Сказка будущей зимы

Давным-давно, когда падал первый снег и яркая звезда в небе освещала путь волшебной ночи, случились дурные события, повлиявшие на далёкое будущее. В чуждой дальней Земле, где всё ещё правили злые духи, а ведьм нещадно сжигали на кострах, там, где пропавшее солнце окутывало деревню чернотой дремучих лесов, заставляя запирать наглухо ставни, в ту самую ночь то ли злой колдун, то ли сам демон, расхищающий рождественское чудо, постучался в ветхую дверцу бедного жилища. Опустив на старый пустой стол свёрток золота, он пообещал измученной голодом и болезнями супружеской чете забрать их дочь, зачатую под божьим сиянием. Наказал он дать ей красивое имя и обучить быть прекрасной женой. Сдержанной и покладистой. Такой, чтобы словом ласковым поддержала и взглядом нежным успокоила. И когда настало время исполнять обещание, колдун снова отворил дверь выправившейся избы. Усевшись за богатый стол, он покачивал головой одобрительно, наблюдая за любезно яства ему подносившей девушкой - молоденькой, с улыбкой мягкой. - Я доволен вашими стараниями, - обратился он к супругам. – Пришло время отдать то, что причитается мне по праву. Чета переглянулась озабоченно. Женщина заметно нервничала, перебирая пальцами скромное кружево платья своего. И тогда колдун поднялся с места, ударив кулаками о стол так, что посуда тревожно зазвенела. - Вы осмелились нарушить наш договор?! – гневно молвил он. – Лишь благодаря моему снисхождению она так прекрасна! Если бы не мои чары, у вас было бы уродливое и никому не нужное дитя! Отдайте её мне! Девушка выронила из рук плошку, испуганно на родителей уставившись. Отец подошел бесстрашно к колдуну, храбро в глаза его взглянув. - Я не могу отдать дочь свою единственную, - молвил он. - Опора она для нас и радость глаз наших. - Она будет моей! – разъярённо выкрикнул колдун, схватив плечи мужчины. Но как ни старался отец семейства сопротивляться намерениям злым, руки его не слушались, и тело его иссыхало. Мать ему на помощь бросилась, но и её не миновала участь та же. Бедная девчушка, завидев ужас такой, едва рассудка не лишилась. Выскочив в одном платье на улицу, понеслась она со всех ног в чёрной ночи, будя своими криками и мольбами о помощи деревню. И, когда светало, рассказала она, упиваясь слезами, о случившемся её жителям. Взбунтовался народ, взял вилы и колья, и посреди тьмы следующей ночи настигли они колдуна в своей кровати, выволокли на улицу, повязали к столбу и развели большой костер. Такой, которого заслуживал душегуб и поганый демон. Высоко вздымались кровавые языки пламени, а у ног его рыдала жена, прижимая к груди орущего младенца. - Я всех вас погублю! Живого места на земле этой не оставлю! - кричала она, захлёбываясь от гнева и горя. И на глазах у всех исчезла. Те события и слова её долго помнили в деревне, и передавались они из уст в уста и по наследству, пока и вовсе не стали сказкой и не позабылись потомками. Но пришла та ведьма, жена колдуна, на следующий день к виновнице её скорби и молвила сухо, но страшно, проклиная на чем свет стоит: - Погубила ты жизнь мою, погублю и я твою. Не видать тебе дней ярких и солнца тёплого. Не полюбит тебя ни один человек на Земле. Скитаться тебе в одиночестве. А спутником твоим единственным зима вечная станет. Красота твоя только беду приносить будет. И лишь в волшебную ночь, в час, когда сменяется страж чар тебе неугодных, сможешь счастье поймать ты своё за хвост. Но о приближении чуда того не узнаешь ты никогда. Превратившись в змею изворотливую, уползла она под половицу, и не видел её больше никто. Но на полу том холодном нашли девушку бедную. Тело её ледяным было, измученным, но дышала она полной грудью, словно за жизнь цеплялась. Уснуло прекрасное создание сном беспробудным на века. И стал дом родительский для неё ни то гробницей, ни то стражем дыхания её тихого. Порастала земля новыми травами. Вздымалась она столетиями, поглощая в недра свои горькие события. Укрывала она позор человеческий своим телом изгнивающим. Высились постройки новые, а леса дремучие уже исхоженными стали. Зверям места не осталось, а небо синее копотью покрывалось. Плоть зелёная серыми лентами усеялась, а гладь голубая чёрными пятнами обратилась. И лишь спустилась когда на Землю белая смерть, когда окутала она воздухом своим очищающим деяния все человеческие, когда закрались в людские души страх и сомнения, распахнула глаза зачарованная красавица, одарив своим зелёным взглядом, словно трава нескошенная, изумлённых зевак, скопившихся у кровати её и с интересом глазеющих на чарующие черты лица и струящиеся блестящие волосы цвета твёрдых плодов дерева размашистого, что на картинках теперь лишь увидеть можно. И посыпалась на ослабшую девчушку гора вопросов ей вовсе непонятных. «Как ты оказалась в таком месте? Что за одежда на тебе была? Откуда ты? Где твоя семья?» И речь для неё была странная, словно чужеземная, но понять она могла, о чём они молвили. Подоспел в покои её юноша молодой, разогнав бездельников донимающих и, заверив её в доброте