~*~*~
Именно этот вечер я вспоминал, когда стоял у могилы своего дорогого и единственного друга. Именно эти слова, это признание. Вот тогда мне было по-настоящему больно, я не уделил должного внимания его словам, не смог помочь. Я винил себя за невысказанные желания. Отмахнулся и не попытался изменить положение вещей. Как бы я хотел вернуть тот вечер, уложить Шерлока спать, а самому отправиться за трофейным оружием. Начистить пистолет до блеска и собственноручно пристрелить эту смазливую мразь, заставив мир проститься со Злодеем-Консультантом навсегда. Но было уже поздно, и мне оставалось лишь вымаливать прощение, стоя на коленях у черного мрамора. Я молил его вернуться в этот мир, вернуться ко мне и никогда не покидать, как бы эгоистично это не звучало. Все два прошедших года я не переставал думать и мечтать о нем, я перебирал в голове варианты его спасения, продумывал детали и исходы. Но каждый раз возвращался к мысли, что все это уже бесполезно, я опоздал. «Где были твои глаза, Джон Ватсон? Почему ты думал только о себе и своей жизни? Это ты позволил ему умереть. Вся вина на тебе. И Мориарти не является твоим оправданием».~*~*~
Потом я увидел его в толпе прохожих. Это произошло примерно через два года с того дня. Я думал, что сошел с ума. Наконец-то. В тот же момент я рванул за ним, пробираясь через плотное море людей на дорожном переходе, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах. Я так спешил, что отгонял от себя все потуги разума объяснить мне, что этот человек в темном пальто не может быть им. Он - мертв. Его тело лежит в холодном гробу, оббитым внутри красным бархатом, а ни в коем случае не ходит по улицам Лондона в обычный вторник, как все нормальные живые люди. Эта мысль заставила меня остановиться и отпустить этого живого человека. Добравшись до дома, я скинул куртку и не смог заставить себя подняться в комнату, я остался в гостиной, где мы проводили вместе так много времени. Провалившись в беспокойный сон, я так и не обратил внимания на висевшее на вешалке темно-серое пальто. Плач. Я отчетливо слышу чей-то надрывный тонкий плач. Сил разлепить глаза все еще нет. Миссис Хадсон готовит что-то внизу, я слышу звуки ее размеренного передвижения по кухне, неужели она не замечает этого душераздирающего завывания? Наконец, заставив себя оторвать голову от подушки и открыть глаза, я окончательно просыпаюсь и в полутьме замечаю бледный свет со стороны его спальни. И ко мне приходит осознание, что плач, казавшийся мне таковым несколько минут назад, на самом деле высокая песнь скрипки. Ватные ноги несут меня в комнату, а я как зачарованный ступаю на звук этой мелодии, что льется так плавно и больно. Толкаю большую белую дверь, что оказывается незапертой.- Здравствуй, Джон.
Я медленно оседаю на пол.