omega

<b >Не бечено!</b> _________________ Ичиго валялся перед ним на полу, и кожа его влажно блестела от пота. Подвижный опухший рот, потерявший свои контуры, некрасиво кривился и просяще открывался. По пропитавшейся запахом течки комнате раздавалось капризное хныканье, смешиваясь с пошлыми звуками распаленного тела. Он ласкал себя спереди и сзади, стараясь одновременно развести ноги максимально широко и тут же как можно теснее их сдвинуть, поджимал пальцы и скреб ими, отрывая пятки от пола. Его ломало и выкручивало, и глаза – его карие влажные глазищи, из которых по вискам скатывались горячие слёзы – закатывались от наслаждения всякий раз, как ловкие пальцы доставали до сверхчувствительной простаты. Гриммджоу был ошарашен. Он шел убивать хоть и слабого, но врага. Не омегу, горящую в лихорадке течки. Но первый порыв вернуться в Уэко Мундо быстро прошёл, уступая место тёмной похоти. И Гриммджоу, прежде чем подойти и швырнуть омегу на кровать, с наигранным сожалением подумал, что ему всё же придётся трахнуть этого Куросаки. Попытавшегося вскинуться парня он уткнул носом в подушку, заставляя выпятить зад с опухшей жадной дыркой. Она сокращалась в такт дыханию омеги, пульсировала и звала, истекая соками. И загорелые, дрожащие от возбуждения бедра были полностью мокрыми, а с внутренней стороны тонкими струями текла смазка. Гриммджоу не отрывал от этой картины своего взгляда, пока пытался стащить с себя хакама. А после провёл пальцами между выпяченными ягодицами, собирая натёкшую смазку и размазывая её по своему стоящему члену, тут же вводя его на всю длину в жаждущее тело. Он сжимал руками чужой зад, скользил пальцами по мокрой от пота коже и оставлял царапины, исследуя дрожащее тело. Но его взгляд так и не оторвался от места, где красно-бордовый член обхватывала плотным кольцом плоть омеги. Она влажно хлюпала на каждом толчке, сокращалась, и продолжала выделять сок. Он пробивался через края, выплескивался и продолжал струиться по бедрам, по выгнутой в экстазе спине, капал вязкими каплями на простыни, оставлял мокрые следы. И тёк. Тёк-тёк-тёк. Очередную каплю Гриммджоу поймал пальцами и повел по линии изогнутого позвоночника вверх, к открытой беззащитной шее. У омеги алели плечи и уши, а сам он судорожно вцепился в подушку и закусил её, стараясь погасить звуки, рвущиеся из его рта. И это красное ухо так сильно привлекало внимание, что Гриммджоу не удержался – наклонился низко, накрывая собой омегу, ложась животом и грудью на его спину, чтоб кожа к коже – и прикусил алеющий кончик, заставил омегу вздрогнуть. Гриммджоу остановился, прекратил толкаться в жаркое нутро, и огладил мокрыми ладонями не менее мокрую шею, напряженные плечи и нежные бока юноши, горячо выдыхая ему в затылок. Чтобы после схватить того за предплечья, заставляя выгнуться до самого предела, до хруста гибкого позвоночника, и со всей силы насадить на себя. И насаживать-насаживать-насаживать ещё, чтобы Ичиго стонал, кричал и всхлипывал, иногда срываясь на скулёж, и его невнятный шепот так же превращался в отчаянные крики. По виску Гриммджоу пробежала очередная капля пота, прочертила скулу и остановилась у подрагивающих губ. Точно такая же капля скользила по шее Ичиго, плавно перемещаясь на изгиб спины. Гриммджоу следил за ней, собирая выступившую над верхней губой влагу раскалённым языком, и постепенно его взгляд вернулся к тому месту, где блестящий от смазки член входил в чужое тело, где было мокро и жарко, где рождались самые пошлые и сладкие звуки. Он смотрел, не отрывая взгляда, на обхватившую его плоть дырку и хотел ещё. Ещё-ещё-ещё. Ичиго в его руках выгибался всё сильнее, и дрожал, кричал, продолжал течь и сжиматься. Тогда Гриммджоу коснулся пальцами входа в его тело, быстро, но плавно вставляя их внутрь. Член продолжил двигаться. Ичиго сорвал голос. Его всего подбросило и выгнуло, начало ломать, а тело трясло так сильно, будто начался припадок. Глаза закатились, и рот открылся широко, показывая опухший сухой язык. Гриммджоу сжал его руки и притиснул омегу к своей груди, пережидая чужой оргазм. А Ичиго продолжал дёргаться и тихо скулить, сжимаясь сильнее и сильнее. Из него потекло толчками - белёсыми и густыми, вязкими, а дыхание перехватило так, что он не мог сделать ни единого вдоха. Ему казалось, что он летит, что он умрёт вот прямо сейчас. Но всё закончилось, и его тело обмякло в руках альфы. С тихим хлюпом член начал выходить из ещё пульсирующей и мокрой дырки, но с оглушительным звуком он толкнулся в самую глубь, заставляя Ичиго беспомощно вздрогнуть и вновь заскулить. Гриммджоу продолжал толкаться в полубессознательное тело, в горячее и скользкое отверстие, растянутое им самим. Его затрясло, толчки усилились. Он ощутил подступающий оргазм и приближение сцепки, которую нельзя было допустить. Но Ичиго, еле живой и ничего не соображающий Ичиго, что-то почувствовал и зарычал, притискиваясь сильнее в попытке не дать вытащить член из себя, разорвать сцепку. И разочарованно захныкал, когда Гриммджоу встряхнул его, буквально снимая с себя. Несколько белесых струй попали на спину омеги, ярко контрастируя с загорелой кожей, и тут же начали стекать в ложбинку между ягодиц, смешиваясь с еще не высохшей смазкой. Гриммджоу прижался лбом к его затылку, пережидая последние волны дрожи, и опустил руки. Омега безвольной тушей полетел вперёд, головой падая на подушку. Он еще дрожал, но его глаза, до этого застланные мутной пеленой похоти и желания, постепенно стали закрываться, при этом приобретая осознанность. И, прежде чем он уснул, Гриммджоу ясно увидел полный понимания взгляд своего врага. Врага, с красивым загорелым телом и жадной дыркой. Он осмотрел его всего и зацепился взглядом за пальцы, изредка подрагивающие. И продолжал смотреть, уже поправив хакама и стоя напротив кровати. Взяв эту чертову руку, он присел и впился клыками в мягкое запястье. Ичиго нахмурился во сне, хоть и не надолго, но помеченный.