Дорогой Санта! На это Рождество мне не нужны игрушки. Моя мама очень много работает, чтобы у меня было всё, что нужно. (К тому же я знаю, что Санты нет, но она начинает плакать, когда думает, что я расту слишком быстро, поэтому я опускаю письмо в почтовый ящик.) Так вот, дорогой человек, который читает эти письма и отвечает на них, я хочу на Рождество другой подарок: свидание для моей матери. Она говорит, что ей не нужен еще один мужчина в жизни, но я знаю: она одинока. Мой отец сильно ранил ее, поэтому мама считает, что не может больше никому доверять. Хотя даже я понимаю, что не все мужчины ведут себя так, как моей отец. Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы захотеть с ней встречаться? Он должен быть верным, трудолюбивым и честным. Он должен видеть, какая она чудесная, и, наверное, было бы неплохо, чтобы он любил одиннадцатилетних детей вроде меня. Обещаю не причинять много проблем, если только мужчина будет искренне любить мою маму. С уважением, Генри Свон.
Спустя несколько минут к Белль возвращается дар речи, но всё равно Киллиану кажется, что она не может подобрать слова. — Что… Что мы на это ответим? — спрашивает она, встречая взгляд Киллиана. В её глазах читается полнейшее недоумение. — Не имею ни малейшего представления, — отзывается Киллиан. — Разве не ты у нас эксперт? Белль пожимает плечами и возвращает письмо Киллиану. — Скажи ему, что ты сходишь с ума по его матери уже несколько лет и радостью начал бы с ней встречаться. — Белль! — Лицо Киллиана снова краснеет. — Я не могу! — Почему? Он знает, что Санты нет. — Она указывает на листок. — Генри пишет об этом в письме. Киллиан хмурится и еще раз внимательно перечитывает письмо. — Это будет не этично. Белль вздыхает. — Ты разберешься. Я тебе доверяю. В глубине души Киллиан верит, что это ошибка:Дорогой Генри, Я получил от тебя то еще письмо! Мне жаль сообщать, но ты обратился не по адресу: Санта не устраивает романтические свидания. Он может вдохновить тебя, обнадежить или отправить подарок, но организация свиданий — это больше по части Святого Валентина. Хотел бы я помочь, парень, но если твоя мама не хочет ходить на свидания, то подстраивать их — плохая идея. Возможно, будет лучше, если ты сам скажешь матери о своем желании и о том, что ты одобришь любого счастливчика, который ей понравится. Если такой мужчина правда достоин любви твоей мамы, то он поймет насколько ты находчивый и участливый молодой человек и полюбит и тебя тоже. Уверен, что не хочешь видео игру? У меня на Северном полюсе их полно. Санта Клаус.
Спустя несколько дней Киллиан стал свидетелем того, как Генри, пока Эмма возвращает его книги и фильмы, тайком опускает в ящик еще одно письмо. Генри замечает, что Киллиан за ним наблюдает, прищуривается, но расслабляется, когда он простодушно кивает на прощание и возвращается к своей стопке книг. Тем вечером Киллиану не терпится вытащить последние письма из ящика. Его глаза едва ли не выпрыгивают из орбит, когда он видит простой тетрадный листок, сложенный пополам.Дорогой «Санта»! Мама говорит, что не хочет ни с кем встречаться, но я вижу: она смотрит романтические комедии, берет любовные романы в библиотеке и с легкой завистью смотрит на отношения моего дяди Дэвида и тети Мэри Маргарет, поэтому я знаю, что ей хочется того же. Ей просто тяжело признаться и поверить. Ты уверен, что не можешь мне помочь? А если я устрою, чтобы она пришла одна в кафе «У бабушки» в пятницу вечером? Ты можешь отправить кого-нибудь, чтобы с ней поговорил? Ты работаешь в библиотеке или в администрации города или что-то вроде того, поэтому наверняка знаешь людей. Я вижу, как на нее смотрят мужчины — ведь она красивая засранка (не говорите ей, что я сказал это слово). Может, ты знаешь кого-нибудь, кому она нравится? Если она сходит хотя бы на одно свидание, то, возможно, не будет так сильно бояться полюбить снова. Я понимаю, что ты, вероятно, не хочешь мне помогать, но я думал, что Рождество — время чудес. Именно поэтому мне нужно, заставить мою маму влюбиться. Генри Свон.
