Город несбывшихся надежд

Аллен догнал мечника у его комнаты. Причем успел он вовремя, потому что Канда как раз стоял перед открытой дверью. Боясь, что мечник поступит так же, как утром, Уолкер встал позади него и закрыл дверь перед его носом. — Чего тебе? – прошипел Канда, не поворачиваясь. — Успокойся. — Тебе-то какое дело? Тяжелым сбившимся дыханием Аллен обжигал спину мечника на уровне лопаток. Канда был очень зол. Он был в ярости. Он злился на себя за утро, злился на Аллена за тупость, злился на Лави за то, что тот подлил масло в огонь… на Микка – за то, что тот вообще существует, на Комуи – за то, что наконец позвонил, на Чистую Силу и этот проклятый городишко – за то, что доставляют ему столько хлопот. Он был зол на весь белый свет. В таком состоянии его было лучше не трогать. — Успокойся, — повторил Аллен, выравнивая дыхание. Канда развернулся и свысока посмотрел на седовласого. — Шпендель, — начал он, — Неужели ты не понимаешь, в каком месте мы оказались? – Злоба так и сочилась через каждое слово. Аллен руки не убирал. Он будто припирал Канду к стене, что невероятно злило последнего. — Город как город, — ответил Уолкер, смотря снизу вверх в сузившиеся глаза мечника. – И не такое видали… Чего ты так завелся? – Поняв, что мечник и, правда, не в духе, Аллен решил отступить и стал опускать руку. Но не тут-то было… Канда схватил его за запястье и развернулся, потянув Аллена за собой. Седовласый стукнулся спиной о дверь. Мечник, удерживая схваченную руку над его головой, уперся плечом в грудь Аллена и посмотрел прямо в его серые глаза. Сейчас он не был похож на себя. Не отводил взгляд, как совсем недавно, не убегал и не запирался, а смотрел немигающим взглядом в испуганные серые глаза. — Ты ничего не понимаешь… — прошипел Канда. – Абсолютно ничего! Аллен заворожено смотрел в синие глаза с еле заметными черными точками-зрачками. По-змеиному глядя на свою добычу, Канда прижимал его к стене, плечом впиваясь в грудную клетку и не давая дышать. — Ты глупый, Уолкер. Неужели ты не понимаешь, в каком страшном месте мы оказались? Эта миссия может закончиться для нас трагедией! Каждый вдох отдавался резкой болью в груди Аллена, но он все-таки сделал усилие и выдавил из себя: — Ты преувеличиваешь… — Да? – Канда ухмыльнулся, обнажив белые зубы. – Да что ты вообще понимаешь, недомерок? «Такой страшный…» — думал Аллен, глядя на улыбающегося, вызывающего трепет разъяренного Канду, чья улыбка была не просто редкостью. Он его никогда таким не видел. Не то, чтобы мечник был непробиваемым спокойствием… Напротив, он и сам был очень рад взбеситься по малейшему поводу. Но вот, чтобы так – болезненно прижимая Аллена к стене и глядя ему прямо в глаза, при этом хищно улыбаясь… Никогда, это был не Канда. Теперь настала очередь Аллена отводить глаза. Но мечника это в корне не устраивало: он отпустил его руку и впился тонкими пальцами в подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Неужели ты и правда такой тупой, что ничего не понимаешь? – прошептал Канда, обжигая своим дыханием губы Аллена. Он продолжал впиваться своими черными колючими глазами в серые, широко распахнутые глаза. Канда медленно перевел взгляд на тонкие губы. Бороться с желанием прикоснуться к ним сил не было. Можно было либо поддаться ему, либо отпустить перепуганного экзорциста как можно скорее. Представляя, как он водит языком по нежной коже его губ, Канда облизнулся и, тяжело задышав, вонзился взглядом в серые глаза. Глаза Аллена были прикрыты, лицо сильно побледнело. Канда и не заметил, когда Уолкер перестал дышать. Осознание того, что он чуть не убил объект своего воздыхания, поразило мечника, как ведро холодной воды на голову. Он отпрянул от экзорциста, отчего тот повалился на пол и зашелся хриплым кашлем. Канда смотрел, как Аллен руками хватается за грудь и, срывая пуговицы, распахивает на груди рубашку, будто дело