Счастье, лежащее на дне 2

Привычно яркие и окутанные солнцем улицы Лос-Анджелеса уже несколько дней атакуют дожди. На улице моросил мелкий дождик, притворно останавливающийся на несколько минут и снова возобновляющийся. Я просыпаюсь от того, что капли надоедливо барабанят в окно. Запах сырости и мокрого асфальта, кажется, проникает даже сквозь закрытый балкон. От такой погоды всегда хочется спать сутками напролет, однако мне сегодня нужно ехать в офис и обсуждать детали очередной рекламной фотосессии с брендом «Balmain». Принимаю душ и спускаюсь вниз, обмотавшись полотенцем. Еще спускаясь по крутой лестнице, я слышу голос сестры, исходящий из кухни. Оказавшись в помещении, я вижу ее, сидящую за высоким барным столом и, судя по всему, «на связи» с нашими русскими родственниками через планшет. — Мама, тут Пандора проснулась. — Я застываю на пороге и только спустя несколько секунд пересиливаю себя, приближаясь. — Доброе утро, соня, — кричит мне Алена. — И вам того же, — монотонно протягиваю я, помахав им рукой и принявшись наливать кофе, который сварила, скорее всего, Дана. — Пойду позову твою мать, она хотела тебя увидеть, — почти тут же выдает Алена и испаряется из вида. А меня кто-то спросил, хочу ли я с ней видеться? — Чего такая кислая? — выпаливает мелкая. — Глядя на то, что творится за окном, я даже носу из дома высовывать не хочу, а придется. Кофе? — пожимая плечами, отвечаю я, девушка кивает. — Реклама? — интересуется она. — Хуже, обсуждение рекламы. А я хочу на Коачеллу*, там весело и очень много моих друзей, — страдальчески ною я, подавая Дане кружку с кофеином и отпивая из своей. Сколько помню нашу дружбу с Ниной, мы почти каждый год мотались на этот фестиваль. Безудержно там отрывались три дня, а потом еще три дня отдыхали и высыпались. — Так сгоняй, он же только сегодня начался, — спокойно выпаливает она. — Посмотрим, мелкая, — произношу я, как раз, когда слышится голос матери. — Пандора, здравствуй, дочка, как ты? Похудела, по-моему, — заботливо тараторит женщина и присаживается на стул перед компьютером. — Привет, ма. Все нормально, вроде не худела. Вы как там? — легко улыбнувшись, вру я. Нормально? Похудела? Да я тут просто пью не в себя, нюхала кокаин и потеряла ребенка. Ну, так ведь не скажешь. — У нас все нормально. На даче все отдыхаем, вас бы сюда грядки полоть. Как у тебя с твоим рокером дела? — интересуется мама. — Все хорошо. У него много гастролей, — кратко заключаю я. Женщина кивает, ей по сути ведь и неинтересен он, но вот если бы я сказала, что мы разошлись, началось бы «а я тебе говорила» или «ты когда-нибудь повзрослеешь», так что лучше врать. Мы еще некоторое время болтаем, потом к нам возвращается мама Даны, и на этой ноте мы закругляемся. Никогда не любила долгий треп с родственниками, слишком много вопросов, на которые у меня мало ответов. — Ты всегда врешь или только когда у тебя настроение плохое? — сквозь улыбку выпаливает Дана. — Всегда, когда этого требуют обстоятельства, — пожав плечами, отвечаю я. Подхватив чашку с кофе, я поднимаюсь наверх и, отпив его, ставлю на столик в гардеробной. На глаза почти тут же попадается летнее кремовое платье с несколькими большими цветками на нем бледно-розового цвета. Оно сидит точно по фигуре, однако, у него открытые плечи и рукава сделаны словно крылья. Укладка волос не занимает много времени. Я их сушу и собираю в небольшой пучок на затылке, выпуская несколько волнистых прядей из копны волос. Наношу легкий, соответствующий образу макияж и обращаю внимание на пришедшее сообщение. Нина прислала несколько фото с начавшегося сегодня фестиваля. Разглядываю фотографии, на которых изображена подруга и улыбаюсь. Гуляют на полную катушку. Она звала меня, но с обсуждениями рекламы график был слишком нестабилен. И если сегодня все решится я, скорее всего, рвану к ним. Последние несколько фото изначально вводят меня в некоторое заблуждение. К чему они? Фото просто людей совершенно мне не знакомых. И только спустя несколько секунд я вижу на фоне всего пестрого знакомую макушку, именуемую моим супругом. А чего это мы не в туре? Как бумаги для развода готовить, так он занят, а