'Cause I'm broken when I'm open And I don't feel like I am strong enough Cause I'm broken when I'm lonesome And I don't feel right when you're gone away ♫ Seether feat. Amy Lee — Broken
* * *
Джеймс почти всё время смотрел на Майкла, отрывая взгляд от его лица только тогда, когда вопрос был обращён непосредственно к нему. Ему нравилось разглядывать профиль Фассбендера, всё-таки его друг неповторимо менялся на публике, сразу становясь в несколько раз статнее и как будто даже благороднее, хотя шотландец отлично знал, что всё это есть в нём и так, просто на вечеринках и при личном общении всё было несколько иначе. Меньше строгости, больше развязности, сам же МакЭвой всегда был человеком-праздником, наполненным в равных пропорциях очарованием и уместной пошлостью с долей чисто шотландского юмора. И он считал весьма забавным то, как реагирует Майкл на всякие разные манипуляции с языком и губами. Прикусить нижнюю, высунуть кончик языка, провести им от уголка до уголка… Фассбендер хватался за стакан и пил воду мелкими глотками, понимая, что находится в шаге от убийства — с отягчающими обстоятельствами. Спасало Джеймса только то, что его друг был актёром-профессионалом и, хоть и снялся в «Стыде», пока не был готов работать в фильмах для взрослых, в который превратился бы эфир любой передачи, позволь он своим желаниям одержать верх над разумом. В ответ Фассбендер не упускал ни единой возможности полапать друга, было ли это похлопывание по спине или положенная невзначай на чужое колено ладонь. И чем больше было этих жестов, тем сильнее стоило опасаться Джеймсу продолжения банкета, которое ожидало его дома, но у МакЭвоя, помимо юмора и пошлости, ещё имелось чисто шотландское бесстрашие, играющее в одном месте 24/7 вместе с детством. И сейчас Джеймс о-о-очень медленно облизывал губы, делая вид, что крайне внимательно слушает ведущего шоу, раздумывая над ответом. Разумеется, он видел боковым зрением то, что Майкл сейчас просто побагровеет, но, вместо того, чтобы прекратить свою провокацию, МакЭвой чуть закусил нижнюю губу, от чего она стала ещё темнее — прилившая за секунды кровь сделала своё дело. Они даже дошли спокойно до лифта, Джеймс продолжал шутить и кивал-подмигивал-махал рукой всем на прощание, Фассбендер же двигался за ним с каменным лицом, но, стоило металлическим створкам кабины сойтись, он тут же впечатал МакЭвоя в стенку. — Ты… — Майкл рычал сквозь зубы, представляя собой живое воплощение гнева. — Между прочим, это больно, — Джеймс немного поморщился, ёжась от того, как сейчас выглядит его друг. — Больно? — Фассбендер сильнее вжал шотландца, не отпуская его пиджак ни на секунду, кажется, он мог бы вырвать кусок ткани. — Рассказать тебе, что такое больно?! Кажется, вот-вот должно было произойти что-то непоправимое, но Джеймс просто подался вперёд, преодолевая сопротивление чужих рук и целуя Майкла, одновременно накрывая ладонью его пах, мягко обхватывая пальцами член через брюки. У Фассбендера сбилось дыхание мгновенно, он поплыл, судорожно выдыхая в поцелуй, а через мгновение уже прижимая к себе шотландца так тесно, как только мог. — Ты засранец… — он выдохнул это куда-то в шею Джеймсу, ловя последние мгновения уединения — они почти приехали; МакЭвой прикусил мочку уха Майкла, улыбаясь сдавленному стону. — Так накажи меня…* * *
