Притяжение

Диана Фрезер жила вне времени. Без календарей, будильников и часов, ручных и настенных, собирала минуты в людях. С дроби, стрекочущей из-под пальцев, улыбок в секунду и длинного-длинного смеха, который, как поезд на переезде, шумит, сверкает, зовет даже чем-то особым, она составляла мысли. И собственный мир; где войны бушуют, и светятся красным буквы. Вы проиграли. Тяжелое сердце бухало громко-громко, дыхание плакало грохотом старых винтовок. Хотелось разбиться, но выстрелы падали мимо. В той папке для сообщений значилось тихое «пусто». И эхо дробилось внутри, кололось большим осколком, гораздо бы лучше пушистым комочком мурчало. Во мраке утра стало так одиноко. Диана вставала с кровати, но больше в четыре ночи, не в темное время суток. Рано и звуки глубже, чем днем, когда очень шумно. И все равно что-то искала; вернее-скорее, кого-то. Полосок зрачками смотрела, искала все ближе к небу. Не ангела только точно. Белесое, тонкое небо кружилось на черепицы, и солнце мерцало тускло, как битый экран смартфона. Уставшие люди спали, Диана спать не хотела. Диана искала боя. И сонные руки дрожали, и дрожь эта сладко тянула. Вареньем текла сквозь пальцы навстречу родному другу. Их гулы дыхания-вздохов должны были с раза падать, мешаться в единое «вместе» — их общее тайное слово. Досочки пола пели, босые ступни танцевали, вплетаясь в далекий танец. На площади в памятный вечер их было, казалось, двое. Движения через толпы и шепот у самого уха неслыханно грели сердце. Ведь все должно повториться; пусть хоть и в другом формате. Хотелось рвануть куда-то. К нему, вторая поправка. А там в помощь компас и карты, мечты и в дальнейшем маршруты. В толстовку Диана рыбкой, в ботинки — грозой и бурей. И с низкого старта; без старта, скорее, даже. Бежала и много смеялась. Быстрее его увидеть, тянуло просто ужасно. В объятия человека. И щеки горели, как солнца, но запаха кожи так мало. Диана уткнулась носом и мысленно заурчала. В его руках и под ними она стала теплым котенком. — Я тебя не оставлю, — шепнула чуть слышно. Чемодан качнулся к земле. — Взаимно, родная.