своей и расположении, присел рядом, подарив ей взгляд ласковый. - Привет, - молвил он, не отпуская радушия своего. - Как тебя зовут? Речь его странная, но мягкая по вкусу красавице пришлась. Улыбнулась она ему радостно. - Мирени́ей меня звать, - поведала она. Не смог скрыть удивления своего юноша и только бровью повёл, глубоко задумавшись. - Мы нашли тебя год назад под землёй под старой обвалившейся печью. Вероятно, там раньше был дом. Как ты там оказалась? Ты заползла в дымоход? Мирения нахмурилась от слов этих. Непонятны ей стали мысли и речь чудака. - Расскажи, что ты помнишь, - ласково улыбнулся ей юноша. Осмелев немного и снова доверившись, рассказала она ему о жизни своей сладкой в доме родительском, о случае горьком, что покой отобрал у неё, о словах страшных, что ведьма злая поведала. Расплакалась Мирения пуще прежнего на плече чужом, но тёплом. А юноша, обнимая создание опечалившееся, думы свои неладные думал. С того дня никто не спрашивал больше девушку о судьбе её нелёгкой, но наказал тот юноша присматривать за ней как следует. Ни в чём не отказывать, но и свет белый не показывать. Жила Мирения в хоромах своих странных, удивлялась стенам белым, пугалась воды в трубах журчащей, восторгалась посудой невиданной, долго привыкала к одеждам коротким и облегающим. Ни в чём не нуждалась она. И тепло и уют её окружали. Но больше остального её забавляли беседы вечерние, что каждый день с ней вёл юноша тот благосклонный. Узнала Мирения новых слов много, да поняла она со временем, что ни один год сон её заколдованный длился. Поведал ей юноша историю Земли новую. Как опустилась на города нежданно лютая зима. Как сковала она пленом ледяным дома и леса. Как забрала себе тепло и жизни людские. Как заставила она искать спасение в недрах земных, к распаленному ядру поближе, что могло согреть род человеческий. Не всё Мирения понимала, а оттого задавала вопросы глупые. «Не злая ведьма ли беду столь жуткую накликала? Не колдун ли страшной магией занимается?» Слушал её юноша, головой покачивая, но на вопросы её молчал задумчиво. Так разговоры их душевные в сердце девушки тепло разжигали, что ждать она стала с большим нетерпением новых встреч с юношей интересным. Много показывал он ей нового. Разрешил покои свои покидать, когда вздумается. И взгляд его все ласковее становился и прикосновения чуткие в сердце девушки трепет зарождали. Но не замечала она, бедная, как люди на неё искоса поглядывают. Как шёпот ведут неуместный и как осуждают её присутствие. И в час ночной, задержавшись за разговорами милыми и будучи в полном неведении, позволила она прикоснуться губам мягким юноши к плечику нежному своему. Не выдержало девичье сердце, и в порыве сладостных чувств призналась она ему во всех мыслях своих нескромных. Помрачнел юноша да глаза отводить стал. Не захотел он более к телу желанному прикасаться. А на вопрос во взгляде девушки погрустневшей молвил он следующее: «Ты красивая, Мирения, но то ли ты глупая, то ли сумасшедшая. Я - учёный, а в сказки ещё в детстве все перестают верить. Каждый день слышать от тебя про колдунов и ведьм - это не для меня. Если желаешь к себе серьёзного отношения, сама стань серьёзнее». И оставил её одну-одинёшеньку в мыслях своих растрёпанных. Мирения и вовсе растерялась так, что и думать не знала что. То ли с головой юноша не дружит, то ли время с ней в поганую шутку играет. Загрустила девушка совсем, заставила сердце своё уняться. Но в чем беда её, так и не поняла она. Слонялась Мирения по каменному городу, где вместо неба голубого серые своды красовались, вместо травы зелёной покрытие невзрачное раскинулось, вместо деревьев роскошных худые кустики существование своё жалкое влачили. Печально ей было и одиноко. Каждый день она вспоминала родителей своих и слова ведьмы отвратительной. Каждую ночь плакала она от боли, её поглощающей. Пыталась с людьми она заговорить в закоулках темных. Разузнать старалась о ночи волшебной, что сулила ей счастье долгожданное. Но лишь дети были её собеседниками, но о ночи той удивительной никто из них и не слыхал никогда. И случилось однажды в невзрачном городе событие, что жителей всех волноваться заставило. Прибыл откуда-то из мест странных человек большой да важный. Суета наступила и неспокойствие. Забегали люди, распереживались, как принять достойно величие подобное. Узрела одним глазком Мирения, как встречали человека этого. Любопытно ей стало и неспокойно. Подошла она осторожно к молодцу, уже возмужавшему и в отцы ей годящемуся, и поинтересовалась аккуратненько: «Король ли это какой заморский?» Улыбнулся ей собеседник её и молвил следующее: - Можешь и королём его называть. Он не обидится. Генерал это с верхушки прибыл. Проверку проводить будет, и на учения посмотрит. Смутилась Мирения, ни слова не поняла она. Но расступилась тут толпа перед ней, и Генерал тот в свите сопровождающей, словно гора подвижная, в её сторону вышагивал, звонко сапогами выстукивая. Статный король в одеянии строгом, со взглядом грозным, оружием колдовским и в сторону не