Майкл мысленно поставил галочку напротив «купить Джеймсу рубашку», когда разрывал на МакЭвое его нежно-голубую вещицу, наверняка, какой-нибудь дорогой марки. На всякие официальные мероприятия шотландец всегда одевался идеально, это дома его можно было лицезреть в какой-нибудь поношенной футболке и штанах, сваливающихся из-за растянутой резинки, но не отправляющихся в мусорное ведро, потому что «любимые». Дома… Фассбендер не позволил себе развить эту мысль в своей голове, заваливая Джеймса на кровать в своей спальне и борясь с желанием порвать на нём всю одежду вообще, потому как брюки решили сопротивляться. — Не торопись, мистер акула, или у тебя упадёт? — МакЭвой улыбнулся широко и хитро, прижимаясь бёдрами к паху Майкла, заставляя его издавать нечеловеческие звуки. Шотландец остался безмерно доволен провокацией, негромко охая от ощущения зубов на своей шее, а сильных рук — на бёдрах. Он решил всё-таки помочь себе и Майклу избавиться от одежды, параллельно убеждаясь в том, что Фассбендер и правда был героем — его каменный от возбуждения член отчаянно пульсировал, кажется, он мог бы кончить от одного прикосновения чужих пальцев, но держался. — Как думаешь, кто-нибудь заметил твой стояк? — Джеймс выцеловывал шею ирландца, наслаждаясь его тяжёлым дыханием. — Ты сейчас заметишь всей своей маленькой задницей. Майкл даже не пытался сдерживаться, доводя МакЭвоя до криков, впиваясь пальцами в ягодицы так, что наверняка останутся синяки. Джеймс чуть подавался вперёд от каждого толчка, дышать получалось через раз, голос был уже трижды сорван, а любое новое движение вызывало мимолётные мысли, что Майкл его порвёт, но они тут же улетучивались, изгнанные наслаждением, накрывающим с головой. Шотландец закусил уголок подушки, чтобы хоть немного быть потише, но Фассбендер отреагировал на это сразу, отрывая своего возлюбленного от кровати и заставляя подняться на четвереньки, двумя пальцами проникая в рот, чтобы поиграть немного с не в меру шаловливым язычком Джеймса. Небольшая месть за его прекрасные и незабываемые выходки — и МакЭвой снова стонал, теперь уделяя непомерно много внимания чужой руке, а потом и губам Майкла, когда тот вошёл глубоко и наклонился — за жадным и горячим поцелуем. Кажется, они могли бы заниматься всем этим очень долго, но Джеймс сам подался назад, ещё глубже насаживаясь на член Фассбендера, и тот кончил от такого недвусмысленного движения, сдавленно застонав в поцелуй и быстро лаская рукой МакЭвоя, чтобы тот догнал. Джеймс выгнулся, прижимаясь спиной к груди Майкла ещё теснее, заставляя того задохнуться от этой близости, — и тут же соскользнул, быстро выбираясь из-под ирландца. Фассбендер схватил руками воздух, он привык обнимать своего мышонка после секса, долго лежать с ним, притянув к себе, но сегодня Джеймс почему-то решил лишить его этого. МакЭвой сразу влез в домашние брюки, отходя к окну и щёлкая зажигалкой, чтобы прикурить сигарету от небольшого огонька. Майкл тяжело дышал, но сел в кровати, наблюдая за ним пристально и настороженно. — Что не так? — он сдвинул брови, понимая, что его не слышат, и чуть повысил голос. — Джей! МакЭвой вздрогнул, выпуская дым в открытое окно, но тут же улыбнулся через плечо, привычно чуть ведя им в сторону, обычно так он выражал своё недовольно или раздражение, этот жест был сродни тому, когда отмахиваются от собеседника, но сегодня было в нём что-то другое. — Всё хорошо. — Я вижу, — Майкл шумно выдохнул, удерживая последние капли у самого края чаши терпения — он терпеть не мог недомолвок, а вытянуть из Джеймса истинные причины его беспокойства всегда было непросто. Этот дурень вбил себе в голову, что его проблемы слишком незначительны, чтобы ими делиться, и всё время пытался разобраться с ними самостоятельно, выгрызая свою душу до крови, терзая её зубами, отрывая куски и выкраивая так, что потом становилось только хуже. Фассбендер научился улавливать момент, когда это начинается, и не первый раз уже заставлял своего возлюбленного признаваться в том, что его беспокоит на самом деле. Кажется, сегодня это будет несколько сложнее. — Джеймс, — Майкл снова позвал, гипнотизируя силуэт шотландца — напротив окна, за которым садилось солнце, было не видно деталей, только очертания фигуры. — Может, нам пора рассказать? — Нет, — ответ был безмятежным, Джеймс продолжал спокойно курить. — Но почему? — Потому что все и так знают, что