Генри! Ладно, я найду кого-нибудь. Приведи свою маму в кафе «У бабушки» к шести вечера. Санта.
***
Руки Киллиана трясутся. Он держит в них чашку кофе — дурацкая привычка, от которой Киллиан хотел бы отказаться, но по какой-то причине считает, что это сделает его привлекательным в глазах шерифа Свон. Поэтому он делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы. Она появляется в кафе в три минуты седьмого. Эмма оглядывается в поисках еды на вынос для своего сына. Вместо этого она находит, что все столики заняты, а официантка Руби подходит ближе и шепчет ей что-то на ухо. Мисс Свон хмурится: похоже, ее сын сказал, что придёт в кафе, тогда как, очевидно, приходить не собирался. Киллиан делает еще один глубокий вдох, поджимает губы, поднимается, чтобы наконец-то поговорить с очаровательной блондинкой с обжигающим взглядом и лучезарной улыбкой. — Прошу прощения. Мисс Свон? Она вздрагивает, услышав его голос, а затем поворачивается. Ее глаза удивленно распахиваются, и Эмма встречает его взгляд, медленно переводя его ниже — осматривая Киллиана с головы до ног. Его лицо чуть розовеет от смущения. Киллиану любопытно, нравится ли ей то, что она видит. Но когда их взгляды вновь встречаются, Эмма приподнимает бровь, и Киллиан понимает, что она ждет от него продолжения беседы. — Вы хотите присесть? Я ужинаю один, — он указывает на свой столик, где остались лишь меню и чашка. Шериф смотрит туда, закусывает нижнюю губу и открывает рот, чтобы — тут уж к гадалке не ходи! — отказаться. Но официантка прерывает ее: — Она с радостью. — Эмма таращится на Руби. — Насколько я знаю шерифа, ее холодильник пуст, а она голодна. Просто присядь, Эм. Это не свидание. — Положив руку ей на плечо, Руби подталкивает Эмму к столику Киллиана. Возмущенная, Эмма спотыкается, но всё равно присаживается и почти мило улыбается, когда Киллиан садится напротив. — Вы уже заказали? — Нет. У меня затруднение — не могу выбрать между новинками Бабули. Ее тонкий палец скользит по меню и указывает на картинку: — Мой сын как-то попробовал чизбургер с чили и с тех пор бредит им. Киллиан захлопывает папку, ухмыляется Эмме и тотчас воодушевляется, когда она улыбается в ответ. — Тогда решено. — Он разворачивает меню и протягивает его Эмме. — Вам нужно взглянуть? — Неа. — Она забирает меню и кладет его на стол. — Я всегда заказываю одно и то же. Или расплавленный, или запеченный сыр. И всегда луковые колечки. Это первые крупицы информации, добровольно рассказанные ему Эммой. Самая первая вещь, которую она отметила в их первой настоящей беседе. Киллиан хмурится и снова приподнимает меню: — Боитесь попробовать что-то новое? Ее глаза широко распахиваются, затем она моргает, и в последний момент Киллиану удается трансформировать свою хмурую маску в нечто более хитрое, способное прикрыть смущение и шевелящийся в животе страх. — Боитесь, что вам понравится? — Нет, — холодно отвечает она. — Я просто знаю, что мне нравится. Зачем путаться? — Да, но всё меняется. Мир меняется. — Он подталкивает меню ближе к Эмме, вынуждая ее взять папку. — Попробуй, лапочка, и ты наверняка удивишься тому, что найдешь. Эмма моргает, открывает рот, без сомнения приготовившись ответить, и в этот момент к ним подходит Руби и, опустив карандаш на листок бумаги, снова их прерывает (Слава Богу!): — Готовы сделать заказ? — Да, пожалуйста, — поспешно отвечает Киллиан, опережая Эмму. — Я буду чили чизбургер с салатом и пастой, а мисс Свон куриный сэндвич с беконом и сладкой картошкой. Эмма гневно фыркает, ее плечи напрягаются, а пальцы впиваются в край столика, будто она хочет дотянуться до шеи Киллиана и задушить его голыми руками, но Руби награждает ее оптимистичным взглядом, записывая заказ. — Что-то новое ради разнообразия, Эм? — Руби