Грейс-Инн Роуд

Иногда среди нескончаемых повседневных забот полевого госпиталя — накладывая швы, меняя повязку или попав под горячую руку обезумевшему от боли солдату — она ни с того ни с сего вспоминала две аккуратные параллели, образуемые воротником пальто Фрэнка и полями его шляпы. Эти линии были подлинным архитектурным совершенством, и воспоминание о них, даже более чем воспоминание о его обнаженном теле или запахе лосьона после бритья, вязким томительным жаром растекалось в ней от низа живота к коленям. Это казалось нелепым, но однажды, торопливо доедая комковатую овсянку в предрассветной полутьме грязной палатки, ей вспомнилось вдруг, как Фрэнк в первый раз поцеловал ее, поцеловал по-настоящему, прижав к стене дома на Грейс-Инн Роуд. Воротник его пальто был прямо у нее перед глазами — такой жесткий, что даже не шелохнулся, когда Фрэнк наклонился к ней, только острый уголок царапал ей щеку, а краем глаза она видела промелькнувшую на его губах суховатую, чуть насмешливую улыбку, которая после стала такой знакомой. И больше чем этот и последовавшие за ним поцелуи, больше того, что последовало за ними, ей помнилась бесконечная, звенящая напряженным ожиданием минута, ему предшествовавшая, волглая от тумана кирпичная стена продуктовой лавки напротив, обрамленная краем воротника Фрэнка и полями его шляпы, влажный твид лацканов под ее ладонями, прерывистое дыхание, и его рука, лежавшая у нее на талии.