fuck u all the time

Юнги таращится в экран ноутбука, быстро бегая пальцем по клавиатуре, иногда отвлекаясь на свое задумчивое «гм», почесывая сзади шею. Из кухни слышен ломающийся смех, от которого старший усмехается. Он чувствовал себя счастливым потому, что его солнце чувствовало то же самое. А смех его солнца был самым прекрасным звуком. Он и ещё один. То, как простанывает его имя Пак Чимин. Так, как не может самая растраханная блядь. Кто-то маленький садист. Юнги любит Чимина, поэтому не может ему ни в чем отказать. Просто он бессилен против этого. Любую прихоть младшего выполняет мгновенно, не задумываясь. Любую. Даже ту, в которой Пак захотел быть доминантом в их отношениях. Строил из себя милого девственника, а ночью превращался в жестоко и ненасытного дома. Юнги же был холодным и задумчивым, пряча под мешковатой футболкой шрамы от плети. И обоих точно не волновало, что это Чимин насаживается на его хуй. Он любил быть сверху. А еще любил командовать, не обращая внимания, что это Юнги вытрахивает из него душу, как течную суку. Чимин хочет. Юнги хочет делать Чимина счастливым. Он не против. Он понимает. Но он не понимает того, почему ему в ебало прилетели черные женские колготки. Юнги аккуратно отставляет ноутбук, хватает пальчиками пачку и понимает, что это пиздец. Он хмурит брови и заставляет Чимина вздрогнуть. Тот смотрит прямо в душу, пытаясь там найти то самое слабое место своего хена, которое переклинит все «против». Прежде, чем Пак что-либо сказал, его жестоко прерывают. -Ебать, нет, - Юнги шипит рассерженным котом, отправляя пачку назад. И тут же получает пощечину. В другой бы раз он бы дал младшему с локтя, но сейчас он знает свое место, рвано выдыхая. И морщится, когда голосистый хватает того за крашенные пряди, запрокидывая голову. -Сука, ты почему перечишь хозяину? – голос истерично дергается вверх, и Юнги хочется забиться в психическом хохоте, но продолжает так же спокойно смотреть на недовольного парня, - хватит шараебится, блядь. Не зли меня, малыш. Юнги принимает свои действия как должное, послушно открывает рот, вылизывая пальчики Чимина, вымаливая извинения. Тот прикрывает глаза, похабно улыбается и заставляет старшего поменяться местами, впихивая пачку чулок в руки. Мин чуть ли не рвет эту пачку, но лишь выдыхает. А Пак довольно улыбается. Потому что, когда его мужчина зол, секс самый лучший. - Без белья. Пожалуйста. У парня выбивается воздух при этих словах. Юнги сразу выпрямляется, недовольно позыркивая на младшего. Чимин вопросительно вскидывает бровь, но, все же, позволяет себе оплошность-медленно раздвигает ноги. Мин посылает весь мир, натягивая колготки на голое тело. Чимин хорош в просьбах так же, как Юнги в матерном искусстве. Прекрасное чувство быть шлюшкой только для одного него. При знакомстве с этим долбаебом, Юнги считал его нормальным. Относительно. Он не был надоедливым, все время смешил старшего и просто великолепно надувал свои губки, когда хён отпускал шутки с неоднозначными намеками. И все бы продолжалось так мило и комфортно для Юнги, если бы не одно "но". Почему-то при прочтении анкеты, Мин никогда не замечал такие особые пункты, как "фетиш" или "то-от-чего-его-член-встает". Нет, реально. Если бы в анкетах были подобные пункты, Юнги бы расцеловал менеджера. Но такого не было. К сожалению. А если бы было, то Юнги успел бы добежать до китайской границы. Потому что у Пак Чимина фетиш на ноги. На ноги Юнги. В колготках. Ебушки-воробушки. Юнги не понимает и не принимает те отношения, когда человек не доверяет своему возлюбленному. Всё, для них это огромный красный флаг, просто огромнейший, огроменный, прямо как у Китая. И он принял Чимина таким, каким он есть. Потому что он желает только счастье своему мальчику. И всё. Но иногда это просто выходит за грань. Чрезмерная благожелательность. Окей, это самая важная вещь, которую когда-либо Юнги скажет в своей жизни, где-то на уровне фразы "Да, картошку я тоже буду!". Но, когда дело касается одного парня, Мин может наплевать на свои принципы. Старший поправляет футболку, кусает губы и смотрит на Чимина. Знает, что такой нахальный взгляд может его взбесить и не на шутку. Но ничего с этим не может поделать-ему нравится бесить его. И насрать на то, что потом приходится прятать шрамы под водолазками с длинными рукавами и высоким горлом. У Чимина вышибается воздух из легких, когда Юнги вытягивает свою ножку, толкая того в грудь. - Полежите-ка, хозяин. Он усмехается, но послушно ложится, а Мин внимательно смотрит. Наблюдает за своей собственно блядью. У которой фетиш на ноги. Особенно в черных колготках. Особенно, если это ноги Юнги. Другого не дано. Блять. Пак с трепетом