многозначительно смотрит на Киллиана, а затем на свою раскрасневшуюся подругу. — Одобряю. Тихий протест шерифа «Руби! Подожди!» тонет в шуме и разговорах переполненного кафе. Эмма вынуждена пробовать блюдо, которое не заказывала, и ужинать в обществе мужчины, с которым быть не хочет. Киллиан чувствует себя одновременно и счастливым, и виноватым. — Что это было, черт возьми? — Просто заставляю тебя попробовать что-то новое, — язвит он в ответ. Киллиан делает глоток кофе, радуясь, что его руки трясутся гораздо меньше. Он на миг разрывает зрительный контакт, чтобы собраться с духом. — Мои знания подсказывают, что далее последует приглашение на свидание. Киллиан пронизывает ее взглядом поверх чашки кофе, раздумывая, что, черт возьми, она имеет в виду. — Это просьба, лапочка? Эмма фыркает: — Нет. — Я почти поверил. — Киллиан опускает чашку и поджимает губы, позволяя глубокому, насыщенному вкусу остаться на языке чуть дольше. — Я просто привыкла к тому, что мужчины думают, будто могут прийти и заставить меня делать то, чего я делать не хочу. — Мне ничего такого не нужно, шериф Свон. Просто попробуй куриный сэндвич. Если тебе покажется, что он отвратителен, тогда я заплачу за него и никогда больше тебя не побеспокою. Сузив глаза, она интересуется: — А если мне понравится? Против его воли на лице расцветает широкая улыбка — хотя Киллиан изо всех сил кусает щеку изнутри, чтобы ее скрыть. — Тогда ты сходишь со мной на свидание. Эмма стонет — достаточно громко, чтобы посетители за соседним столиком в замешательстве замолкли. Шум был настолько громким, что им-то она могла остановить Руби до того, как та передаст заказ на кухню. — Почему я не удивлена? — Киллиан лишь пожимает плечами. — Чувак, я даже тебя не знаю. — Напротив, шериф, — он делает ударение на ее должности, и Эмма слегка краснеет. — Полагаю, у вас есть доступ к любой информации. Я бы сказал, что вы знаете меня лучше, чем я сам. Она на миг стискивает зубы, поглядывая поверх его плеча. Ее щеки определенно розовеют, когда она невнятно выдает ряд фактов: — Киллиан Джонс. Родился в 1982 в Лондоне. Один из братьев до сих пор живет в Великобритании. Капитан порта и волонтер в библиотеке, где работает его девушка Белль Френч. Живет на Бэрри-Авеню, дом 1904 с 2012. Оправившись от шока, что прекрасная, влюбленная в свою работу шериф Свон запомнила так много фактов из его жизни, Киллиан приподнимает бровь и складывает руки, изображая аплодисменты. Теперь ее лицо пылает румянцем, а Руби очень вовремя появляется у их столика, выставляя на него два стакана воды. Эмма тотчас делает большой глоток. — Великолепная работа, лапочка. Знал, что у тебя прекрасная память. — Киллиан закидывает одну руку на спинку сиденья, а вторую подносит ближе к рукам Эммы. Она крепко сжимает стакан с водой обеими ладонями. — Но ты ошиблась в одном месте. Эмма резко поднимает взгляд. Ее лицо постепенно возращается к нормальному цвету, вновь отливая золотом. — И в чем же? — Я не встречаюсь и никогда не встречался с Белль Френч. Нас едва ли можно назвать друзьями. Она делает еще один глоток воды, затем вновь скрещивает взгляд с его. — Приятно знать. — Именно поэтому я с легкостью могу пойти с тобой на свидание, если тебе понравится куриный сэндвич с беконом. Эмма закатывает глаза, но в этом жесте нет искры прежнего гнева. Киллиан, в свою очередь, теряется в безумных догадках, что Эмма Свон избегала его лишь потому, что думала, будто он встречается с другой женщиной. Это кажется нелепым, но от внимания Киллиана не укрывается, что ее плечи заметно расслабились, что Эмма внимательно его изучает. Он дразнит Эмму тем, что у него тоже есть кое-какая информация о ней, пусть и без даты рождения, наличия братьев или сестер, но она