Самый близкий

- Merry Christmas, Harry.

- Happy Hanukkah, Marv!

(с)       В тюрьме, куда попали двое здорово помятых грабителей, отбывало срок несметное количество ловких преступников. Судьбы многих из них были похожи: устал от низкой зарплаты и семейных неурядиц, подался в криминал, прокололся на мелочи. Попав в систему тюремной иерархии, сложно было завязать, не вернуться в это грязное место, пропитанное духом особого вида братства.       Однако среди гениев криминального мира с похожими судьбами не нашлось ни одного, кто посмел бы так храбро противостоять заведённым порядкам. Ни одного столь разумного, целеустремлённого лидера, как Гарри Лайм. С первого дня их пребывания в камере Марв ходил кругами, бился грудью о решётку и ныл, как щенок в клетке. Гарри же чертил каким-то камнем планы на полу, исследовал тюремную систему безопасности, торговался с зеками за обладание информацией о секретных ходах, много думал и иногда порыкивал на жалобно скулящего Марва. - Ты заткнёшься когда-нибудь? У меня из-за твоих занудств голова раскалывается. - Я всего лишь сказал, что нам снова дали недосоленный рис... Твой уже почти остыл, кстати. - Какой к чёрту рис! Выкинь его во двор голубям. - Может, с тобой поделиться?.. - Давай уже его сюда, только замолчи.       Впрочем, Марв был счастливцем. Его оставили один на один с мудрейшим человеком на земле, каким он считал Гарри. В моменты покоя он садился в углу камеры, подперев голову кулаком, и часами с уважением наблюдал за высочайшей работой мысли, отражающейся на лице друга. Марв едва владел письмом, а Гарри одну за одной строчил записки на обрывках книг, которые по воскресеньям разносил сердобольный священник. Иногда, пребывая в хорошем настроении, старший товарищ посвящал Марва в свои планы, но настолько осторожно, что тот лишь успевал поддакивать и восхищаться логичностью ходов. В ответ на оказанное доверие парень окружал Гарри всяческой заботой: ставил тарелки с обедом прямо ему под нос, чтобы не отвлекать от дела, накрывал собственным одеялом в холодные февральские ночи, утаскивал у тюремщиков авторучки, которые, правда, им обоим всё равно были ни к чему. Но главное, что он очень старался. - Гарри, я нашёл золотую жилу! На столе у начальника лежал скотч. Когда мы выходили на прогулку, мне удалось завернуть в коридор, незаметно подобраться к кабинету, спрятаться за дверью, подождать, пока охрана пройдёт мимо и... отныне у нас будет новое прозвище! Как только выйдем на свободу... - Ты можешь не орать это вслух?       В один декабрьский день, когда у Марва уже ноги заплетались от круговых променадов по камере, а Гарри изрядно похудел и осунулся, план побега был готов.       Во время пересменки охрана спешила развести заключённых по камерам, чтобы уйти домой на ночь. Улучив момент, Гарри незаметно вытащил из кобуры тюремщика-стажёра пистолет, пока другие преступники накидывали на парня кляп и связывали ему руки. Не стоило доверять полный набор ключей от камер новичку: но о чем могли думать уставшие от монотонной грубости и рутины тюремщики за пару дней до Рождества?       Все сработало идеально, и вот Марв, преданно следуя за своим Дантоном, уже бежал, с грохотом перелетая через ступени, к рыбному фургону, каждый день подвозившему продукты в тюремную столовую.       Оказалось, что водитель в этот день направлялся в Нью-Йорк, чтобы договориться с новым поставщиком. Окрыленным свободой грабителям пришлось провести почти сутки в компании друг друга и ящиков полупропавшей сельди - не самая уютная обстановка.       По прошествии трёх дней, сидя в игрушечном домике и дожидаясь ночи, Марв думал. В таком тесном пространстве нельзя было занять ноги ходьбой, поэтому пришлось занять голову мыслями и воспоминаниями.       В отличие от Гарри, у парня никогда не было девушки или жены. Кое-как отучившись в школе, он сбежал из дома (где вряд ли заметили его отсутствие - столь беспробудно пил отец и гуляла мать) и пошел по наклонной. Марв вдруг стал размышлять о том, что было бы, если бы однажды он решил оставить преступный мир, найти невесту, создать семью... Но даже сама эта идея никак не укладывалась в голове, не принимала ощутимой формы, не вязалась с образом жизни и мышления Марва. Ему нравились девушки, но он не знал, что за тип существ они из себя представляют и как с ними обращаться.       