Душа за челкой.

      «Этот ребенок такой светлый, жизнерадостный», — именно эта мысль проскользнула в моей голове при виде этого маленького, но уже достаточно известного дитя, имя которому — Юрий Плисецкий.       Мое имя — Отабек Алтын и я являюсь неким подобием духа, который может видеть и забирать души смертных, тем самым убивая человека. Можно сказать, я — Смерть, ведь принцип работы один и тот же, однако я не хожу в черном длинном одеянии с капюшоном и косой. Я, естественно, никому не виден, ведь я — дух, однако есть одна особенность: если я захочу, то смогу стать видимым как для определенного человека, так и для всех. Вот уже десять лет я наблюдаю за одним смертным, чье имя уже было произнесено ранее, и за это время я привязался к этому мальчишке. Не знаю чем именно меня привлек этот паренек, но наблюдать за ним и за его жизнью в целом было очень увлекательно.       Впервые я увидел Юру зимним вечером на выходе из небольшого местного катка. Тогда ему было лет пять, не больше. Он шел вместе со своим дедушкой, держа его большую ладонь своей крошечной, и что-то активно ему рассказывал, при этом махая свободной рукой в разные стороны и изредка подпрыгивая. На его личике красовался розовый румянец от мороза и яркая солнечная улыбка, при виде которой мне захотелось так же улыбнуться. Они направлялись к небольшой новенькой машине голубого окраса. По всей видимости она принадлежала этому самому деду. Подойдя к машине, Юра в очередной раз подпрыгнул в процессе своего рассказа, но он не учел того факта, что сейчас он находился на льду, и его тушка приземлилась на пятую точку. Не знаю почему, но мне захотелось подойти к нему и поднять, однако я воздержался от этого желания, да и меня опередили.  — Эй, Юрочка, больно ушибся? — дед медленно потянул ребенка за руку, поднимая с земли и встревоженно смотря в детские глаза. Именно из этих слов я и понял, что мальчишку звали Юрой.  — Нет, деда, со мной все в порядке! — и вновь его лицо озарила солнечная улыбка. Я был немного поражен такой реакции, ведь обычно маленькие дети, при падении на землю, сразу заливаются слезами, а он просто улыбнулся, как ни в чем не бывало. Это дитя въелось мне в голову и, как мне показалось, еще долго не отпустит.       Следующая встреча с этим ребенком произошла, примерно, через месяц. Лично я думал, что больше никогда не пересекусь с ним, однако судьба — штука непредсказуемая, вновь свела меня с ним. На этот раз я увидел его одного, сидящего на лавочке. Он сидел и смотрел на свои ноги, видимо, о чем-то задумавшись. Его лицо не выражало никаких эмоций, что немного пугало. Ещё мне показалось странным то, что его, еще маленького ребенка, так просто оставили одного сидеть на лавочке. Я решил понаблюдать за ним до того момента, пока его не заберет кто-нибудь из родственников.       Прошло пол часа, но за мальчиком так никто и не пришел. Меня это начало напрягать, а Юра даже не шелохнулся. Он как сидел, смотря на свои ноги, так и продолжал сидеть, изредка вздыхая. Я уже было хотел подойти к нему и расспросить о сложившейся ситуации, но сделать это мне помешал голос, который я слышал ранее.  — Юрочка! — услышав родной для себя голос, Юра подскочил со скамейки, смотря в сторону идущего ему на встречу деда.  — Дедушка! — на глазах парнишки выступили прозрачные капли и тот побежал к своему родственнику, напрыгивая на него и обнимая. Дед, не смотря на то, что Юра был далеко не пушинкой, а сам он уже достаточно стар, обнял внука, проводя широкой ладонью по детской спинке.  — Юра, больше никогда так не сбегай из дома, хорошо? Ты всех нас на уши поставил! — это повергло меня в шок. Из-за чего такому светлому и счастливому мальчишке убегать из дому? Или же я просто ничего не знаю о нем и о его жизни? Внешность, зачастую, обманчива.  — Я… Прости меня, деда, но я не хочу оставаться вместе с этими извергами! — голос паренька был обиженным и… злым. Да, точно, эта была злость на собственных родителей, однако я так и не мог понять, почему он так не любит их? Хотя у детей бывают разные обстоятельства для того, чтобы ненавидеть своих родителей.  — Юра, нельзя так говорить о своих маме и папе. Как ни как они твои родные родители, — мужчина поставил ребенка на землю, придерживая за руку.  — Это не меняет того факта, что они изверги… — Юра тихо прошипел эти слова себе под нос. Я скорее догадался об этом, чем услышал. За словами мальчика последовал тяжелой вздох со стороны старика.  — И что нам с тобой делать? Как я понял, ты не хочешь возвращаться домой, верно?  — Д-да! — Юра тихо всхлипнул, вытирая рукавом куртки слезы. — Деда, давай я у тебя буду жить? — в этот момент в изумрудных глазах парнишки загорелся маленький огонек надежды, что его дедушка согласится на просьбу внука. Как мне казалось, посмотрев в эти глаза, мужчина просто не мог отказать этому милому ребенку.  — Раз ты так хочешь, то я постараюсь уговорить твоих родителей.  — Ура! Спасибо, деда, я люблю тебя! — в этот момент я заметил вновь ту яркою улыбку, которую, как мне казалось, сегодня я не увижу. Они быстро скрылись за углом ближайшего дома. Я же для себя решил, что хочу больше узнать о жизни этого мальчишки, о его чувствах.       В течении десяти лет я следил за жизнью Юрия Плисецкого. За это время я узнал о нем многое. С раннего возраста он начал заниматься фигурным катанием. За небольшой срок он хорошо развил свою гибкость, научился уверенно держаться на коньках и выполнять легкие упражнения и прыжки. Юра восхищался молодым фигуристом — Виктором Никифоровым, и когда-то он дал обещание маленькому Юре, что сделает для него программу, однако мне это обещание показалось… фальшивым, но по-видимому парнишке это не казалось фальшью. Он доверился ему. «Какой же ты наивный, Юра»,— пронеслось в моей голове, смотря на то, как эти двое жмут друг другу руки. После этого я заметил, что Юра перестал стричь свои волосы и постепенно они начали отрастать.       Когда Юре исполнилось пятнадцать, длинна его волос достигала плеч, а челка закрывала правый глаз, что больше не позволяло мне считывать его чувства и мысли. Этим Юрий закрыл для меня проход в его душу, а лицо его перестало выражать какие-либо чувства. Хотя нет, на лице Плисецкого часто мелькала злость, агрессия, реже спокойствие и умиротворенность, а радость появлялась только при виде своего деда. Кстати, он до сих пор живет в квартире пожилого родственника, а о родителях даже не думает, как и они о нем. По крайней мере мне так казалось, ибо они ни разу за эти десять лет не навестили собственного сына. А жили они с дедом одни. Как выяснилось, супруга старика умерла еще до рождения Юры. Конечно, блондину хотелось посмотреть на свою бабушку, но увидел он ее только на старых черно-белых фотографиях.       Во время одного из соревнований Юра наткнулся некого Юри Кацуки — фигуриста из Японии, который конкретно облажался во время выступления и занял последнюю строчку в списке по набранным баллам. И как я понял, он очень сильно не понравился подростку судя по тому, как Юрий накричал на него в туалете. Однако после этого блондин наткнулся на видео, где Юри исполняет программу Виктора от и до, точь в точь. Затем зеленоглазый узнает от Якова, что тот полетел в Японию как раз ради этого Кацуки. Юра не раздумывая сразу же помчался за Никифоровым. В этот момент я хотел было схватить его за капюшон, потянуть на себя и не пускать никуда, при этом сказав ему пару слов на счет того, чтобы Юра перестал следовать за Виктором, что он не тот, кто нужен ему, но разве этого подростка можно было переубедить?       