заполняет пробелы короткими ответами. Беседа почти сходит на нет к тому времени, когда Руби, ухмыляясь, выставляет перед ними две тарелки. — Наслаждайтесь, — желает она и уходит. Склонившись над столиком, Киллиан внимательно наблюдает за Эммой. Закатив глаза, она откусывает сэндвич. Один длинный, ужасный момент Киллиан наблюдает, как она жует и хмурится. Ему любопытно, что будет, если ей правда нет дела до его любимых блюд в кафе «У бабушки». Но потом она слизывает соус с уголка губ, снова закатывает глаза, и Киллиан понимает, что победил. — Во сколько мне за вами заехать в следующую пятницу, шериф? Эмма фыркает, снова откусывает сэндвич. Киллиан терпеливо ждет, когда она проглотит. После этого она делает глоток воды, как будто специально ищет способ помучить Киллиана. А затем саркастично улыбается. — В семь. И ради всего святого зови меня Эммой.***
Дорогой Санта! Я не знаю, где ты нашел того парня, но ты совершил рождественское чудо. Уже раза четыре мама мне говорила, что отменит свидание, если мне это не нравится. Но таким же тоном она уверяет, что я могу сделать себе последний пакет горячего шоколада, а она выпьет кофе, хотя я знаю наверняка, что она хочет горячий шоколад, просто по ее мнению плохо просить об этом у меня. Вчера вечером она изучала свой гардероб, бормоча под нос «Что мне надеть?», о чем раньше не беспокоилась вовсе. Это будет клёво! Генри Свон. P.S. Скажи ему, что она утверждает, будто не любит романтику. Это неправда.
Дорогой Генри, Парень, с которым она идет на свидание, тоже в предвкушении. Санта. P.S. Его любимый цвет — красный.
Эмма открывает ему после одного стука в дверь. На ней красное подчеркивающее фигуру платье — гладкое, шелковое, спадающее чуть ниже колен. Кажется, на миг она лишается дара речи, когда Киллиан протягивает ей красную розу. Эмма закрывает приоткрытый от удивления рот и кивает ему. — Мисс Свон, вы прекрасно выглядите. — Спасибо. — Она тянется за цветком и останавливается. — Это для…? — Разумеется. — Она принимает розу, мягко улыбается, вдыхая ее аромат, и откладывает цветок на ближайший стол. В гостиной Киллиан замечает какое-то движение, а затем копну каштановых волос развитого не по годам одиннадцатилетки. Генри пристально смотрит на него, изучает с головы, покрытой начавшими таять снежинками, серого теплого пальто и обуви, с которой Киллиан снег успел сбить. Мальчишка шумно выдыхает носом. — Вы работаете в библиотеке, — просто заявляет он. Киллиан кивает и приподнимает бровь. Генри чуть машет головой, и Киллиан понимает, что мальчишка сложил два и два. — Вы позаботитесь, чтобы мама хорошо провела время? — Генри! — Лицо Эммы начинает приобретать оттенок платья, но Киллиан лишь ухмыляется и успокаивает: — Всё нормально. Уверяю тебя, парень, я позабочусь о твоей матери и верну ее домой в целости и сохранности. Эмма накидывает теплое шерстяное пальто до того, как Киллиан успевает ей помочь, и драматично заматывает шарф, строго глядя на Генри: — Позвони, если что-то понадобится. И не ешь много фаст-фуда. Я вернусь и уложу тебя спать. — Гуляй сколько захочешь! — выкрикивает Генри, пока Эмма закрывает дверь. — Вляпайся в какие-нибудь неприятности! Она закатывает глаза: — Мой сын считает мое свидание рождественским чудом. — Ее тон полон сарказма, но глаза сияют, а щеки покрывает очаровательный румянец. Очевидно, она так же рада свиданию, как и Киллиан, что вызывает его улыбку. — Всё может быть. — Киллиан предлагает ей опереться на свою руку, что она делает чуть неловко секундой позже. Второй рукой он указывает на дорогу: — Карета подана, миледи. — Ух ты! Киллиан наблюдает, как Эмма рассматривает настоящую карету, на сиденьях которой сложены пледы и покрывала, а на козлах, одетый в старомодную ливрею, сидит