О наслаждении и пытках.

В последнее время Вайз был особо строптивым и никак не желал подчиняться. Как бы Тики не старался его умаслить, сколько бы не говорил комплиментов, мальчишка все равно ходил букой и почти не позволял к себе прикасаться, не говоря уже о большем... Единственно, поцелуи были "допустимы", но Микку этого давно уже было мало... Наконец, терпение Удовольствия совсем лопнуло, и темная сторона стала диктовать свои условия. Подкараулив любимого в коридоре, мужчина воткнул ему под лопатку шприц, с разведенным в воде дитилином. Мальчишка взвился в воздух: - Тики! Ты чего творишь?! Микк только мило улыбнулся. - Ничего такого, мой сладкий. И ушел дальше по коридору. Но все это спокойствие было напускным: мужчина, словно паук, поджидал, пока его жертва станет покорной и послушной... - Всего 20 минут, моя радость... Всего 20 минут... Ной тенью следовал за своим возлюбленным, отсчитывая минуты и сгорая от нетерпения. И вот, прямо посреди комнаты, мальчик стал оседать на пол, не в силах пошевелиться. Выскочив из-за угла, мужчина подхватил Вайзли на руки и понес в сторону подвала. - Это будет моим тебе подарком, мой любимый. Надеюсь, Шерил не очень расстроится, если я воспользуюсь его инвентарем.... Вайзли сверлил мужчину недовольным взглядом, а Тики только довольно улыбался и прижимал парнишку к себе. Препарат действовал, и теперь Мудрость даже разговаривать не мог. Наконец, они достигли нужной комнаты, и маркиз оглянулся по сторонам. Пыточная комната Шерила была готова предоставить любое орудие для "интересных" развлечений. Хмыкнув, безумец подошел к стене с кандалами и начал деловито закреплять на них мальчика. Кольца были вставлены прямо в стену, в результате чего подвешенный на них человек испытывал легкий дискомфорт в мышцах спины. Так как любовник был неподвижен, приковывать ноги Тики не стал, оставляя себе больше свободы для действий. - Теперь погоди, пока я подберу наши орудия наслаждения, мой сладкий, и мы начнем наше развлечение. Мужчина быстро раздел любовника, деловито прошелся перед рядами пыточных орудий и остановился рядом с кожаной плетью, лоснящейся кровавым блеском. Рукоять удобно легла в ладонь, и Микк с детской радостью посмотрел на расходящийся кисточкой кончик. Мужчина умелой рукой раскрутил плеть и легонько стеганул ей по полу. Привыкшее к твердой руке оружие довольно звякнуло, радуясь новому хозяину. Рывком вернув конец в руку, Тики нежно улыбнулся и снова ударил, только теперь уже по груди мальчика. Бархатная кисточка оставила на груди ярко-красный след. Хлыст был хорош — не ранил, но доставлял боль, граничащую с удовольствием. Сначала Тики ударял несильно, примеряясь к своему орудию. Но вскоре, увидев, что бархатная кисть разит без промаха, стал быть сильнее. По груди... По животу... По рукам и ногам. Широко раскручивал красно-черную змею и наслаждался ее свистом. Все больше возбуждался каждый раз, когда точный удар попадал в цель и заставлял Вайзли глухо, сквозь сомкнутые губы стонать. Окончательно вспотев, Тики и сам стал раздеваться, оставшись стоять перед любимым в одних штанах. Безумие приятным жаром растекалось по телу, вызывая дрожь. Микк громко смеялся и раскачивался из стороны в сторону. Вся эта ситуация просто сводила мужчину с ума: безвольное тело любимого, горячее, возбужденное и неподвижное... Такая желанная, гладкая кожа, покрытая сейчас красными пятнами ударов, но все такая же мягкая и гладкая. Ной упивался властью, данной ему над этим прекрасным телом. Совершенно забыв про плеть, он неловко выронил ее и, пьяной походкой подойдя к возлюбленному, стал гладить его, облизывать, даже, можно сказать, вылизывать. - Мой... Мой любимый... Мой сладкий... Мой дорогой... Голос был хриплым и постоянно срывался на громкий шепот. Псих с особой любовью гладил напряженные мышцы спины, грудь, живот, перемежая все это с влажными поцелуями и засосами. Горячее, полыхающее тело, покрытое потом, против воли напряженное и дрожащее. Такое родное... Такое желанное... Такое близкое и потрясающе притягательное. До боли хотелось им обладать, и обладать в полной мере. Присвоить себе целиком, до последней клеточки, до последнего волоска и бесконечность любоваться на него. Выкинуть всю надоедливую одежду и беспрерывно ласкать обнаженную, прекрасную кожу, напоенную терпким восточным ароматом. Задыхаясь от наслаждения, Тики схватил руками первое, что попалось ему. Это оказался широкий и очень острый нож. В голове у мужчины в очередной раз щелкнуло. - Мой... Мой... Могу делать, что хочу... Безумно улыбнувшись, Микк прижался к возлюбленному и сделал первый осторожный разрез — у щеки, под левым глазом. Регенерация Ноя почти сразу затянула его, но боль еще некоторое время должна остаться. Довольно рассмеявшись, мужчина порывисто поцеловал парнишку и сделал еще один разрез — недалеко от подмышки. А потом стал наносить их один за другим, по всему телу, слушая стоны любимого. Тут же, не дожидаясь пока рана затянется, слизывал капельки крови, наслаждаясь ее вкусом. Кажется, это должно было вызывать легкую щекотку сразу после болевых ощущений и приступа удовольствия... И еще, добавить острых ощущений. Даже будучи совсем спятившим, Тики старался сделать Вайзли приятно. Но надолго это не заняло Ноя. Все же, истязание любимого оставляло на душе липкий осадок, как бы приятно это ни было. Тут же, на Тики накатил приступ жалости, и он снял мальчика со стены, подхватил на руки и крепко прижал к себе, шепча слова извинений и нежности. Попутно он целовал его, куда придется: в губы, щеки, скулы, лоб... Безумно хотелось извиниться за свое плохое повеление, за наглую темную сторону, за причиненную боль... Утащить Вайзли подальше от этой каморки, окружить уютом и вкусностями. Ужасное безумие темной стороны постепенно отступало, и мучить возлюбленного уже совсем не хотелось. Помотав головой из стороны в сторону, Микк положил Вайзли на стоящий рядом стол, подозрительно напоминающий операционный. Но ничего такого он делать, конечно, не собирался, просто любуясь телом любимого. Так или иначе, мужчина совсем потерял счет времени, чего делать ему не стоило. В очередной раз приподняв мальчика, чтобы удостовериться, что с ним все хорошо, Тики получил огромного такого леща. От всей широкой ноевской души. Снова способный двигаться, Вайзли подскочил со стола, схватил одежду и кинулся к выходу из каморки. Лицо его было красным, а тело явно дрожало. Осознав свою ошибку, Микк шагнул к любимому. - Мой сладкий... На что чуть не словил еще одного люлея, но вовремя успел уклониться. - Ты придурок, Тики! С этими словами мальчишка выскочил из комнаты, громко хлопнув металлической дверью. Рвано вздохнув, маркиз подошел к ней и гулко стукнулся об нее лбом, в душе проклиная свою чертову темную сторону. Он так бы и продолжал заниматься самокопанием, если бы с другой стороны не послышался сдавленный голос: - ...но мне понравилось, идиот. С широко раскрытыми глазами, мужчина распахнул дверь, но в коридоре уже никого не было.