В конце концов в Японии Виктор Никифоров все-таки смог поставить программу для Юры, однако он все равно остался вместе с Юри. Подростка это сильно не огорчило: он просто продолжил свои тренировки, участвовал в соревнованиях и даже смог занять первое место на финале Гран-При. После победы Юра был очень рад, хотя и не показывал это изначально, но, вернувшись домой, он чуть ли не прыгал от радости. Если честно, я ни капли не сомневался в его победе. Когда подросток убрал челку и дал мне, наконец, заглянуть в его душу, я увидел уверенность в себе, силу, стремление к победе.       Через два года Юра окончил школу и окончил он ее с достаточно хорошими отметками, однако юноша не собирался идти обучаться дальше, а решил посвятить всю свою жизнь фигурному катанию. Он много тренировался, выступал на соревнованиях в надежде в очередной раз забрать золото. Когда-то у блондина это и выходило, а иногда ему приходилось довольствоваться серебром и реже всего бронзой.       Еще через год умер тот, кому Юра мог доверить все свои тайны и обиды, все свои секреты, тот, кого он любил сильнее всех. Через год умер его дедушка. А с жизнью он попрощался, конечно же, из-за старости и плохого здоровья. Из-за проблем с сердцем его положили в больницу, где его навещал любимый внук почти каждый день. Скончался дедушка через месяц прибывания в больнице. Его душа была забрана мною и отправлена в рай, так как такой хорошей, светлой и чистой душе только там и место.       Не сложно догадаться, что эта смерть далась Юре очень тяжко. Не смотря на свое обещание, никогда больше не лить слезы, тут он сдержаться не смог. В этот момент меня охватило жгучее желание подойти и стиснуть блондина в крепких объятьях, прижать к себе и просто дать возможность выплакаться.       Юра возвращался домой в полном одиночестве, взгляд был направлен вниз, а лицо покрывала светлая челка. Из-за этого я совершенно не мог увидеть лицо зеленоглазого, так же, как и узнать, что у него на душе, но по его виду можно было понять, что там нет ничего светлого. Войдя в свою квартиру, а точнее в квартиру своего покойного деда, Юра прислонился к спиной к стене, съехал по ней и уткнулся носом в колени. После этого его плечи, да и все тело стало подрагивать. Было не сложно догадаться о том, что блондин плачет, хотя никаких звуков с его стороны не было слышно. В этот момент я почувствовал резкую и жуткую боль в том месте, где у смертных должно находиться сердце. Это было очень странно, ведь у духов нет сердца, но меня волновало совершенно не это. Сейчас, смотря на дрожащее тело Юры мне казалось, что сама его душа просто вдребезги разбилась, как упавшая стеклянная ваза, на множество осколков. Я прекрасно знал, что может последовать за этим. Когда душа разбивается на осколки, склеить ее практически невозможно. Когда душа разбивается, она, по сути, умирает, и тогда человек стремиться погубить и свое тело, ведь тело с умершей душой просто никчемно и никому не нужно. Честно признаться, мне совершенно не хотелось, чтобы душа Юры да и он сам так просто погибли, а спасти мертвую душу можно только одним способом: поддержкой. Я просто осторожно обнял его за плечи и, как и хотел сделать ранее, прижал к себе. В этот момент тело резко перестало дрожать.  — Кто ты и что тебе нужно в этом доме? — его голос быть достаточно спокойным и ровным, хотя и тихим.  — Знаешь ли, я слежу за тобой тринадцать лет, — честно признать, я никогда не отличался умением вежливо, а тем более успокаивающе разговаривать с людьми.  — Маньяк?  — Если ты считаешь, что я маньяк, значит я буду маньяком, — не смотря на свои столь недружелюбные фразы, я нежно поглаживал спину юноши, пытаясь успокоить. — Просто знай, теперь я рядом с тобой и не дам умереть твоей душе.  — Ты о чем? — он поднял на меня красные от слез изумрудные глаза. Заглянув в них я увидел некую пустоту. Не уж то я опоздал? Не уж то я не успел спасти его душу от смерти? И снова в области, где находится сердце у смертных, болезненно закололо. Я не хочу, чтобы его душа умирала. Я не хочу, чтобы Юра умирал сейчас. Я не хочу этого! Медленно убрав блондинистую челку с лица юноши, я пристально вгляделся в его опустевшие глаза. Сам же Юра ни капли не сопротивлялся, а просто в ответ смотрел в мои глаза. Его душа не была разбитой, однако трещин на ней было не мало. Все они появились по различным душевным переживаниям, большинство которых я видел…  — Кто ты на самом деле? — из раздумий меня вывел уже более уверенный голос парня, который ввел меня в некий ступор. Я не знал, что ответить ему: правду или ложь. В любом бы случае он мне бы не поверил.  — Я — твой ангел-хранитель, который следит и охраняет тебя с детства, — да, я прекрасно знаю, что солгал ему, но я просто не смог сказать ему правду.  — На сколько мне известно, ангелы появляются у людей с рождения. Так же у тебя нет крыльев, да и не верю я во всю эту чепуху, — он пихнул меня в плечо рукой, тем самым немного отодвигая от себя.  — Поверь, Юр, на то есть свои причины. Просто доверься мне, — я смотрел в его глаза с долей мольбы.  — У тебя есть гарантия, что ты меня не убьешь, не изнасилуешь или что еще? — я видел в его глазах недоверие и это сбивало меня с толку. Я не знал, как доказать ему правоту своих слов.  — Прошу, просто доверься мне… — я уже стал терять надежду. И правда, убедить этого мальчишку просто нереально.  — Хорошо, но если мне будет с тобой некомфортно, то ты обязан будешь уйти, — слова блондина повергли меня в шок. Я никак не мог ожидать, что он согласиться.  — Как скажешь.  — У тебя хоть имя есть?  — Да, меня зовут Отабек.  — Отабек, значит… Хорошо. Думаю, мне нет смысла представляться, — не смотря на его отстраненность от меня, я был рад. Теперь у меня было пару целей: залечить старые душевные раны и не дать появиться новым, а так же заслужить доверие этого смертного, что и нужно сделать в первую очередь.       С этого момента я стал жить с ним. И, признаться, у меня никак не получалось заполучить его доверие к моей личности. Как мне казалось, Юра просто игнорировал мое присутствие, будто меня и не было рядом с ним вовсе. Мне это не очень нравилось, хотя я и понимал, что поверить такому, как мне и правда тяжко. Более заглядывать в свою душу парень мне не давал: вечно отводил взгляд или закрывался челкой.       Таким образом прошло чуть больше недели. Юра вернулся домой не в лучшем расположении духа, так как тренировка прошла не очень удачно, а если быть точнее, совершенно плохо. Всю тренировку Плисецкий плохо держался на коньках: при простых прыжках он падал, что уж говорить про более сложные. Для блондина это было неприемлемо, ведь он, всегда хорошо стоявший на своих двоих на льду, вдруг берет и будто забывает, как нужно выполнять прыжки и упражнения. Это достаточно сильно огорчило и разозлило Юру, а когда я пытался подбодрить зеленоглазого, его нервы, кажется, не выдержали.  — Зачем ты это делаешь? Тебе больше заняться нечем, как меня опекать?! — его голос сорвался на крик. По моему телу прошлась легкая дрожь от столь резкого обращения к моей персоне, однако перед ним я пытался выглядеть холоднокровно.  — Ну, ты же сам разрешил мне остаться с тобой до поры до времени, — мне сразу же стало страшно, что именно сейчас он решит отказаться от меня. В висках болезненно запульсировало и, кажется, я не ошибся в своих догадках…  — Уходи… — это слово Юра зло процедил сквозь зубы и точно таким же злым взглядом смотрел на меня. По телу прошелся холод.  — Если тебе так хочется… То я не буду с тобой спорить на этот счет, — в мгновение ока я растворился в воздухе, а точнее, я просто перестал быть видимым для этого человека. Конечно же, я в любом случае не собирался оставлять его одного. Вдруг у него произойдет что-то наподобие нервного срыва? В такие моменты ему просто необходима была бы поддержка. После моего исчезновения Юра облегченно вздохнул. Видимо, для него и правда было легче без моего присутствия. И, на удивление, в последующие дни он сразу же оправился от своих неудач и тренировки пошли на ура, но продолжалось это недолго. Через пять дней его, если это можно так назвать, состояние снова стало ухудшаться. Это мне очень не понравилось. Сначала он просто не мог выполнять какие-либо прыжки, после он перестал уверенно держаться на коньках, затем и вовсе перестал посещать тренировки. Честно сказать, я был поражен такими его действиями. Я совершенно не знал причины такого поведения.       Весь сегодняшний день Юрий провел, сидя на диване. Он лишь изредка вставал за едой и зарядным устройством для своего мобильного. Ночью блондин также не лег спать. Юра бесконечно листал ленту в очередной социальной сети. Время было далеко за полночь, а точнее два часа ночи. Сейчас он просто сидел, обняв колени, и буравил стену взглядом. Мне стало казаться, что его потрескавшаяся душа медленно начала покрываться толстым слоем льда, если еще не покрылась полностью. В этот момент я услышал тихий голос, доносящийся из уст юноши.  — Бека… — я впал в ступор. Не знаю почему, но мне показалось, что он звал именно меня, но зачем ему это? — Бека, прошу, вернись… — я не мог не откликнуться на зов парня и сразу же объявился за его спиной, осторожно приобнимая за плечи.  — Звал? — я почувствовал, как по телу парниши прошлась дрожь. Он резко повернул голову, смотря на меня своими изумрудными глазами. В этот момент я заметил, как в его глазах будто вновь начала зарождаться жизнь. Это было странно.  — Бека… Да, я звал тебя. Честно признать, без тебя мне стало очень одиноко и после того, как ты ушел, я понял, почему ты находился рядом со мной и что значили твои слова. Ты просто хотел спасти меня от этого давящего чувства одиночества, которое, как ты сказал, убивает душу? — сейчас он был необычайно приветлив и разговорчив. Какая сила заставила его поверить мне?  — А ты достаточно смышленый малый, — я взъерошил его волосы, которые уже доходили до лопаток.  — Если ты не знал, мне восемнадцать и я далеко не маленький мальчик, — да, я понимал это и за такое, кажется, короткое время он очень сильно сменился в характере. Будучи ребенком Юра был более добрым, милым, активным и жизнерадостным. Сейчас же он стал более грубым и закрытым. Такому его состоянию поспособствовали не маленькие душевные травмы.  — Я прекрасно это знаю, Юра, — я присел рядом с юношей, вновь обнимая хрупкие, по моему мнению, плечи.  — Знаешь, мне тяжело признавать это, но я привязался к тебе, Бека, — он продолжал смотреть на меня своими вновь ожившими глазами, но почему-то я не мог оторвать взгляда от его тонких розоватых губ. Они будто манили меня, но почему? На самом деле я зачастую смотрел не только в его глаза, но и на губы, и неоднократно у меня возникало желание прикоснуться к ним.  — За небольшую неделю? — кое-как я смог оторвать взгляд от манящих губ и заглянуть в глаза парня.  — Ну, да, — встретившись со мной взглядом, он сразу это отвел его в сторону. Не уж то смущается? От безвыходности я вновь стал смотреть на его губы и в этот раз я не смог себя сдерживать. Взяв его за подбородок, я повернул его личико к себе и, убрав челку парня за ухо, нежно и практически невесомо коснулся его губ своими, при этом пристально смотря в глаза. В них сразу промелькнуло недоумение и некий испуг, а щеки паренька залились краской. Я ожидал, что он оттолкнет меня и накричит за такое поведение, но на мое удивление он расслабился и прикрыл глаза, позволяя прикасаться к своим губам. Конечно, я понимал, что украл у него