В камере, когда Гарри не был занят чертежами, парень иногда наивно спрашивал: - Может быть, после освобождения заглянем в гости к твоей жене?       Но в ответ на это всегда следовали лишь бессвязные ругательства и пинки. Гарри не желал вспоминать об этой прошмандовке, променявшей его на молодого официанта и пустившей его жизнь под откос.       Тогда Марв подумал о том, с кем он будет грабить, если Гарри найдет себе новую женщину или серьёзно заболеет. Он ведь для Марва самый близкий человек... От такой мысли парня и вовсе передернуло так, что домик подскочил. - Смирно посидеть не можешь? - Здесь что-то колется...       Пробил час наживы. Счастье (то есть, деньги) уже было так близко, когда из ниоткуда появился этот малолетний маньяк и испортил дело. Гарри рассвирепел, а Марву пришлось успевать за ним, чтобы догнать обнаглевшего мальчугана.       Обойма кирпичей с крыши, иголки, втыкающиеся в самые нежные места, падение с высоты этажа, удары мешка и банок по голове - Марв действительно был крепким орешком, что умудрился выдержать всё это. Он понимал, что давно бы свалил, если бы при этом не пришлось бросить Гарри. Даже вкус краски во рту казался терпимым, но разряд электричества - ток, пропущенный через всё тело, стал последней каплей. Марв точно сошёл бы с ума, если бы вскоре не увидел рядом с собой напарника. С ним как-то и болелось легче.       Забыв про свои мучения, через минуту парень уже радовался тому, что в этот раз все зубы товарища (даже золотые) остались на месте. Марв увидел жалкое состояние Гарри и теперь решительно намеревался прикончить оборванца. - Эй, с вас уже хватит? Вы сдаётесь? - прохихикал маленький дьявол. - Ни за что! - заорал Марв.       После спущенного с лестницы шкафа в череде крестных мук была веревка, ведущая с крыши вниз, интуитивно не предвещающая ничего хорошего.       Пытаясь поддерживать в себе мотивацию, Марв вспомнил аромат лосьона, которым пользовался Гарри. Внезапно он осознал, что это не воспоминание. Товарищ не преминул доходчиво провести различие между запахом своего лосьона и запахом керосина.       Веревка вспыхнула.       В отличие от прошлогоднего преследования, Марв упал на Гарри. - Слезь с меня! - отмахнулся тот.       Марв смотрел ему прямо в глаза. - Нет.       Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь отдаленным звоном колоколов. - Ты с ума сошел?! Нам надо поймать этого подонка, пока он не ускользнул! - переходил Гарри от своего вдумчивого, негромкого, даже немного жеманного обыденного тона к воплям, пытаясь стряхнуть с себя напарника.       Но Марв никуда больше не собирался. Он резво оперся коленями и локтями о землю, приподнялся и крепко поцеловал товарища, заглушив его негодование. Это длилось около двадцати секунд.       Внезапно Гарри почувствовал между их лицами что-то влажное.       Он оторвался и продолжил возмущаться: - Ты что, снова решил стать "мокрым бандитом"?       Однако Марв, уже не слушая, подвывал у его плеча: - Почему столько боли, Гарри? Какой смысл в том, что мы бегаем за этим чокнутым мальчишкой? Скоро он нас добьёт. Я устал, Гарри! Боже, я устал...       Он рыдал, прижавшись к напарнику, а умиротворённый Гарри только молча гладил его по голове, глядя в тёмное сероватое небо. Почему-то ему теперь тоже никуда бежать не хотелось.       Помянув Господа и вспомнив, что сегодня канун Рождества, Марв всхлипнул: - Небеса нас точно простят, видя все эти страдания. - Ты вечно городишь какую-то чушь. Мы преступники, и мы не верим в Бога... - Он есть, потому что исполняет рождественские желания.       Гарри повернул голову и, недоуменно нахмурив лоб, уставился на парня. Еще не отдавая себе в этом отчет, он подумал, что тонны разноцветной химической жидкости, вылитой на лицо Марва, не делали его взгляд менее сексуальным.       В двух метрах над ними с открытым ртом стоял ошарашенный Кевин, совершенно забывший, зачем он держит в руках бадью с краской. Машинально он поставил её на перила перед собой. На этикетке огромными буквами красовалось: "BLUE".