тут. Рядом с ним не то просто пристроившись, не то цепляясь за накаченные конечности, идет небезызвестная Валерия Кауфман. В этот момент мне дико хочется туда действительно сорваться и побить розовую башку в первую очередь, а уже во вторую — его «спутницу». Но нельзя просто туда завалиться. Нужен план. А для начала нужно разобраться с «Balmain». Скидываю в небольшую сумочку нужные вещи и быстро двигаюсь к гаражу, в котором стоит моя машина. По пути мне встречается сестра, которая застенчиво оповещает о предстоящей прогулке с друзьями, а после неловко добавляет: — Я буду немного поздно. — Я секунду думаю, соображая, что мне сказали, и задумчиво киваю. — Я напишу Заку, чтобы проконтролировал, и, мелкая, без фокусов! Я… могу сразу уехать на… В общем, не вернуться. Нужно, кстати, написать и об этом Заку, — будто потерявшись в собственных мыслях, произношу я. В голове яркими картинками всплывают моменты, которых могла «добиться» эта Валери, и по телу тут же бежит мелкая дрожь. — Ты чего такая потерянная? Что-то случилось? — волнительно выпаливает Дана. — Ничего, все хорошо, — махнув ей на прощанье рукой, я выхожу из дома. Тут же достаю телефон и пишу сообщение Заку, пока не забыла, что хотела это сделать. Машина, которая в прошлый раз меня предательски подставила, была починена и теперь работала исправно, а я даже не удосужилась запомнить, что именно в ней сломалось. Вставив ключ в зажигание, я врубаю музыку с плеера, первое, на что падает взгляд: Pharrell Williams — Freedom. Когда двери гаража автоматически поднимаются, то свист шин слышится даже через музыку, а я уже спустя несколько секунд выезжаю на прилегающую к дому дорогу. Добавлю газ и быстро поправляю зеркало заднего вида, потому что какой-то друг по имени Зак ездил тут и все исправил. Офисный центр, где были назначены переговоры, находился в самом центре города, до которого мне пришлось пилить около получаса. Меня встретило одно из высотных домов, сделанных в стиле «стеклянной коробки», и, подъезжая к нему, я мысленно подметила, что такие домики напоминают атмосферу Нью-Йорка. Быстро найдя место на подземной парковке, я не успеваю и оглянуться, как оказываюсь в светлом коридоре, где меня встречала представительница модного бренда. Стильно одетая женщина возрастной категории от 30 до 40 лет. — Мисс Дав, фотограф и ваш личный дизайнер для будущей фотосессии уже ждут вас наверху. Также сегодня с ними прибыл Оливье Рустен, который, как вы должны быть осведомлены, сейчас занимает пост креативного директора марки. — Я делаю наигранно удивленный вид и киваю, некогда не любила подобные инструктажи. Она все продолжает что-то говорить и восторгаться творчеством компании ровно до тех пор, пока двери лифта не распахиваются, а я не выхожу из него, стремительно двигаясь в комнату для переговоров. В комнате сидят трое мужчин, и каждого можно быстро соотнести к нужной должности, анализируя внешние признаки. Оба дизайнера отличаются от фотографа, они утонченные, будто не от мира сего. Фотографа же можно было выделить еще по более выделяющейся черте, рядом с ним на столе лежала камера, будто он готов начать прямо сейчас. Я знала, как выглядит главный креативный директор и смогла легко присвоить оставшемуся мужчине звание «моего личного дизайнера». Они поднимаются, какие галантные мужчины. — Пандора, mon amour*, ты, как и в день нашей первой встречи, прекрасна, — протягивает он с явным французским акцентом, мы с ним по-дружески обнимаемся, и он галантно целует тыльную сторону ладони. Вот за что я не люблю французов, они до жути галантны и с ними всегда можно почувствовать, что ты делаешь что-то не так. — Оливье, ты тоже великолепен, — немного смущаясь, добавляю я, будучи незнакомой с остальными, месье Рустен меня представляет. Сколько же неловкостей, хотя обычно со мной такого не бывает. Единственный и неповторимый плюс работы с французскими мужчинами, да и вообще с их брендом это то, что если я с чем-то не согласна, они думают, как исправить. Хотя многим модельным домам вообще все равно, это ведь их продукт, а ты всего лишь лицо, показывающее его. Мы с ними были фактически одного возраста, и все прислушивались