его первый поцелуй. Позже я обязательно попрошу за это прощения, но не сейчас. Я медленно и ласково провел языком по тонким губам Юрия, а после слегка надавил на них, тем самым подавая знак, чтобы Юра открыл рот. Меня поразили его последующие действия, ведь он и правда разомкнул губы, позволяя проникнуть в полость рта, что я незамедлительно и сделал. Я юрко водил языком по ряду как верхних, так и нижних зубов, проводил им по небу и, наконец, касался его языка, сплетая их. В этот момент Юра сидел совершенно неподвижно, не зная, что делать, но румянец на его щеках становился все краснее и краснее. Я решил не мучать долго юношу и отстранился от его губ. Заглянув в глаза, я не увидел рассержаности или злости. В изумрудных глазах блистало удивление и восторженность. Откуда она взялась, мне оставалось только гадать, однако у меня была одна теория. Ему просто понравилось целоваться.  — Ничего, что мы оба мужского пола? — голос его был тихим и слегка дрожащим.  — Меня это никогда не останавливало, — уголки моих губ приподнялись в легкой хитрой ухмылке, после чего взгляд Юры вновь забегал по комнате, лишь бы не встречаться с моим.  — А ты хитрее, чем кажешься, — слов ответить на эту фразу у меня не нашлось. Я просто сидел и обнимал Юру за плечи, а тот, в свою очередь, положил свою блондинистую голову на мое плечо и, примерно, через десять минут до меня донеслось тихое сопение.       Таким образом мы и начали жить вместе. Юра, наконец, стал мне доверять. В последующее время он стал меньше язвить и грубить, будто ранее покрывшаяся льдом душа стала оттаивать, что не могло меня не радовать. Блондин стал чаще улыбаться не только мне, но и окружающим его людям. Его отношение к смертным стало намного добрее, нежели раньше. Я не мог поверить в это, а когда напрямую спросил его об этом, Плисецкий ответил кратко: «Это ты изменил меня». Каким образом, я понять не мог, но от этих слов по телу прошлось тепло и радость.       Через год, на девятнадцатое день рожденье Юры не я сделал ему подарок, а он мне. В этот день зеленоглазый сам признался мне в том, какие на самом деле чувства он испытывает по отношению ко мне. «Знаешь, Бека, за этот год я кое-что осознал. Раньше я никогда не испытывал этого чувства, но я более, чем уверен, что это оно. Бека, я люблю тебя». Именно так звучали его слова. При этом он позволил мне убрать свою челку и заглянуть в самую глубь своей души, откуда я понял, что он говорит чистую правду. На его щеках красовался красивый румянец. В этот день и произошел наш первый раз. Возможно, это звучит абсурдно, чтобы простой смертный и дух занимались любовью, но тогда мы совершенно не думали об этом, так как страсть взяла нас с головой.       Мы жили, можно сказать, в мире и согласии. Иногда мне казалось, что мы похожи на некую супружескую пару. Большую часть своей жизни Юра проводил на катке. Он тренировался и с каждым разом парень становился все более опытнее. Неоднократно он, участвуя в соревнованиях, занимал как первые, так и вторые места. Ближе к двадцати пяти годам блондин стал известен, как новый многократный чемпион мира. Так же в двадцать пять лет Юра решился отстричь свои волосы, которые доходили до пояса. Подстригся он коротко, однако челку оставил закрывать свое лицо. Дома зеленоглазый закалывал челку, тем самым давая мне шанс разглядывать его душу и просто для того, чтобы она не мешала ему.       Карьера фигуриста закончилась в тридцать пять лет, так как Юра стал чувствовать, что на льду ему больше не место, однако он стал тренером юных, подающих не малые надежды, фигуристов. С ними Плисецкий был добр и приветлив, что нельзя было сказать о его отношении к людям в подростковом возрасте. Не было сомнений, что с моим появлением Юра конкретно изменился в характере. Да что уж там, я и сам достаточно поменялся за все это время, прожитое с этим человеком.       