Переживу боль. Бонус. Влас

Бонус. POV Влас.- Да, вот так, за ушком... - сонно пробормотал Рон, лежа у меня на груди и подставляясь под мои руки. Я улыбнулся и поцеловал пухлую щечку. Рон даже не заметил, ближе прижимаясь ко мне и начиная мирно сопеть. А я снова не сплю. Сижу, глажу своего омегу, который инстинктивно прикрывает во сне животик, защищая. Скоро у меня родится ребенок. И вновь, воспоминания прошлого и вина за них нахлынывают на меня. Воспоминания о моем единственном лучшем друге, которого я предал. Как? Ну, как я мог не поверить Нику и поверить какой-то омеге, которая захотела отомстить ему за его красоту, моими руками? И снова я начинаю детально вспоминать свое прошлое, связанное с Никоном. Он ведь и правда, всегда был моим единственным лучшим другом, которому можно было довериться, а я так с ним поступил. Я изнасиловал его. Изнасиловал маленького, хрупкого омегу, который никогда не просил у меня помощи, никогда не вешался на меня из-за нулей на кредитке отца, всегда ругал за плохое отношение к взрослым и пожилым людям, рассказал о своей первой течке и о том, что отдастся только тому, которого полюбит однажды и навсегда. А я? А что я? Я просто изнасиловал единственного лучшего друга, когда мне нагло наврали, что Никон хочет затащить меня в постель, окольцевать и захапать все денежки отца. И я поверил. Как самый последний идиот, поверил. И ведь мне в голову тогда не пришло, что Никон сам из довольно-таки обеспеченной семьи, что мы дружим с девятого класса, что этот омега всегда относился ко мне исключительно, как к другу, и что Никону всегда было плевать, сколько зарабатывает мой отец. Ему единственному. Но теперь и Рону. Рон мой омега. Мой любимый родной и единственный. Я вновь посмотрел на рыжеволосого омегу, мирно сопящего у меня под боком. "А ведь Никон тоже носил моего ребенка. Выносил и родил". Я трус! Я давно узнал правду, но даже не извинился перед ним. Я просто бросил его одного на произвол судьбы. Одного и с ребенком. С моим ребенком. Нет, я по-прежнему не испытываю к Никону каких-либо других чувств, кроме, как дружеских. Но теперь еще обиды и огромной вины. Он никогда не простит меня и уж тем более, ничего не будет, как раньше. Я последняя мразь, который изнасиловал беззащитного омегу и бросил со своим же ребенком. Да еще и из-за меня, его выгнали из дома. А он так и не рассказал обо мне. Я никчемный альфа. Его отец не последний человек в нашем городе, поэтому он выгнал беременного сына на улицу, солгав газетам, что Никон уехал в Австралию учится. Наши отцы тесно общаются, поэтому я в курсе всех дел. Я пытался извиниться, очень хотел это сделать, когда внезапно встретил его в больнице. Мы с Роном пошли на обследование делать снимок нашего малыша. И там я увидел Никона. С большим животиком и бледным от страха лицом, когда увидел меня. Вина вновь начала поедать меня изнутри, но я заметил, как он стал прекрасен, будучи беременным. Беременность ему очень шла, вот только, он был бы намного счастливее, если бы забеременел ребенком, от любимого человека. От своего альфы, которого я видел вчера, тот, что нехило врезал мне, но очень мало. Я был не против того, чтобы он пришиб меня там, в этом парке, но когда увидел своего встревоженного омегу, которому рожать через месяц, мысли о самоубийстве испарились. Но ненависть к себе возросла в разы. Тогда в больнице, я схватил Никона за руку и остановил. Его куртка немного задралась, и я разглядел едва заметные шрамы на тонких запястьях. Страх, злость и понимание до чего я довел лучшего друга, навалились тяжелым грузом. Но почему я так сглупил?! Я струсил и слова раскаяния прилипли к горлу вместе с языком. Вместо этого я сделал еще хуже:- Как я вижу, ты все-таки залетел тогда? Но раз меня не повязали, значит ты никому ничего не сказал. Правильно сделал. А если расскажешь, что это мой ребенок, то я убью и тебя и твоего отпрыска. Ты маленькая шлюшка, должен мне спасибо еще сказать, что я тебе ребеночка подарил, а то никто бы с тобой спать не стал. Ты же страшный, как смерть! - Вспомнились слова того омеги, что нагло клеветал на друга, бывшего друга, я даже в мыслях не смею его так называть. Злость, некая обида и самобичевание больно кололи сердце. Никон с испугом, ненавистью и ощутимой болью в серых глазах смотрел на меня, но потом резко сделал вид, что не узнал меня. И в этот момент я понял, что только что натворил. Все это время, Рон стоял за углом и слышал весь наш разговор.