глядел, чтобы ни в коем случае простой люд взором своим высоким благосклонно не одарить. - С дороги уйди, - молвил на ухо Мирении знакомый её новый. А та, испугавшись дерзости своей, что путь преградила человеку такому важному, на колени упала и лбом к камню прижалась. Остановился Генерал перед ней и нехотя взгляд опустил, сердито бровью повёл, гневно на мужика рядом стоящего посмотрел. - Это что за фигня? Низкий голос его гулко по залу разнёсся, взбудоражил народ он и перешептываться заставил. А Мирения знай себе в пол взгляд устремила и глаз казать не смела. Обошел диво дивное Генерал и, гордость свою не обронив, путь свой величавый продолжил. Одернул Мирению добрый молодец, с колен поднял и грозно молвил ей: «Ты что творишь? Совсем невменяемой прослыть решила?». Огляделась девушка по сторонам, видит взгляды к себе прикованные. Совсем ей не по себе стало. Поникла она и, развернувшись, побрела в свои хоромы от глаз людских подальше. Снова горевала она весь вечер. Одиночество её окутывало, не давало покоя проклятье ведьмино. Люди неприветливые силу духа сокрушали её. Проплакала всю ночь Мирения, а на утро услышала она трель громкую и даже страшную. Не птицы это были какие-нибудь, не звери рыком своим стены сотрясали, а было это что-то не животное и не человеческое. Вскочила Мирения с кровати, в ужасе оглядываясь, да одежду свою облегающую на скорую руку натягивая. Выбежала из хором своих, а трель та всё громче становилась. Не на шутку девушка перепугалась. Что и делать не знала Мирения. Бежать куда, прятаться. Видит она, люди все в одеждах странных, чёрных и устрашающих, с масками на лицах, словно окошки крохотные в избах, спешат куда-то толпой всей бесчисленной. Пристроилась и она к ним, чтоб из народу не выделяться. Чтобы вместе всем где-то схорониться да беду обождать. Бежала она по коридорам узким да по залам тёмным, миновала она помещения холодные, долго взбиралась по лестницам длинным, пока не ослепил её свет яркий да своды белоснежные. Обрадовалась она простору такому, на душе теплее стало. А холод откуда-то ледяной просачивался, да тело её дрожать заставлял. Огляделась Мирения внимательно и видит, что люди странные с окошками на лицах к дверям широким белым подходят да исчезают в них бесследно. Удивилась девушка, да делать нечего, нужно от народа не отставать, глупость свою не показывать. Встала в очередь она, что к дверям вела, а пока на месте топталась, увидала она снова человека того важного, что Генералом величали. Стоял он презрительно посреди помещения и следил с прищуром внимательно, словно зверь, добычу свою высматривая. Не хотела Мирения к себе внимания лишнего привлекать, да чувствовала она, что выделяется из народу честного. А чтоб на глаза не попадаться, постаралась она среди толпы затеряться да за широкими плечами спрятаться. Да и пробралась так к дверям заветным тем. А холод всё пуще тело сковывал да щеки покалывал. Почудилось Мирении неладное, но поздно стало назад поворачивать. Толпа людская за ней, словно речка неуклонная, текла да к дверям коварным её подталкивала. Испугалась Мирения за судьбу свою, как вдруг почувствовала пальцы чьи-то крепкие, что из толпы её выдернули. Подняла она взгляд свой отчаявшийся на спасителя своего благородного и увидала она черты лица грозные и непреклонные, а торс могучий своим мужеством мысли все её взлохмаченные усмирял. Съежилась Мирения под натиском взгляда властного да упасть на колени снова задумала, но крепко рука твёрдая её плечико хрупкое сжимала. - Ты в своем уме? – молвил Генерал звучно так, что в ушах девушки гул разрастаться начал. Смотрела она на него испуганно, в судьбу свою страшную и коварную не верила. Сквозь землю провалиться ей хотелось, чтоб на глаза королевские больше не попадаться да неуважение свое не выказывать. - Где твой защитный костюм? – грозно молвил Генерал слова непонятные. Растерялась Мирения, не знала, что и ответить человеку большому и сердитому. Опустила взгляд она виновато и к своей участи страшной приготовилась. Думал Генерал недолго, разглядывая внимательно и бесстрастно причину его беспокойства. - Веди в свою спальню, - он потребовал. Мирения и вовсе поникла. Поплелась она снова по коридорам тёмным и узким, вздыхая от безысходности и печалясь о временах прошлых. Настигли они хоромы её, и сопроводила девушка Генерала настойчивого в опочивальню свою. Волновалась она сильно, и событий столь дерзких не желала вовсе. Загрустила она да чуть не расплакалась. Открыл Генерал дверцу неприметную в стене гладкой да вытащил оттуда одеяния чёрные. Бросил он на кровать их небрежно и осуждающе на Мирению взглянул. - Почему не надела? Девушка взгляд свой невинный, да словно трава свежая, на Генерала кротко подняла. - Я, Ваше Величество, знаниями нужными не обладаю. Простой я человек. Не умный. Генерал нахмурился да бровью удивленно повел. Внимательно к девушке он присмотрелся, искал он будто мысли правильные да слова подходящие. - Как давно ты здесь? - Недавно, Ваше Величество. Подошел Генерал поближе к Мирении, в