было в ней. Канда не знал, что делать. Откашлявшись, Уолкер поднял глаза на свихнувшегося мечника. Тот стоял, опустив руки, и с болезненным выражением лица пустыми глазами смотрел в лицо Аллена. Мечник протянул руку, чтобы помочь экзорцисту подняться. Но Аллен не задумываясь отшвырнул ее и встал сам. На только что дышавшем злобой лице ( а может и жаждой убийства?) отразилось боль и растерянность. — Ты в своем уме? – бросил Аллен в лицо мечника. – Ты пережал мне трахею, я мог задохнуться! Ты псих! Самый натуральный псих! Иди лечись, Канда! – И толкнув мечника в грудь, пошел к своей комнате. Он успел сделать несколько шагов, прежде чем сильная рука схватила его за запястье. Аллен снова оказался прижатым к стене, но на этот раз по-другому. Он не почувствовал боли, потому что одна рука мечника лежала на его затылке, вторая на его лопатках, защищая от удара о каменную стену. Канда прижимал Аллена всем телом, уткнувшись лицом в его висок. Аллен чувствовал прерывистое дыхание на своей коже и гадал, как же ему освободиться. Не долго думая, седовласый экзорцист протиснул руки между их телами и уперся ладонями в грудь сбесившегося мечника. — Не вырывайся… — прошептал Канда в его висок. На секунду Аллен замер, но, придя в себя, выпрямил руки, отстраняя от себя мечника. Но Канда с этим мириться не собирался, он осторожно взял Аллена за запястья, свел его руки над головой, перехватил их одной рукой, а другой поднял подбородок экзорциста, заставляя смотреть серые глаза в его синие. Все повторялось. Но только теперь в прикосновениях Канды не было звериной агрессии. И глаза его не были такими черными и страшными. — Прости, — прошептал мечник, не отрываясь от серых глаз. – Я не хотел. Ты же знаешь, что бывает, если вывести меня из себя… От неожиданности такого заявления на глазах Аллена выступили слезы. Он больше не был монстром, который несколько секунд назад мог лишить его жизни. Как же обидно… То орет и пытается задушить, то просит прощения и смотрит такими глазами. — Я… я сам виноват, — прохрипел Аллен и закрыл глаза, чтобы не расплакаться как девочка на глазах у мечника. — Когда же ты наконец поймешь, что… — мечник осекся. Сейчас надо было просто отпустить Аллена и остыть. Но ведь Канда вовсе не держал его… Он лишь осторожно придерживал его руки и аккуратно приподнимал его подбородок, чтобы видеть его лицо. Если бы Аллен хотел, ему бы даже не пришлось напрягаться, чтобы «вырваться» из имитированной хватки. Но что делать, если он не сопротивлялся? Податливость этого тела опьяняла голову мечника. — Знаю, я не имею права испытывать такие чувства… Но я ничего не могу с собой поделать. Я бессилен. И это сводит меня с ума… — Канда помолчал в надежде, что Аллен откроет глаза. Но, так и не дождавшись, продолжил: — И все-таки ты глупый, Мояши… Я дал тебе столько намеков, думал, что ты залетишь в мою комнату, разнесешь все, скажешь, что я больной идиот и что больше не хочешь меня знать… — Канда глазами водил взглядом по лицу Аллена, мысленно, благодаря его за то, что тот не открывает глаза и позволяет беззастенчиво всматриваться в тонкие черты своего лица. – Но сейчас, я думаю, и так все понятно. Я приму любое твое решение. Ты можешь ворваться ко мне и раздробить мой череп своими пальцами. Даю тебе официальное разрешение. Можешь просто перестать меня замечать. Можешь открыто заявлять, что ненавидишь меня. Я приму любое твое решение. Теперь я не запру дверь. Так что ты можешь делать все, что пожелаешь. Аллен наконец-то открыл глаза. Лицо Канды было откровенно говоря страннее некуда. Оно выражало столько не понятных Аллену чувств. Он бы с удовольствием всматривался в него, шаг за шагом, эмоция за эмоцией, угадывая эти чувства. Если бы Канда дал ему такую возможность. Мечник отстранился и направился в сторону своего номера. — Я буду ждать, — сказал мечник, прежде чем скрыться за дверью своей комнаты.