Литераторша

Мы до сих пор лежим в той же позе. У меня уже все затекло. Ты приятно уснула. Чуть погодя, я заметила, что моя рука находилась у тебя на самом сокровенном месте. Мое лицо сразу же обрело слегка красный оттенок. В голове промелькнула мысль о чем-то ненужном, запретном... Так, нельзя! Кыш-кыш такие мысли... Провожу подушечками пальцев от того самого места, медленно и нежно по животику, грудной клетке, по шее... И здесь я останавливаюсь. Нельзя же так! Только духовная любовь! А ничего, если вы, Мария Васильевна, уже целовали эту девочку?! Черт, что же я творю!? Ника, мы так не можем... Так нельзя... Я ушла на кухню. И заварила кофе. Одна чашка для Ники, а из второй я уже поглощаю жидкость. Кого-то успокаивают сигареты, кого-то кофе... А Веронику, наверное, шоколадка. А если сигареты, я ей просто руки повырываю! Будет она еще эту гадость в руки брать. Но я точно уверена, что девочка моя... не курит. Как же тяжело и как же хочется мне назвать ее "моей любимой девочкой"... Слышу диван предательски скрипнул. Значит Ника уже встала. Ее кофе немного приостыл. В самый раз. Она проходит на кухню. Немного растрепанная. Видать по пути на кухню, немного уже пригладила волосы. Стоя в дверной проходе, она мило улыбается и чуть хрипловатым голосом говорит. - Доброе утро. Я чуть ли глотком кофе не поперхнулась. Оригинальность - родственница Вероники. - Доброе, - улыбнулась я, рассматривая еще видать не совсем проснувшуюся девочку. На улице была почти ночь. Девятый час... Черт, а что же родителям-то говорить? Девочка присела за стол напротив меня и, взяв чашку кофе своими тоненькими пальчиками, сделала большой глоток. - Ника, а что мы твоим родителям скажем? Время-то девятый час... - посмотрела я на нее серьезным взглядом. Девочка поставила чашку на стол и, подувая на ладони, видать, обожглась немного, ответила: - Они придут в десять, так что у меня еще есть время... Спустя минут десять Ника все-таки уже пошла собираться. А у меня внутри черт знает что творилось... Хотелось никуда ее не отпускать, но в то же время хотелось, чтобы она поскорей ушла и я бы осталась наконец в своем любимом одиночестве... Ника ловко обулась и подошла ко мне так близко... А я и растерялась. Она хочет меня поцеловать? Нет, только говорит: "До свидания, Мария Васильевна". Такой шепот... По моему сердцу прокатывается волна. Хочется просто завыть. Наконец хлопок двери, и я одна.