глаза её большие и зелёные изучающе заглядывая. - Ты что, прикалываешься? – гневно молвил он. – Как зовут? - Миренией меня звать, Ваше Величество. Не выдержал Генерал да за подбородок девчушку схватил, крепко удерживая. - Ещё раз обратишься ко мне в таком тоне, я устрою тебе личные учения. Кто твой командир? На глазах девушки изумрудных роса блестящая показалась. Не хотела она человека важного так расстраивать сильно, да ошиблась она где-то и что-то напутала. - Простите меня неразумную, Ва…, - запнулась Мирения, осторожничая. - Как могу я к Вам обращаться? Опустил руку свою сильную Генерал славный, слёзы завидев по щекам красавицы спускающиеся, да смилостивился, взгляд свой недобрый смягчив заметно. - Я – генерал сухопутных войск Брай Сворн. Ты не в курсе? Мирения только смотрела на него непонимающе да ресницами своими длинными и от слёз влажными удивлённо хлопала. - Ге-не-рал? – старательно молвила она, чтобы беду на себя большую не накликать. - Так и называй. Покорно кивнула Мирения, обрадовавшись благосклонности такой необычайной. - Надевай, - велел Генерал ей, на одеяния чёрные указывая. Смутилась Мирения, покраснела, но указаниям беспрекословно подчинилась и, одеяние своё расстегивая, стыдливый взгляд прятала от Генерала требовательного. - Глупая, на одежду сверху надевай. Удивлялся он нерасторопности девушки странной, но помог он ей в костюм необычный облачиться, и провел он снова её по коридорам длинным и залам уже опустевшим и, к двери широкой вновь подойдя, остановился. - Знаешь, что дальше делать? Мирения лишь головой покачала, а Генерал вздохнул недобро. - Это учения на случай чрезвычайной ситуации. Там три двери. За каждой из них холоднее, чем за предыдущей. Когда выйдешь за последнюю, уже не сможешь вернуться. Если снимешь хотя бы часть защитного костюма, замёрзнешь тут же. Если неправильно наденешь костюм, замёрзнешь. Если задержишься там больше положенного, замёрзнешь. Уяснила? С непониманием смотрела на него Мирения, но ослушаться указаний строгих даже не мыслила. - Иди. Подтолкнул её осторожно Генерал к двери неприветливой. Ощутила Мирения, как по коже её тревога бегает. Разволновалась она, да всё же осмелилась шаг сделать да через порог переступить. Осталась она за дверьми одна, а перед ней новые двери. Набрала она побольше воздуха в лёгкие, чтобы беспокойство своё усмирить, да и вышла смело туда, куда Генерал ей строгий велел. Видит Мирения людей много. Стоят они все стройно, словно деревца молодые, а вокруг пустота белая такая, что аж глаза режет да слезиться их заставляет. Присмотрелась она внимательнее: горизонт невзрачный виднеется, небо серое и холодное тучи сгущает, а сугробы громадные, словно горы, высятся. Точно белая смерть пришла. Погубить живое всё решила. Ни поселений не видать, ни деревьев. Животным спрятаться негде, птицам съесть нечего, рыбам света белого не видать, людям троп не найти. Сгубило колдовство проклятое жизнь хрупкую. Опустилась Мирения на землю ледяную да заплакала горько. Чувствовала она вину свою невообразимую. Ведьма окаянная правду молвила. Сдержала она обещание своё да прокляла свет божий, на страдания человечество обрекла. Ругала Мирения себя и убивалась, что поступила она так неразумно да позволила беде такой случиться, пока не увидела она перед собой сапоги высокие. Подняла Мирения взгляд свой заплаканный к небу высокому, а над ней молодец тот добродушный, что в отцы ей годится да с которым разговор она недавно вела, стоит и с интересом разглядывает её. - Ты провалила учения, - молвил он. – Генерал будет в ярости. Испугалась Мирения пуще прежнего. Опять она все напутала да сделала что-то неправильно. Человека важного гневаться заставила. - Поднимайся. Замёрзнешь. Услыхала Мирения гул громкий, да короткий, будто гром злющий небеса своим возмущением сотрясал. Да поплыла лениво и недовольно река человеческая к дверям обратно. Встала с колен Мирения, отряхнулась и побрела она за людьми, боясь и шагу лишнего ступить. А молодец тот за ней вышагивает, словно присматривает. Вошли они снова в город каменный. Теплом запахло, все окошки свои с лиц поснимали да разбредаться в разные стороны стали. А её рука твёрдая остановила да слушать заставила. - Ты почему инструктаж не проходила? Считаешь, тебя это не касается? – молодец сурово молвил. – Из-за тебя у нас будут проблемы. Генерал Сворн это так не оставит. А ты, вероятно, не видела его в ярости. - А Вы видели, командир? – возник тут, словно из пыли, Генерал непоколебимый. – Так посмо́трите снова. Мужик тот побледнел, рот открыть больше не решался, а Мирения в ужасе снова ниц пала да что в голову приходило, то и залепетала. - Простите меня, Ваше… Генерал. Должна я наказание понести. Такое, какое Вам угодно будет и какого я заслуживаю. Пожелайте палкой меня избить, или буквой страшною клеймить, или плетью истязать. Присел Генерал перед ней, надменно поглядывая да думы сложные думая. - У тебя развлечения такие, что ли? Поднял он взгляд суровый на командира, словно ответа от него требуя. - У неё с головой