сбываются, что начинаешь просто надеяться на случай.
Николас, например, никогда не строил долгосрочных планов. Он был подростком и считал, что многое или предопределено, или не в его власти. Парню казалось, что вероятность разочарования из-за несбывшихся ожиданий слишком велика, чтобы вообще пытаться запланировать что-то в своей жизни дальше, чем на неделю вперед. Брюнет видел огромное количество примеров, когда люди строили грандиозные планы, а в итоге оставались там же, где до этого и находились. Поэтому он старался выбирать для себя подходящие и желаемые направления, но не имел четких планов. Так что случайностям было нечего рушить. А еще парень ненавидел, когда его называют Николасом.
Сейчас по комнате на втором этаже небольшого дома разливались тихие звуки гитары. Тихие, потому что парень вовсе не хотел, чтобы кто-то еще услышал его игру. Как только кто-то узнает, что ты занимаешься чем-то помимо обычной рутины, все сразу начинают лезть и задавать вопросы. Это может оттолкнуть от любимого дела кого угодно, особенно, когда ты еще только начал им заниматься. Словно у людей больше нет никаких интересов, кроме как копаться в чужом белье и навязывать свое мнение. Возможно, тем, кто ничем не занимается, больше ничего и не остается. Все возможно.
Заметив, что электронные часы в очередной раз сменили цифры и что ему пора бы поторопиться, Ник спустил ноги на пол. Он отложил гитару на кровать и наконец размялся. Парень любил играть, сложив ноги почти что в позу лотоса, но, к сожалению, они вскоре начинают затекать, а потом и болеть. Как бы это ни было неприятно, Ник продолжал свое занятие именно таким образом. Если быть честным, то его игру можно было назвать лишь детским увлечением. Он не стремился добраться до великих высот, не играл в группе, не писал свои песни. Он просто отдыхал, ударяя по струнам.
— Малыш Николас! — донеслось с первого этажа, заставив брюнета закатить глаза настолько, что зрачки вовсе пропали из виду.
Он и так не очень-то жаловал свое полное имя, но вот подобное обращение злило его совсем в край. Словно мама пыталась его унизить. Хоть это и было вовсе не так, парень не мог ничего поделать с собственной реакцией. Ему всегда казалось, что подобные уменьшительно-ласкательные выражения низводят и унижают человека. Как-то это неправильно.
Лениво потянувшись, парень забросил на плечо рюкзак и направился на кухню, нарочито громко спускаясь по лестнице. На кухне уже были мать и отец, а младший брат Том все еще где-то копался. Между братьями была большая разница в возрасте, но Ника это мало волновало. Просто с Томом он виделся только за завтраком и после ужина, а в те короткие промежутки времени ему удавалось быть хорошим братом. Так что в семействе Хэйзов все было относительно тихо. Казалось, родители просто прекрасно понимали своих детей, вот только это все же было не совсем так. Отец постоянно пропадал на работе, поэтому ему тоже было несложно быть хорошим отцом пару часов в день. Мать же часто бывала дома, но она была личностью творческой, так что не особо ограничивала старшего сына, хотя и проводила много времени с младшим.
— Мама, прошу тебя, называй меня Ник, — с приветливой улыбкой сказал парень и сел за стол.
— Я уговорила отца позволить тебе пробить губу и выкрасить часть головы в синий, — сказала светловолосая женщина, накладывая сыну оладьи. — Так что могу позволить себе называть тебя так, как мне нравится.
Парень в ответ лишь фыркнул и принялся за завтрак. Тщательно пережевывая пищу ради профилактики целой кучи неприятностей, о которых мать Ника прочла в интернете, брюнет пытался вспомнить хоть какой-то список важных дел, которые стоит сегодня сделать. Он, конечно, не любил планировать, но и пускать абсолютно все на самотек не желал. Хочешь не хочешь, но хоть какое-то планирование должно присутствовать.
Нужно было не забыть сдать первый черновик своего исследования, взять тему для еще одного, отдать другу книгу, купить несколько новых тетрадей и не забыть, что сегодня вечером они собираются с ребятами. Ник не был изгоем, одиночкой, социопатом. Нет. У него имелись друзья и просто знакомые, он даже немного выделялся своей внешностью среди остальных, хотя цветными прядями в волосах и серьгой посередине нижней губы уже никого не удивишь. Брюнет учился на первом курсе колледжа, надеясь стать инженером. У него было несколько неплохих знакомых из группы, но гораздо лучше парень влился в компанию старшекурсников. К сожалению, на первом курсе нужно было не только учить ненужные предметы, но и вступать во всевозможные сообщества. Для себя Ник ничего не нашел и банально наугад вошел в клубную комнату, где сидела компания ребят со второго курса и выше, которые просто приятно проводили время. В списке клубов они были на самом последнем месте и не агитировали на вступление к ним. Да и работали они вовсе не над исследованием влияния творчества современной молодежной культуры на процессы в политике. Так было написано в описании клуба, но сами его участники не обращали это внимания. Уже давно этот клуб был пристанищем для тех, кто не занимался чем-то крутым, но и не был настолько ленив, чтобы сидеть в сообществе чаепитий. Администрация колледжа все прекрасно знала, поэтому именно эти ребята промышляли тем, куда обычных студентов не загнать. Брюнет зашел к ним совершенно случайно, а эти немного странные люди сказали, что это судьба, и приняли его. От Ника отстали, а сам он обрел новых друзей.