к словам других. Я ожидала, что меня будет изводить этот процесс, но я даже не заметила, как пролетели мимо несколько стаканов сока и три часа обсуждений. Фотосессия была назначена через неделю, и это несказанно радовало, ведь я смогу отдохнуть на фестивале и даже отоспаться после него. Со спокойной душой и диким рвением оказаться в округе Риверсайд и слушать несколько суток лучшие песни последних лет я спускалась на лифте с 36 этажа и задумчиво рассматривала новости в собственном телефоне, когда, примерно на середине пути, лифт кто-то вызвал, и он предусмотрительно затормозил. Увлеченно продолжаю рассматривать новости, когда где-то рядом раздается знакомый смешок и следом медовый баритон: — Пандора? Что ты тут делаешь? — Поднимаю взгляд и вижу до жути знакомого, ухмыляющегося кота по имени Джонни Депп. — У меня была встреча здесь, а ты? — еле заметно мотнув головой и убедившись, что это не галлюцинации, отвечаю я. — Да я тоже, здесь арендуют офис Dior, я ведь их лицо компании, — вскидывая брови и легко улыбаясь, обнажая ямочки на щеках, отвечает он. Хочется врезать ему, вот честно. Кажется, хотя нет, это определенно так, он выглядит моложе меня. — Видимо, все известные бренды решили здесь обосноваться, — усмехнувшись, добавляю я. — Видимо, да. Как ты? — опираясь рукой на одну из стен стальной коробки и подстраиваясь ко мне, выдает он. — Чудесно. Работаю, как видишь. Ты как? — Ничуть не уступая в войне взглядами, я смотрю прямо в две черные, словно смола, пропасти и сохраняю самообладание. — А я только сегодня взялся за работу родимую, а то разгульная жизнь затянула совсем, — мечтательно отвечает мужчина. — Ну да, это тебе не с женами разводиться, — пожав плечами и показательно обходя мужчину, выпаливаю я и выхожу из лифта. — Это довольно тяжкое занятие, — сквозь смешок вскрикивает он и почти тут же нагоняет меня. — Я даже не могу представить, что может быть тяжелее бегать по сцене с Мэнсоном, строя из себя балерин, или пить дорогущий виски в лучших пабах Лос-Анджелеса? Ты поставил меня в тупик, — наигранно удивляясь, тараторю я. И, пока мы стремительно идем по мрачной парковочной зоне, на меня будто находит озарение. Рядом идет человек, старательно вторгающийся в мою жизнь постоянно, которого больше всего не любит Джаред Лето. И на их горестное совпадение я до чертиков зла на обоих. Хотя на прохиндея Лето гораздо больше, ведь женщины Джонни всегда были хотя бы красивыми. Поэтому в голове быстро созревает предательски хороший мстительный план. Я заметно замедляю шаг и перевожу полный вдохновения взгляд на Джонни, активно смеющегося над моим прошлым высказыванием. — Так ты говоришь, тебе сильно надоели Мэнсон и виски? — спрашиваю я, переводя разговор в нужное мне русло. — Ну, вроде как, да, — пожимает плечами, словно мальчишка. — Наверняка, ты в курсе, что сейчас проходит самый большой фестиваль инди-рока и другой музыки Коачелла? — легко улыбаясь ему и строя из себя невинную, примерную девочку, тараторю я. — Да, конечно, — кивает он, принимая более серьезный вид. — Так вышло, что я очень люблю это мероприятие, а в этом году ехать мне не с кем, — закусывая нижнюю губу, произношу я. Джонни хмурится и чуть наклоняется к моему лицу, вглядывается в глаза. — Ты что, под кайфом? Новая наркота вышла? — язвительно отчеканивает Депп, на что я только цокаю языком. — Да, называется «мне скучно, хочу поехать на фестиваль», — театрально изображая страдание, выпаливаю я. — Или лучше так «я поняла, что хочу устроить оргию на фестивале, да не с кем». — От этого мне действительно становится смешно, и только после приступа смеха я могу ответить. — Ну, Джонни, поедешь? — явно строя ему глазки кота из «Шрека», вскликиваю я. — Ладно, мелкая, буду учить тебя веселиться, — укладывая руку мне на плечо и изображая профессора увеселительных наук, выдает он. — Ой, не смеши меня. Мумия, блин, ты, вообще, был хоть раз на таких фестивалях? Там нет официантов и мягких, для твоей задницы, диванов, — предусмотрительно добавляю я. Мужчина резко тормозит. — А что же нам тогда там делать? — наигранно удивленно спрашивает он. — Не дрейфь, бабушка из саркофага, там весело…