все в порядке? - Да понять не можем. Вроде адекватная во всем остальном. Правда, головой, возможно, сильно ударилась. Мы её в коме нашли. - Ясно, - выдохнул Генерал тяжело, поднялся и прочь удалился. А командир над Миренией склонился да ехидно так заулыбался, словно пришла в его голову мысль чудесная. - Ты правда, что ли, наказания хочешь? - Хочу, батюшка, хочу. Дел я ужасных натворила. Страшных таких, что никогда позор мне этот и кровью не смыть. - Ну, пойдём тогда. Поднялась Мирения и за молодцем поплелась. Привел он её в палаты свои, к стене лицом поставил и раздеться велел. Не смела девушка ослушаться и всему повиновалась. Дрожала она всем телом, бедная. Никогда ещё прежде ей не приходилось гнева королевского испробовать. А мужик плеть схватил, да недолго думая, и наказание исполнять начал. От боли такой колючей хлынули слёзы из глаз Мирении. Почувствовала она, что не выдержать ей расправы такой долго, и молиться про себя стала, чтобы командир побыстрее сжалился да наказанием удовлетворён остался. Послышался вдруг стук громкий и настойчивый. Не успел мужик плеть свернуть свою, как распахнулась дверь, и сам Генерал пожаловал на взыскания телесные посмотреть. Остановился он посреди помещения, обнаженный торс мучителя рассматривая. - Забавляетесь, командир, в рабочее время? Мужик снова побледнел да руки растерянно опустил. - Ну, забавляйтесь. Вероятно, это важнее дисциплины. Развернулся Генерал и к двери решительно пошагал, а по дороге на Мирению мельком взглянул да нахмурился. Подошел он к ней и, склонившись, в лицо её настоятельно заглядывал. А девушка посмотреть на него боялась, а слово молвить решилась. - Всё выдержу я, Генерал, что ни прикажете. А у самой по щекам реки слёз текли, да от боли черты лица красивые потускнели. - Больно? - Больно, Генерал. Как и подобается. Помрачнел Генерал да к мужику обратился. - Ты, командир, не в курсе, что обычно это по обоюдному согласию происходит? - Ну, так она сама попросила. Подошел медленно и устрашающе Генерал к мужику тому, наклонился к нему с роста своего высокого так, что у того поджилки затряслись, и молвил ему низко и строго. - Мне в армии подобного не нужно. В отставку подашь. Выхватил он плеть из рук командира да к Мирении направился. Увидала она, что большой Генерал плеть в руки свои сильные взял, да вся сжалась, наказание ужасное предчувствуя. Да неожиданно снял он свое пальто тяжелое да, Мирению в него укутав, из палат командирских вывел. Поднялись они по лестнице широкой да постояли в страшном устройстве поднимающемся, и вошли они во дворец большой, тёплый да красивый такой, что у Мирении дух захватило, и молвить она забыла как. Рассматривала с восторгом она купола белые и колонны блестящие. По полу ступать мягко было, а в стене печь большая огоньком похрустывала. Уютно там было так, что захотелось Мирении подольше чудо подобное созерцать. Усадил её Генерал на тахту мягкую, пальто грубое отобрал, а в одеяло пушистое укутал и сам рядом уселся. - Ну… - Взгляд его смягчился и черты лица преобразились. - Рассказывай, что с тобой случилось? - Я, Генерал, спала долго, а проснулась, когда и рассказать мне нечего стало. - Не помнишь ничего? Потупила стыдливо взгляд Мирения. - Помню, Генерал, я всё. Каждую крошечку времени, мне отведенного, помню. Да не верят люди мне. Смешу я их. Генерал лоб свой потер да вновь на Мирению взглянул. - Смешная ты. Но хочу знать я, о чём народ судачит. Мирения взглянула на него украдкой да улыбке его мягкой удивилась. И решилась она поведать печаль свою, хоть и не обладала она доверием большим. - Думается мне, Генерал, что ведьма злая и опасная белую смерть на землю навлекла. А потому она это сделала, что я дорогу ей страшным образом перешла. Генерал подпёр щеку рукой да стал слушать внимательно. - Обещала она мне одиночество да зиму вечную. Сулила света не видывать и любовь человеческую на себе не испытывать. Вот только, Генерал, есть на свете ночь волшебная, что чары может злые разрушить и беду прогнать. Да не знаю я, где искать её. Смотрел Генерал на Мирению с нисхождением, а девушка и вовсе поникла и от стыда и угрызений глаза прятала. И решил тогда он её вопросами разными подбодрить. - Давно это было? - Очень давно, Генерал. Не строили тогда изб таких крепких, а колдовство запрещено было. - А сейчас, что же, разрешено? - Да вижу я, Генерал, волшебство повсюду. Вода из стен течёт, а земля половицы греет, огонь в стеклянных шариках сам зажигается, двери перед людьми расступаются, горницы вверх и вниз катаются. Чудо же это. Но используете вы колдовство доброе только. А то, что Землю губит, злое оно и беспощадное. Беседовали они так допоздна, мыслями своими делились. А час когда ночной пробил, генерал Мирению в хоромы её отвел да оставил там в спокойствии. Тёплая беседа с Генералом суровым понравилась Мирении, но, помня слова жестокие ведьмы, не посеялась в её душе надежда друга доброго обрести. Опасалась она снова слов дерзких да намерений подлых. Крепко спала Мирения ночью этой, а под утро разбудила её вновь трель