Работал Юра до шестидесяти лет. Конечно, в таком возрасте его волосы поседели, а на лице появились первые морщинки. Так же начало подводить здоровье. Сейчас мы вдвоем выглядели очень странно, ведь внешне я не старею. На вид мне всегда в пределах восемнадцати, но не смотря на это мне уже очень много лет. Не смотря на его поношенную внешность я, конечно же, не оставил его. Вообще, я любил его далеко не за внешность. Я полюбил именно то, что скрывается за его взглядом. Я полюбил его душу. Честно признаться, в душе Юрочка остался все тем же юношей, но с очень большим жизненным опытом.       Из-за проблем со здоровьем, большую часть работы по дому стал выполнять я, хотя от Юры помощи было не меньше. Я убирался в квартире, готовил еду и просто ухаживал уже за пожилым мужчиной. С годами его здоровье ухудшалось и уже ближе к семидесяти зеленоглазый слег в больницу. У него были проблемы с сердцем и казалось, что Юрий попрощается с жизнью в таких же условиях, как и его дед.       Последние дни жизни Юры я провел рядом с ним ни на секунду не отходя в сторону. В течении этих дней зеленоглазый практически не вставал с кровати, а в последние три дня был будто парализованный. Он просто не мог встать с кровати и я понимал, что его тело уже прожило все свои сроки и ему осталось недолго. Все эти дни мы разговаривали ни о чем. Иногда на его лице всплывала улыбка, иногда оно выражало грусть, а иногда оно было нечитаемо и, глядя в его все еще яркие зеленые глаза, я мог понять его чувства.       В последние минуты жизни Юра сжимал мою руку и просто молча смотрел в глаза. Было видно, он не хотел умирать, но с этим ничего нельзя было поделать. Постепенно в его глазах угасал огонек жизни.  — Бека, спасибо, что ты был со мной все эти годы… Я люблю тебя… — эти слова стали его последними. По идеи я должен был пустить слезу на этом моменте, ведь сейчас все должно было так закончиться. Видимо, я один понимал, что его смерть, это только начало. Начало для него, для его души, для нас. Он медленно закрыл глаза, в которых уже не отражалась жизнь, а аппарат, следящий за его состоянием, стал издавать противный протяжный звон. Вокруг столпились врачи и медсестры. Конечно, они не пытались вернуть его к жизни, ведь его возраст и состояние давно говорили о том, что его жизнь на этом свете закончиться совсем скоро.       В области груди умершего тела появился яркий желтоватый свет, а после оттуда вылетел маленький пушистый комочек желтоватой расцветки с зелеными, можно сказать, глазками. Я протянул руку и этот комочек стал парить над моей рукой и пристально смотреть на меня своими маленькими глазками. Это была никто иная, как душа Юры. Выглядела она далеко не потрепанной, как это бывает в большинстве случаев. Она была светлой, чистой. Все трещины залечелись в процессе его жизни.  — Чего ты хочешь? — конечно, ответить она не могла, ведь рта у нее не было, но я четко увидел во взгляде ответ на мой вопрос. «Быть с тобой даже на том свете». Легкая улыбка озарила мое лицо, и я поднес этот комочек к себе, коснувшись им своими губами. В мгновение ока она начала преображаться и не сложно догадаться в кого. Теперь на моей ладони лежала чужая рука, а к губам были прислонены губы юноши. Щеки щекотали пряди длинных блондинистых волос. Когда же лицо парня отстранилось от меня, я заглянул в давно полюбившиеся изумрудные глаза. Передо мной стоял прежний восемнадцатилетний Юра, а точнее его душа. Ростом он был повыше меня на пару сантиметров, что не удивляло, ведь при жизни в таком возрасте он был так же выше меня. На его лице красовалась теплая и любящая улыбка. Он ничего не говорил, как и я, да и слова тут были не нужны. Без них было прекрастно видно, что он был счастлив, да и не только он.