его друг. Две белые лошади терпеливо ждут, чтобы увезти их на прогулку. Рот Эммы вновь образует удивленную «О». Она крепче обнимает пальцами его руку и наконец поворачивается к Киллиану. — В буквальном смысле карета? — В буквальном. Забирающаяся под мягкие теплые покрывала, она почти похожа на ребенка. Эмма легкомысленно хихикает — Киллиан понимает, что никогда бы не подумал, что острая на язык шериф способна издавать такие звуки. — Ты устроил это только чтобы пообниматься со мной, — дразнит Эмма, забираясь глубже под одеяло. — Напротив, лапочка, — невинно улыбаясь, отвечает он. — Именно для этого нужны пледы. А еще у меня есть грелки для рук и ног, если тебе понадобится. — Думаю, он не прочь пообниматься, шериф, — разбавив реплику смешком, вставляет возница. Киллиан наклоняется и легко хлопает его по спине: — Тихо, Скарлет. Это не твое свидание. Время от времени Уилл ворчит, направляя экипаж по улицам Сторибрука. Он рассказывает ненужные сплетни и компроментирующие истории о горожанах, но Эмма и Киллиан в большей части случаев игнорируют его и разглядывают украшенные к Рождеству дома, указывая на самые красивые из них. Эмме нравятся мягкие и неброские, а Киллиан предпочитает яркие и вычурные. Когда они проезжают мимо его дома, она фыркает, глядя на ярко подсвеченную фигуру северного оленя на лужайке. В конце концов Уилл привозит их на окраину городка, к конюшне, где Киллиан арендовал транспорт на сегодняшний вечер. Уилл распрягает лошадей и ведет их в стойло, оставляя Эмму и Киллиана одних в темноте. — А в этом месте ты меня убьешь? — наигранным шепотом спрашивает Эмма. Киллиан видит складку у нее на лбу — мягкую, не означающую серьёзного неудовольствия. — Терпение, лапочка. Она снова вздрагивает и моргает, когда яркий луч разрезает темноту. Управляемый с сиденья портативный проигрыватель установлен в неподалеку от здания конюшни, и помимо мерцающего света он издает еще и хриплый звук. На стене появляется зависший над горой логотип компании Paramount, а затем из динамиков льется написанная Ирвингом Берлином заглавная тема «Светлого Рождества». На душе у Киллиана теплеет от ностальгии, и он поворачивается, чтобы узнать реакцию Эммы. Музыкальные темы продолжают звучать, и к его удивлению, Эмма невнятно подпевает. На ее губах играет улыбка, на лице появляется мечтательное выражение. Эмма подлавливает его за тем, что он наблюдает, и ее стены мгновенно появляются вновь — защитную реакцию выдает каждый мускул, не покрытый одеялами. — Что? — Просто наслаждаюсь видом. Эмма по-детски показывает ему язык, Киллиан отвечает тем же. Она снова хихикает, а ее смеху аккомпанирует тема Christmas Eve 1944. В этот момент, держа большой бумажный пакет, термос и платиковый контейнер, возвращается Уилл. — Забирай свои харчи. Ключи в твоей машине. Я вернусь утром и заберу карету. — Спасибо, Уилл. — Киллиан забирает вещи и подмигивает. — Я позабочусь, чтобы Белль узнала, как ты помог. Уилл чуть краснеет и бормочет: — Да, блин, уж лучше бы узнала, — и, обогнув конюшню, исчезает на парковке. — Белль? Киллиан открывает пакет и протягивает Эмме завернутый сэндвич. — Он уже давно сходит по ней с ума, но побаивается, что Белль сочтет его слишком хулиганистым. — Аккуратно придерживая термос между коленей, Киллиан достает остальное содержимое пакета. — Просто пытаюсь ему помочь. — Хм. — Эмма разворачивает сэндвич и изумленно смотрит на Киллиана: — Запеченный сыр? Он открывает свой сэндвич с запеченным сыром и, как бокалом, соударяет им с сэндвичем Эммы. — Достаточно нового для одного вечера, Свон. Пытаюсь облегчить твою участь. Сэндвичи и луковые колечки — прекрасное дополнение к классическому фильму, как и термос с горячим шоколадом и домашнее печенье Белль. Когда его