неслыханная. Подскочила с кровати она да вспомнила наставления все генеральские. Достала одежду чёрную, облачилась в неё как следует, за дверь вышла да с толпой людской к широкому выходу пошла. Миновала она двери все три холодные, а как снаружи оказалась, обхватил тело её мороз ледяной да трясти так начал, что дыхание спирало. Вспомнила Мирения слова Генерала умного, коль оденется она неправильно, замёрзнет насмерть. Испугалась девушка да назад кинулась, а толпа из дверей наружу валит, её к спасению не пускает. Заметалась Мирения, свою погибель уже почуяла. Страшно ей стало так, как никогда не было. Схватил её кто-то за одёжку и одёрнул крепко. - Мирения? В строй иди, - молвил Генерал сухо. А та взглядом стеклянным и испуганным на него смотрит да дрожит так, что ноги уже не слушаются. Схватил её Генерал и к двери неприметной подтащил. Отломал он с хрустом от неё что-то да выбил дверь ногой. Подхватил он девчушку бестолковую, на плечо своё закинул да во дворец свой снова принес. Одежонку чёрную с неё сорвал и в большое корыто с водой тёплой плюхнул. Дрожала Мирения да отогревалась, виновато на спасителя своего поглядывала. А он на колени опустился и локти на краю корыта сложил. - Руки-ноги чувствуешь? Мирения кивнула скромно. - Я же говорил, это опасно. Будь внимательнее. А девушка только и кивала ему в ответ. - Отогревайся. Полотенце сама найдешь. И меня дождись. И вышел Генерал за дверь, по своим делам удалившись. А Мирения в себя пришла, одежду свою высушила да по дворцу разгуливала, красотой любовалась, глади столов дивилась, камнем изысканным в стенах восторгалась, посудой удивительной расписной изумлялась. А вечером Генерал вернулся да, ужином вкусным накормив, снова беседы вести стал, уму-разуму непутевую учить. И в час ночной снова Мирению в хоромы её проводил. Чувствовала Мирения, как от Генерала тепло человеческое исходит, да всё ещё помнила она приговор ведьмин нерушимый. Хорошо ей спалось, пока утром трель звонкая не разбудила. Всё правильно сделала на этот раз Мирения - и одёжку свою внимательно проверила. Выбежала она за дверь да к людям пристроилась. Миновала она коридоры узкие, поднялась по лестнице длинной, да только толкнул её кто-то нечаянно, и оказалась она в горнице, что людей вверх поднимала да вниз спускала, одна-оденёшенька. Двери страшные захлопнулись, и увезла она Мирению куда неведомо. Заблудилась Мирения и плутала по городу, пока люди добрые не отыскали её да наружу к толпе не вывели. Поставили её в строй смирно и слушать речь генеральскую заставили. - Это будет повторяться до тех пор, пока все до последнего жителя вовремя не покинут город, - молвил он громко и звучно так, что слышали его снега́ белые до горизонта самого. – Отбой! Загудел народ, засуетился. Недовольно в город побрёл, косые взгляды на Мирению бросая. Чувствовала она досаду человеческую, и стыдно ей было в глаза им смотреть. Брела она, опечалившись, по коридору тёмному, как почувствовала к спине своей прикосновение мягкое. - Не обращай внимания на людей. Важно, чтобы каждый умел позаботиться о себе. Подняла взгляд свой прекрасный Мирения, а рядом Генерал шёл и тепло ей так улыбался, что становилось на душе её радостнее и спокойнее. - Я не уеду, пока у тебя всё получаться не станет. Улыбнулась Мирения ему со всей благодарностью, а Генерал остановился вдруг неожиданно и к плечику изящному прикоснулся, с глаз зелёных да улыбки ясной взгляд не спуская. Дотронулся он до щеки её нежной. Нахмурилась Мирения, а в глазах её испуг блеснул. Увидел это Генерал да отпустил девушку и больше не притрагивался. Да вот только засел в сердце Мирении случай этот. Много дней ещё испытания эти длились, а Генерал присматривал за ней внимательно. В обиду её никому не давал и слова́ недобрые пресекал. Смирился уже люд с участью своей и стал помогать ей всячески. Поняли они, что если дружны будут, то и получаться у всех всё будет. А Мирения на Генерала заглядывалась да стойкости и терпению его удивлялась. Привыкла она к нему настолько, что рядом находиться не боялась больше, а от мыслей и чувств своих разрастающихся лишь краснела застенчиво перед ним. А мечтала она уже какое-то время вновь прикосновение его сладкое на щеке своей ощутить, да признаться ему не смела в этом, пока случай один не приключился снова. Прибыл на службу командир новый да к Мирении не ровно дышать сразу начал. Внимание своё выказывал ей да речи странные молвил. А как узнал Генерал об этом, шум такой поднялся, командира звания лишили, а народ неладное заподозрил. Стали шептаться они да Мирении намекать всячески, мол, нравится она Генералу, да и не подпускает он к ней никого более. Слушала Мирения людей да мысли ненужные отгоняла. Но сердце её так трепетать начинало, когда Генерала она видела, что стала избегать его да прятаться. А Генерал серьёзный поступкам её детским не обрадовался. Преградил он ей путь однажды да в глаза его смотреть заставил. Испугалась Мирения да призналась ему во всех чувствах своих сильных да покоя ей не дающих. А Генерал обхватил