- Боже, Влас! Ну ты и идиот! И это отец моего будущего ребенка... - Он грустно ухмыльнулся и дал мне подзатыльник. Я настороженно смотрел на него и трусился от того, что муж слышал все эти жестокие слова. Но он с жалостью посмотрел на меня, что больно резало по достоинству альфы, но я принял его жалость. Рон знает об этом случае с Ником. После того, как я сделал это с Никоном, через месяц я узнал правду причем от Рона же. Он услышал в туалете, как тот омега рассказывает по телефону о своей мести Нику за его красоту. Какая глупость, но глупее всего то, что я сотворил план завистливого омеги в жизнь. Я альфа, а так поступил с омегой! Такое не прощается! Но Рон принял меня, и я влюбился. Как сопливый мальчишка, влюбился в маленький курносый носик, пухлые щечки, на которых по несколько веснушек на каждой, рыжие волосы и властный характер, совсем неподходящий омеге. Я просто не смог скрывать правду от любимого. До сих пор в голове лезвиями отдаются крики лучшего друга, который был мне словно младший брат, которого я должен был защищать, а я... Ненавижу себя, ненавижу того пакостного омегу, и очень сожалею, что я так поступил с тобой Никон...- Нет! Прошу, не надо! Умоляю, остановись! Ннх... Больно! Не надо! Мне больно! Влас, не надо! Не... надо... - Заплаканный омега еле держится на ногах, знакомые со школы глаза обливаются горькими слезами, а я безжалостно трахаю его. Злость и обида на то, что единственный человек, которому я доверял все, предал меня за разноцветные банкноты моего папаши! И я так безрассудно поступил, не разобравшись, не поговорив с ним и не дав шанса объясниться. Какая я сволочь! Я яростно вбивался в деликатное тело, покрытое синяками от моих грубых рук. От накатившей на меня злости, я кончил и сцепился с ним. Хотел вытащить член из кровоточевшегося ануса, тем самым дорвать его и сделать предателю еще больнее, но я посмотрел на заплаканное лицо омеги и, сквозь злость в голову пробрались воспоминания детства, когда он также, сидя на подоконнике, плакал. Плакал от того, что его сильно обидел альфа-одноклассник. Я, как порядочный альфа, пошел и набил тому морду, на что омега долго меня ругал и причитал, что драться - плохо. И, видя бессознательное тельце подо мной, я решил переждать сцепку. После я вызвал скорую и, сказав, что на него напали, отправил в больницу. Значит, во мне все-таки осталось еще что-то человеческое. Да хватить уже себя оправдывать! А вчера, когда мы прогуливались в парке с Роном (ему полезно дышать свежим воздухом) я увидел Ника с его альфой. Рон тоже заметил их и подтолкнул меня вперед, чтобы, наконец, повиниться, но я испугался. Настолько сильно испугался реакции некогда лучшего друга, что вновь сделал все наперекосяк. Мне было интересно посмотреть на ребенка, и я схватился за коляску, но в омеге сыграл материнский инстинкт, и он бросился на меня. Я посчитал дерзостью, что омега смеет кидаться на меня, на альфу и чуть не ударил его. Я не хотел его бить, а лишь припугнуть, но голова совсем не соображала, что я делаю, но я краем сознания понимал, что где-то там смотрит на меня мой омега и складывает не самые хорошие впечатления обо мне, но страх и злость на свою трусость брали свое. И только, когда альфа Никона отшвырнул меня на несколько метров сильным ударом под дых, я пришел в себя. Рон тут же подбежал ко мне, с тревогой глядя в глаза. Я, морщась от боли, приподнялся на локтях и успокоил своего омегу, а затем дома снова получал пинки под зад за свой врожденный идиотизм. Я прижался к своему омеге и нежно погладил животик, от чего