ты меня трахаешь, — получилось резче, чем МакЭвой хотел. — Что ещё нужно? Фассбендер стиснул зубы, одновременно сжимая кулаки, сминая пальцами простыню. Он ненавидел этот тон — тон преувеличенного пренебрежения по отношению к себе, каждый раз хотелось подойти и хорошенько треснуть этому идиоту, чтобы у него мозги встали на место, но Майкл понимал, что это не поможет. Джеймс глубоко вдохнул и медленно выдохнул, вновь затягиваясь. — Каждый раз, когда я позволяю себе поверить во что-то хорошее, его смывает огромной волной из моей жизни, — он смотрел в окно, а голос и вовсе звучал как-то совершенно отстранённо. — Наш с тобой песочный замок крепок, пока о нём не знают. Да и, — МакЭвой чуть усмехнулся, — ты не готов, сам знаешь… Джеймс умолк, затушивая сигарету и отправляя окурок в пепельницу, он никогда не швырял их в окно, ценя труд тех, кто убирал улицы. Кто бы убрал в его душе… Там мусорили слишком многие и слишком часто, так что, кажется, живого места не осталось. Но больше всего всякой дряни там было от него самого — и от этого было ещё больнее. Постоянный страх поверить в счастье, потому что правда — стоит расслабиться, как получаешь удар под дых, причём чаще всего оттуда, откуда никак не ждал. Джеймс устал бежать и устал сражаться, он давно выронил свой меч, теперь прикрываясь одним щитом, который уже начинал трескаться. Чем веселее МакЭвой был на публике, тем хуже ему было в одиночестве, но никому не стоило об этом знать. Даже тому, кого он любил всем сердцем, но, к сожалению, сейчас сдерживаться стало сложнее — приступы непреодолимой тоски накрывали всё чаще, улыбка всё больше казалось вымученной, а выражение голубых глаз, полных боли, выдавало его с головой. Джеймс боялся потерять своё счастье — и потому не позволял себе в него поверить. Майкл хотел подняться, подойти и обнять, сказать своему любимому шотландцу, что он слишком много думает, что он не имеет права решать за них обоих, но, стоило двинуться, как МакЭвой, словно очнувшись, быстрым шагом направился в ванную, кинув короткое «я в душ». Фассбендер досадливо стукнул кулаком по стене и снова сел на кровать. Песочный замок, значит…* * *
Очередное шоу, яркие лампы, десятки пар глаз в студии и тысячи — по ту сторону экрана. Прямой эфир. Провокационные вопросы, шутки на грани фола, очень мало воды в стаканах… Майкл сидел, всем телом ощущая напряжение Джеймса, находившегося рядом. МакЭвой сидел ближе к ведущему и, видимо, это действовало на того как нервно трясущаяся перед быком тряпка — в основном доставалось именно Джеймсу, он отшучивался, как обычно, на высоте, но Фассбендеру не нужно было разглядывать своего друга, чтобы понять, что ему происходящее не очень нравится. — После публикации короткого ролика со съёмок «Апокалипсиса» общественность накрыло новой волной убеждения в том, что вы тайно встречаетесь, — ведущий широко улыбнулся, смотря на МакЭвоя. — Это была твоя идея, Джеймс? Так пошутить? Что тебя подтолкнуло? Может, ты и правда немного влюблён в Майкла, м? Мы жа-а-аждем узнать… Шотландец мимолётно облизнул моментально пересохшие губы и приоткрыл их, собираясь что-то ответить, но именно в эту секунду Майкл приблизился нему, поворачивая к себе за подбородок и глубоко целуя. Гробовая тишина в студии сменилась восторженным визгом, воплями, аплодисментами — начался настоящий хаос, у ведущего из рук выпала его планшетка с вопросами, операторы повыглядывали из-за своих камер, чтобы убедиться, что им не кажется, но всё это оставалось где-то бесконечно далеко, пока длился поцелуй. — Ты псих… — Джеймс чуть улыбнулся, открывая глаза и встречая хитрый взгляд Фассбендера, безмерно довольного своей выходкой. — Нет, что ты, — Майкл ещё раз поцеловал его — коротко и нежно, привлекая Джеймса ближе к себе на бесконечно неудобном диванчике. — Просто добавляю к песку немного цемента. Для надёжности.