её нежно да к губам её сладким своими устами прижался. - Не любите Вы меня, Генерал. Не можете, - молвила горько Мирения, из объятий его крепких выскальзывая. - С чего ты взяла это? - Говорила же я Вам про ведьму проклятую, что обещала мне одиночество вечное. - Ошиблась ведьма твоя. - Не ошибаются чары злые. Говорила она, что зима спутником мне будет, говорила, что покоя мне не видать, говорила, что не полюбит меня ни один человек на Земле. Все сбылось, и это сбудется. Прижал Генерал Мирению к торсу своему, подбородок поднял её да в глаза изумрудные взгляд свой глубокий и решительный устремил. - Не человек я, получается? Глаза Мирении ещё больше стали, а уста распахнулись от удивления. - А кто же? Вздохнул глубоко Генерал да ослабил объятия свои. - Ночи волшебной хочешь? Покажу я её тебе, Мирения. Схватил он её за руку да во дворец свой отвёл вновь. Нежен он был с ней и искренен, но видел он в глазах Мирении страх и сомнение. Говорил он с ней долго и убеждал всячески, что чувства его настоящие, а мысли чистые. Так захотелось Мирении любимою его быть, что поддалась она на уговоры ласковые и открылась ему душой и телом. Уложил он осторожно любимую на перину мягкую и целовал её до тех пор, пока Мирения не успокоилась. Взгляд его нежнее шёлка был, и молвил он бархатно и утешающе. - Я не сделаю тебе больно. Заключил он Мирению в объятиях горячих, целуя волосы её струящиеся. Та ночь и впрямь сладостной была. Подарила она Мирении чувства новые и заставить поверила в счастье возможное. Но, тревожась по-прежнему о заклятии ведьмином и находясь в объятиях любимого страстных, увидала она, как на куполе белом снега непроглядные таяли, а сквозь них небо чёрное просвечивало, и на нём звезда яркая путь ночи волшебной освещала. Сон это был или нет, но на утро купол вновь белым оказался, но объятия тёплые ещё нежнее стали. Поверила Мирения в ночь чудесную и в чары разрушенные. Поверила она и Генералу стойкому, что любовь ей настоящую и искреннюю показал. Дождалась она, когда по делам он уйдет, нежно и трепетно с любимою попрощавшись, в хоромы свои воротилась, в костюм чёрный облачилась да выбежала за три двери, небо ясное поглядеть. А тучи чёрные ещё пуще сгустились, да снега ещё больше на землю падало. Поняла Мирения, что чары не разрушены, погрустнела она и вернулась во дворец генеральский, любимого ожидать. С того дня каждый день она наружу выходила на просторы белые поглядеть да со снегом холодным поиграть, но чувствовала Мирения, что не ушла беда. Продолжает колдовство ужасное мучить Землю невинную. А Генерал видел терзания её и думы думал свои серьёзные. Пришёл он к ней однажды решительный сообщить весть для неё неприглядную. А Мирения бросилась ему на шею, как всегда это делала, исцеловала нежно да твердость его растопила. А пока обнимала любимого, видела Мирения, на плече его снежинка сверкает. Коснулась она её, а та и растаяла. Удивилась девушка да внимательно к Генералу присмотрелась. Верить ей ему хотелось безоглядно, да заподозрила она неладное. - Вы на улице были? – осторожно молвила она. Генерал брови сгустил да вновь помрачнел. На вопрос её отвечать не спешил. - Без одеяния защитного выходили? А Генерал смотрел на нее строго и сказать что не знал. - Мирения, - молвил он тихо, чтобы голосом своим звучным не напугать девушку, - я уехать должен… - Нет, - взмолилась Мирения, тая дрожь в голосе и сдерживая слёзы приметные. – Вы говорили искренне, что любимой буду я. - Мирения, я скоро вернусь. - Не были чары разрушены. Не будет мне жизни. И роду человеческому жизни не будет. Ведьма одного хочет. Так пусть забирает! Выбежала Мирения из опочивальни своей да дверью неосторожно прихлопнула. Уселся Генерал на кровати и, вздохнув тяжело, руку ко лбу приложил. Думал он, как любимую успокоить да как заверить её в своих намерениях непоколебимых. И вдруг понял он слова её странные. Подскочил с места да за ней пустился. Мчался он по коридорам узким да по лестницам длинным, мимо залов светлых и комнат тёмных да увидел он, как Мирения за двери широкие выбежала да и скрылась за губительными. Побежал за нею он не раздумывая. Выпорхнула Мирения на воздух свежий, словно птица свободная, слёзы её горькие на щеках застыли мгновенно, а ножки тонкие в снегу рыхлом да ледяном смертельно увязли. - Не будет меня, ведьма проклятая, не будет и чар твоих губительных! Сорвался голос девушки, морозом колючим поперхнувшись. Упала она на колени, смерть свою жгучую и страшную приветствуя. Да поднялась земля из-под ног её, да взмыли сугробы к небу облаком пушистым, растаяли слёзы на щеках её, и тёплый воздух плечи её нежно окутал. Увидела под собою Мирения мост белоснежный, а под ним трава жёлтая расправлялась и деревья ветви свои поломанные гнётом тягостным распрямляли. Подняла Мирения взгляд свой весенний к небу, а над головой её снег кружил, мягким дождём на плечи её опускаясь. Ощутила она прикосновение нежное да поцелуи сладкие. - Мирения, я не отдам тебя ни ведьме злой, ни морозу лютому. - Генерал нашептывал ей ласково на ушко, осыпая