Рон замурчал, ближе прижимаясь к моей руке. На глаза навернулись слезы понимания, какой я никчемный альфа. Тот мужчина, альфа Никона, мало он мне врезал. Я бы за своего омегу, вообще на куски бы разорвал! Рон шевельнулся и открыл глаза. - Мышонок, что-то случилось? - заволновался я. - Мм, нет. Что, снова мучаешь себя? - Рон поджал губы и осторожно дотронулся до моей щеки, огладил ее, и я рефлекторно прижался к теплой ладони. - Влас, давай завтра сходим к твоему другу и наконец объяснишь ему причину твоего тогдашнего поведения. Вместе, - добавил он и сонно улыбнулся. - Ты ведь давно знаешь где он живет, просто ты боишься. Это нормально, Влас... Да, ты совершил ошибку, но ведь ты понял и осознал свою вину. Я уверен, твой друг простит и поймет тебя. - Улыбнулся он и положил мою ладонь на свой животик. Я почувствовал легкий толчок и сердце наполнилось теплом. Снова я разбудил его своими переживаниями. Он ведь все чувствует, а я заставляю его волноваться. Я притянул его к себе и зарылся в огненного цвета волосы и вздохнул запах сочного и стойкого грейпфрута, печально усмехаясь: - Я никчемный альфа... - Для меня ты самый лучший альфа. Это было в прошлом, а сейчас ты ведь не такой? Нет. Поэтому я с гордостью буду рассказывать нашему малышу, какой у нас папочка, когда он родится. - Солнечно улыбнувшись, Рон чмокнул меня в губы и уложил к себе на грудь так, что я мог ощущать нашего ребеночка, и я уснул забвенным сном.

***

POV Никон. - А где у нас Дэни? Вот он Дэни! Ой догоню, догоню! - Я шутливо погнался за ползающим малышом и расхохотался, когда Феликс напал на меня сзади и начал щекотать. - Ой... Ой-ей-ей, Феликс! Ну, все, аха-ха-ха, не могу-у-у! - Я смеялся, как... как мой сын сейчас! Мы с ним ничем не отличались, когда хохотали вот так, а Феликс нет, Феликс смеялся таким мелодичным и бархатным баритоном, что невольно мурашки на спине собираются. Мой смех прервал неожиданный звонок в дверь. - Родители уже вернулись? - удивился Феликс и тут же нахмурился, когда почувствовал запах альфы. И не просто альфы, а за дверью стоял Влас. Феликс поднялся с пола и подошел к двери. Я взял Дэниэла на руки и пошел следом. Было немного страшно, но теперь я знал наверняка, что мой альфа защитит и меня и ребенка. И к слову, я был очень удивлен, что Влас пришел именно сюда, и что вообще пришел. Феликс открыл дверь и с его горла сорвался предупреждающий рык. Я тихонько погладил его по руке, успокаивая. На пороге стоял Влас с ужасно виноватым, сожалеющим видом, что заставило меня удивиться, и рядом с ним тот самый его омега с большим животиком. Я крепче прижал к себе Даниэля и ближе придвинулся к Феликсу. - Тебе вчера мало было? - Почти спокойно, но с нотками угрозы произнес Феликс. Влас поднял виноваты глаза, словно еще чуть-чуть и на моем пороге разрыдается альфа. - Я... Я хочу поговорить и... объясниться, - на одном дыхании выпалил Влас. Феликс хотел уже что-то сказать, но вдруг замолчал и испытующе посмотрел мне в глаза, на что я неуверенно кивнул. - Хорошо, проходите. Но только рыпнись, и ты труп! - Рыкнул мой альфа, вызывая улыбку на моих губах. Наши "гости" прошли в дом, мы усадили их на диван в гостиной, где минуту назад резвились с ребенком. - Я... Ник... - сбивчиво начал Влас и назвал меня так, как когда мы дружили, - я хочу перед тобой извиниться! Мне правда очень жаль! Я знаю, что такое не прощается, но прошу, хотя бы выслушай меня, - зажмуривая глаза, быстро проговорил альфа. Я в шоке уставился на него. Это, ну, очень отличается от его вчерашнего поведения. Я нерешительно кивнул и погладил Дэниэла. - Пожалуйста, выслушайте его. Он действительно виноват перед вами, но ведь каждый имеет право на второй шанс? Я понимаю вас, ведь я живу с этим альфой и тоже вынашиваю его ребенка. - Рыжеволосый, но довольно милый омега неуверенно улыбнулся. Феликс посмотрел на меня глазами "Тебе решать", и я слабо улыбнувшись, кивнул. В конце концов, каждый имеет право на второй шанс! Влас неуверенно начал свой рассказ и по мере