В какой-то момент с легкой руки одного из участников они стали называть себя стаей. В стае была взрывная Ника, которая начала стебаться над похожестью их имен с первого же дня. Она продолжала придерживаться движения кибер-готов по сей день, и ей действительно это очень шло. Еще там был Шон, которого все звали Барашком благодаря его светлым кудряшкам и совершенно невинным голубым глазам. В стае Ник в первый раз увидел живых близнецов, которые пользовались своей одинаковостью, при этом брюнет легко их отличал, что, почему-то, заставило ребят встать на его сторону. Это были Том и Молли, однако Молли носила мужскую стрижку и одежду. Вообще парочка была весьма андрогинна на вид, что пугало окружающих. Был там, так сказать, и вожак стаи. Русоволосый Дерек, который мог обезоружить кого угодно, если того сам захочет. С внешностью парню повезло. Выделяющиеся скулы, серые с металлическим холодом глаза, красивые руки. Даже голос у него был бархатный.
Хотя все кругом и кричат, что по внешности нельзя судить. Все лишь по внешности и судят. Вот только брюнет знал их всех гораздо лучше остальных. Это заставляло его улыбаться, когда он об этом думал. Ника была самым светлым человеком на свете. Она занималась благотворительностью, помогала в больницах, брала на передержку животных. Она поможет любому, если к ней не побоятся подойти. Шон на самом деле писал настолько мрачные стихи, что мурашки бежали по коже, а его истории ужасов не давали спать по ночам. Том и Молли были абсолютно разными, но окружение заставило их скрывать свои увлечения. Тому жилось несладко, когда все посчитали, что он любит носить женские вещи. Никакие разговоры и объяснения не помогали, поэтому ребята решили быть одинаковыми. И они любили брюнета за то, что он видел каждого из них в отдельности. А вот Дерек был тем еще занудой и засранцем. Со всей его «горячей» внешностью он был так помешан на науке, что не мог терпеть тех, кто был не способен с лету решить задачу на простейшую механику. Но он оказался тем, кто в первые дни вступался за Ника в клубе. Пока парень был там «свежим мясом», ему постоянно задавали вопросы, пытались на что-то подтолкнуть да и просто доставали. Не со зла, конечно, но все же.
— Николас, — вырвала из мыслей парня мать. — А почему ты до сих пор один?
Кареглазый поднял взгляд и отодвинул тарелку, приготовившись слушать. Как ни странно, но мать в первый раз подняла эту тему за последние пару лет, которые парень провел в одиночестве. Ему было даже интересно послушать.
— Ты у меня подтянутый, худощавый слегка, но все же. Высокий, милый, добрый. Судя по тому, что я видела в интернете, за тобой стаями бегать должны. Стройные ноги, бледная ровная кожа, темные глаза, задумчивый взгляд, пирсинг, цветные волосы. Одеваешься нормально. Не задрот, — перечисляла женщина, загибая пальцы. — Я уже не говорю о девушках, может, хоть парень есть какой на примете?
Весь этот монолог заставил парня покраснеть, а из-за последней фразы отец парня прыснул кофе на газету. Он не был гомофобом, но, похоже, это оказалось слишком резко и для него. Брюнет даже задумался. Он замечал на себе заинтересованные взгляды, но не особо торопился прыгать в омут и делать первые шаги.
— Как только кто-то появится на горизонте, я тебе сразу же сообщу, — сказал Ник и встал. — А пока что мне пора бежать на пары, чтобы не опоздать.
Самый предсказуемый способ сбежать от разговора, но другой на ум брюнета просто не пришел. Почистив зубы и забрав свой ланч, парень пулей вылетел из дома, не забыв попрощаться с мелким братом. Ник решил поторопиться, прийти раньше и просто отсидеться в клубной комнате до начала занятий. Можно будет даже пересмотреть черновик, чтобы не беспокоиться об этом.
Но по дороге брюнет решил совершить свой обычный ритуал. Он заскочил в небольшую кофейню, чтобы перекинуться парой фраз с милейшим бариста. Хоть это и было странно, но все же если он не заходил сюда, то день часто уходил под откос. За стойкой стоял парень лет двадцати пяти с желтыми волосами и вечно отросшими корнями. Он милейше улыбался, всем желал удачи, а кофе готовил так, словно выступал на сцене.
Ник был законопослушным гражданином, поэтому всегда следил за тем, какой свет горел на светофоре. И в этот раз брюнет стал перебегать через переход только на зеленый. Вот только теперь все пошло совершенно не по плану. Когда парень почти перебежал через светофор, его сбил грузовик доставки, выскочивший буквально из ниоткуда. Похоже, водитель тоже жутко торопился, а брюнет очень быстро пересекал «зебру».
Послышался пронзительный скрип шин и чей-то громкий крик. Николас успел лишь сощуриться, когда в глаза ударил яркий свет от фар. К сожалению, он не успел среагировать прежде, чем груда твердого металла налетела на него. Брюнет словно пушинка отлетел от почти остановившегося автомобиля, дважды ударившись головой. Логотип автомобильной марки рассек кожу на лице парня, оставив вертикальную полосу, пересекающую бровь и щеку брюнета. Отлетев, Ник встретился затылком с асфальтом, но этот удар был не так ощутим. Парня спас его почти полный рюкзак, который не дал голове соприкоснуться с землей сразу. Прежде чем закрыть глаза, юноша успел почувствовать гадкий привкус во рту и жгучую боль во всем теле, которая сковала его, не давая шевельнуться. Сознание утекло от него очень быстро. Брюнет уже не слышал чужого крика, не слышал, как молодой водитель вызывал скорую и сидел рядом, следя за тем, чтобы парень дышал. Он даже не понял, что его погрузили в машину скорой и отвезли в больницу. Он просто отключился, словно кто-то выдернул шнур питания из розетки.