поцелуями горячими волосы её влажные. Поднял он её с земли прохладной да обнял крепко-прекрепко. - Я люблю, Мирения, твой взгляд ласковый, улыбку чарующую и слова, что льются из уст твоих прекрасных, словно песня волнительная. Я люблю тебя, Мирения, и не отпущу никуда. - Кто же Вы, Генерал? Смотрела на него Мирения с любопытством, своим глазам в чудо происходящее не верила. - Нет твоей вины, Мирения, в случившемся. Моих рук это дело. Я на Землю беду эту наслал, мне это и улаживать. - Колдун ли злой? - Вижу я, как гложет тебя участь человеческая. И смотреть не могу на твои страдания. Всё исправлю я и верну Земле облик свой прежний. Будут ноги твои по траве мягкой ходить, а руки твои нежные цветы в букет собирать. - Но зачем жизнь погубить Вы решили бесценную? Ещё крепче прижал Генерал к себе девушку, словно бегства её боялся. - Не знаю я, Мирения. Не помню уже. Кем родился, не помню, и за что людей так наказал сурово. Позабыл я ценность жизни человеческой и любви искренней. Опустила Мирения взгляд свой грустно, но приподнял генерал осторожненько подбородок её аккуратный и пальцем слезу тёплую со щеки стер. - Не дай мне, Мирения, больше гневаться. Не дай сердцу моему остыть и в отчаяние впасть. Прости меня за всё случившееся. Не оброни ко мне чувства свои горячие. Будь женой моей и согрей Землю добротой своей. Прижалась Мирения всем телом к груди генеральской и заплакала. Не хотелось ей отпускать руку его надежную, не хотелось позабыть сердце жаркое. - Буду женой я Вам. Буду присматривать за судьбой Вашей и растапливать лёд в душе холодной. Наградил Генерал любимую поцелуем пламенным за все старания её добрые. Обнимал он её трепетно и к сердцу оттаявшему прижимал волнующе. А над ними тучи расступались, и небо ясное Мирении улыбалось. Не было дня с того случая, чтобы облака серые небосвод заслонили. И любовалась Мирения ежедневно под куполом прозрачным солнышком приветливым и звёздами яркими. А когда день свадьбы выбран был, пообещал Генерал познакомить её с тем, что сердцу его дорого было. Посадил он её в устройство быстрое и отвёз в город прекрасный, словно сказочный. Своды высокие сиянием мерцали, винтовые колонны крыши блестящие подпирали. Орнамент чудесный стены опоясывал. Переходы широкие свет ясный пропускали. А фонтаны из ракушек чудесных на солнце искрились, словно радуясь гостю такому дивному. Привел он Мирению во дворец невероятный, ещё краше прежнего. А у окна в зале расписном стояла женщина, задумавшись, и в даль ясную глядела. Заслышала она поступь тяжелую, да головы не поворачивала приветственно, а слова молвила. - Брай, что за чушь ты мне послал. Жена? Ты и сам знаешь, что быть такого не может. Смекнула Мирения быстро, кто женщина эта, и в ответ ей до́бро так молвила. - Примите меня, матушка, как дочь свою. Буду я вам помощницей, буду… Обернулась тут женщина, пяльцы из рук выронив. А Мирения увидала её да побледнела так, что в обморок чуть не упала. Попятилась она назад в страхе, а в глазах её изумрудных ужас жуткий поселился. Обхватил её плечи дрожащие Генерал своей рукой могучей да остановиться заставил и на него взглянуть. - Мирения, что случилось? Завопила тут мать, не выдержала. - Эту змею ты пригрел да в дом наш привел?! Что за беду на нас накликали?! Посмотрел он сурово на матушку да Мирению телом своим заслонил. - Ты что несёшь? – молвил он в ответ. - Гадюка эта отца твоего погубила, жизнь твою разрушила! Без него ты рос, и воспитать тебя было некому! Посмотрел Генерал на Мирению внимательно, а та слезами упивалась, вспомнив прошлое. - Он у отца и матери моих жизни дорогие мне отнял. Видела я это всё и деревне всей рассказала. А Генерал снова на мать взглянул, а та и продолжила. - Взращивал он её с пеленок. Ни в чем не нуждалась она. А по договору должна она была с совершеннолетия нам принадлежать, женой твоей будущей стать. Да нарушили они договор, за что и поплатились. Вновь посмотрел Генерал на Мирению, к груди её прижал и на ушко прошептал: - Я никому тебя обидеть не позволю. Мы уедем отсюда. Подошел он к матери и сурово так на неё взглянул, что почуяла она недоброе. - Мой отец таким же, как я, был. Жёстким и вспыльчивым. А потому знал, какой жена моя должна быть. Такой, какой ты для него не стала. Сама ты на себя беду навлекла. Проклятиями своими и злонравием. Подхватил он Мирению и уехал с ней в Земли далекие, да добрые. Много лет еще понадобилось, чтобы снега сошли да в озера прекрасные и моря широкие превратились. Стало солнце вновь Землю греть, и леса ещё краше прежнего становились. Зверье разрождалось, и птицы свободно в небеса воспарили. Города большие выселись да отменные. А детишки их уже по траве свежей бегали, цветы охапками родителям приносили. Тут и сказке прошлого конец, а будущее тихо подбирается, своим ледяным крылом размахивая, дуновением своим Землю окутывая. Но о ночи волшебной той, которой звезда яркая путь освещает, да о часе, когда сменяется страж чар вам неугодных, друг другу рассказывайте. Желания загадывайте и веру свою не растеряйте. Конец.