того, что я слушал, глаза предательски щипало, а в сердце оседала жгучая обида. Как он мог поверить какой-то сопливой омеге, что наговорила про меня всякую чушь, а мне, лучшему другу, которого знает поперек и полностью, не поверил и не остановился, когда я слезно умолял?! Феликс тоже злился, но он сдерживался, дал спокойно договорить альфе и ласково, с особой нежностью обнимал меня и ребенка так, что я чувствовал абсолютную защиту. Влас говорил долго, рассказывал все, что у него накопилось, но он говорил искренне, прямо как когда-то в школе, когда чувствовал всю свою вину и полностью брал на себя ответственность. Я не знаю, что с ним случилось в институте, но он сильно изменился, в худшую сторону. - ... я не вру. Поверь, Ник! Это правда и мне ужасно жаль, что я так с тобой поступил! Что не поверил тебе и поддался на провокации. И хочу попросить прощение у твоего альфы. Я понимаю, почему вы меня ненавидите. На вашем месте, если бы с Роном что-то случилось, я бы разорвал любого, или с ребенком. Прости, Ник, я знаю, что нашей дружбы уже не вернуть и прощения мне тоже нет, но хотя бы извиниться я должен был. - Я видел, как тяжело даются ему слова, как вина и боль проявляются на его лице. Мне стало его очень жаль, и я долго колебался, но... я решил. Феликс сверлил его тяжелым взглядом, скрестив руки в замок, а затем фыркнул: - По твоим словам, я вообще ни как альфа поступил! - Влас встрепенулся, но Феликс не дал ему что-либо сказать. - Я и хотел тебя на куски разорвать, зная сколько боли ты причинил моему омеге. Ты поступил не как альфа, прислушиваясь к сплетням каких-то омег. Но решать не мне, а Никону. Но я бы никогда не простил, да и, если честно, сейчас еле сдерживаюсь, чтобы рожу тебе не разукрасить. - Феликс продемонстрировал и сжал кулак, что венки набухли и стали выглядывать из-под светлой кожи. - Понимаю, - обреченным голосом ответил Влас. Омега, что все это время сидел тихо и слушал мужа, иногда сжимая губы в плотную линию, мягко положил свою руку на ладонь Власа и произнес:- Он говорит правду. Поверьте, он уже настрадался. Все время, что мы живем вместе со дня брака, он ни разу нормально не засыпал, а просыпался от слез и моих тормошений со словами извинения. Прощать его или нет, решать только вам, просто имейте в виду. - И? - Феликс был зол и вскинул одну бровь. - Никон тоже не мог нормально спать, просыпаясь от кошмаров весь в слезах и со словами "не надо!". Это прекратилось только недавно. Ты хоть представляешь, как мне было смотреть на своего омегу в таком состоянии?! И как ты объяснишь мне свое вчерашнее поведение? - Я... - Влас тяжело сглотнул, - мне очень жаль. Простите меня. Я встал с дивана, положил мирно спящего альфочку на руки Феликсу и подошел к Власу, что с испугом и закусанной губой смотрел на меня, и я дал ему сильный щелбан в лоб. Он прикоснулся к пострадавшему месту рукой и шокировано смотрел на меня, с неверием в шоколадных глазах, а я широко улыбнулся и произнес: - Лучшим друзьям нужно давать второй шанс. Тем более если твой друг - глупый альфа. - Влас долго моргал, пока у него глаза не заболели, а Феликс неодобрительно фыркал у меня за спиной, но всегда на стреме, словно коршун, чтобы если что, уберечь его омежку. Рон, как я понял, обнял своего альфу и солнечно ему улыбнулся, на что Влас нежно поцеловал его. Дааа, а он изменился, надеюсь, я сделал правильный выбор и не ошибся. - Спасибо, Ник, - в его глазах было столько радости, что плохие воспоминания стирались, а их место занимали хорошие, веселые и счастливые. Лучший друг и его омега покинули наш дом, ближе к вечеру. Этот разговор вымотал всех нас. Феликс ласково огладил мои уставшие плечи и неодобрительно покачал головой. - Ты у меня слишком добрый, солнышко мое. - Но именно поэтому ты меня и любишь, - я по-доброму ухмыльнулся. Феликс вздохнул и накрыл мои губы своими. - Я люблю тебя любого, независимо от того, какой ты. Просто потому что ты - это ты. И потому, что ты человек, с которым я хочу прожить всю свою жизнь.