пальцы начинают неметь, Киллиан подумывает о том, чтобы достать грелки, но к его полнейшему изумлению, Эмма подвигается ближе и шарит под одеялом, пока ее пальцы не находят его руку. — Мне просто холодно, — как бы извиняясь произносит она. В ее глазах пляшут веселые огоньки. Киношные Боб и Бетти поют о своем счастье. — Вот и всё. Киллиан прячет улыбку и сплетает их пальцы, свободной рукой обнимая Эмму за талию и тем самым притягивая ее еще ближе. Эмма не сопротивляется, а кладет голову ему на плечо. Теперь она прижата к нему всем телом — от макушки до пяток. Она вновь что-то бормочет и Киллиан ощущает вибрацию голоса. Щекотно. Киллиан тоже начинает подпевать. Удивленная, Эмма на миг замолкает, а потом меняет тональность, и они, дополняя друг друга, гармонично завершают песню. Эмма поет последние слова, и Киллиану становится теплее — намного теплее, чем от запеченного сыра и горячего шоколада. «И ты уснешь, считая себя счастливым». Боб и Бетти воссоединяются благодаря силе песни и желанию быть вместе. Их губы встречаются в нежном классическом голливудском поцелуе. Звук музыки нарастает, как и желание Киллиана поцеловать Эмму. — Я знаю наверняка, о чем буду мечтать этим вечером, — мурлычет он вслед за воскликнувшей это Бетти. Эмма фыркает. — Мечтай-мечтай, Джонс. Я не целуюсь на первом свидании. Эмма верна своим словам — она позволяет Киллиану лишь поцеловать ее в щеку на прощание. Она скрывается за дверью своей квартиры, оставляя Киллиана, слегка оглушенного, на лестнице. Когда он парой минут ранее попросил об еще одном свидании, Эмма скромно улыбнулась и согласилась — при условии, что оно будет не на улице. Он рассмеялся и пообещал именно такое свидание. На минутку задержавшись на лестнице, Киллиан раздумывает о том, какой поворот приняла его жизнь. В этот момент дверь вновь открывается, и он удивленно моргает. На пороге стоит Генри, одетый в клетчатую фланелевую пижаму. Скрестив руки на груди, он хмурится и серьёзно спрашивает: — Мистер Джонс? — А... Да, пацан? — Вы Санта? — Я… Э-э-э…— Киллиан чешет за ухом. — Да, — наконец произносит он. — Именно я отвечаю на письма Санте в библиотеке. Киллиан ждет, что мальчишка отчитает его и обвинит в использовании писем для своей выгоды. Вместо этого Генри кивает и на его лице появляется улыбка. — Хорошо, — произносит он наконец. — Мама давным-давно на вас запала. Я рад, что мой план сработал. — Он протягивает руку и ждет, чтобы сконфуженный Киллиан ее пожал. Генри уходит, бросив на прощание: — Давайте не будем рассказывать об этом маме. Если я скажу, что не верю в Санту, то она, наверное, не купит мне новый велик. Киллиан уже может сказать, что встречаться с матерью этого пацана станет приключением во многих смыслах. Они успевают сходить еще на одно свидание перед Рождеством: просто ужин в итальянском ресторанчике с коротким туром по выставке художника, экспозиция картин которого намечена в библиотеке в следующем году. В конце второго свидания, когда Киллиан готовится позвать ее на третье, она приглашает провести Рождество с ней, Генри и парочкой друзей. — Ничего особенного, — настаивает Эмма, теребя кольцо на цепочке — прямой намек, что она считает это событие особенным, — просто обед для нас, сирот. Киллиан кивает: пусть пока он не знает, что она подразумевает под «сиротами», но предвкушает возможность это выяснить. А потом она его целует, притягивая за отвороты теплого пальто. Их холодные носы соприкасаются, перед тем как ее теплые губы накрывают его. Это мягкий, почти робкий поцелуй, полный намеков и обещаний чего-то большего и прекрасного, появляющегося на горизонте. Киллиан целует ее на новогодней вечеринке в своем доме. Эмма, полупьяная от дешевого шампанского, хихикает. 2017 будет символичным годом.