смотрит на ногу, которая упорно удерживала его. Он просто не верил в своё счастье. Такая тонкая, идеальная, подходящая под все стандарты нога сейчас упиралась в его грудь. Находилась перед ним на уровне согнутой руки. У него просто трясутся руки от счастья. Никто не смеет притрагиваться к ногам Юнги. Даже Чимин. Можно только любоваться. Потому что ноги его любимого человека считаются что-то наивысшим, божественным, нетронутым, неоскверненным. То, до чего не должна дотрагиваться бренная рука земного человека. Пак чувствует, что перестал дышать, когда аккуратные пальчики приблизились к его лицу, надавливая на подбородок. Господи. Пальчики Юнги коснулись его лица. Господи. Чимин мычит в экстазе. Ему хорошо только от одной мысли, что его трогают эти божественные ноги. И пофиг на то, что в паху все больно давит, в глазах начинает темнеть от нехватки кислорода. Самые идеальные ноги на свете притрагиваются к нему. Юнги обожает мучить его мальчика. Знает, что получит, но видеть такое-бесценно. Он лишь слегка опускает веки, делая отмашку хозяину. Чимин готов кончить от радости. Пак подушечками дотрагивается до лодыжки, вздрагивая. Эластичная материя идеально скользит сквозь пальцы, когда ладони пробегают вверх по голени и обратно. Юнги скрипит зубами и хрипло стонет, закусывая губу. Пак на минуту думает, было ли в истории такое, что мужчина кончал от одного лишь прикосновения к ноге своего любимого человека? Если нет, то сейчас всё будет. Чимин медленно садится, мягко подтягивая к себе Юнги. Старший садится между ног, рукой приподнимает футболку, показывая свои бедра. Чимин лишь рвано выдыхает, пытаясь сдержаться. Если не сдержится, то исцарапает эти прекрасные ноги в кровь. А ему это не позволено. Потому что он любит своего раба. Но он шипит кошкой "сука", когда чужая пятка упирается ему в пах. Юнги довольно улыбается, чувствуя уже вставший член под своей ногой. Пак цепляется за его колено, целует, хочет избавиться от резкой волны теплоты и похоти, накатывающейся на него с новой силой, собираясь тугим комком внизу живота. Чимин протестующе рычит, но Мин выгибается в спине, поглаживая себя. -Позвольте, хозяин. Тот облизывает губы, убирая руку. Юнги тоже может просить. Сейчас Чимин просто большая эрогенная зона. Рот приоткрылся в жадном вздохе, плечи нервно дернулись, а бедра сами подались вперед. Он тихо визжит, прижимается губами к коленке, но не смеет кусать. Когда Юнги читает в глазах младшего гнев Везувия, гаденько хихикает, начинает медленно водить пяткой по паковскому члену. Младший с толикой садизма отмечает пятно на паху у старшего, хватаясь пальчиками за ткань. Материя трещит и рвется, а Юнги чувствует удовлетворение, когда видит попытки Чимина отвлечься от происходящего на ноги. Его руки напрягаются, пальцы сжимаются в кулаки, а с губ слетает рассерженное «сахарный пиздюк», утопая в собственном стоне. Мин высовывает язык, нажимая пальчиками на голову, получая ответное протяжное «бля». Пак хватает колени Юнги одной рукой, другой расстегивая ремень на своих штанах. Мин прикрывает глаза, пальцами надавливая на ширинку, чтобы та поддалась. Смотрит на уже вставший член, проводит кончиком пальцев по стволу, массируя основание. Младший в отместку кусает острые коленки, оттягивая на них кожу, прислушиваясь к звуку разрывающегося нейлона. Юнги театрально хнычит, получая в ответ виноватый взгляд и бесконечные поцелуи в месте укуса. -Прости, сладкий. Старший надавливает сильнее на член, наблюдая, как вытекает смазка. Пак гортанно рычит, впивается пальцами одной руки в ногу любовника, другой пытаясь дотянуться до его шеи, чтобы задушить. Он раздражен. Он раздражен тем, что его раб посмел к нему притронуться. Он раздражен тем, что сейчас Юнги возвышается над ним, а он сидит, как провинившийся младшеклассник. Он раздражен тем, что его не восприняли всерьез, а теперь, несмотря на оставшиеся синяки на ногах, ласкают его член через ткань, которая больно впивается в орган. А еще он раздражен тем, что посмел сделать больно ножкам его Юнги. Но ему ещё выпадет возможность извиниться за свою оплошность. Пак посмотрел сквозь мокрую, прилипшую ко лбу челку и чертыхнулся: коварная улыбка старшего загипнотизировала его. Юнги играет с ним, поглаживая член своими аппетитными и тонким ножками, заставляя Чимина несдержанно стонать. Последний хватался руками за колени, больно щипал, заставлял остановиться, но старшего это только толкало на дальнейшие действия. Он кусал свои пальцы, вычурно облизывал их, хрипло выдыхал и играл со своими сосками. И Паку хотелось выть от этого, устроить сногшибательную порку, а потом грубо засунуть дилдо ему в задницу, одновременно надрачивая себе (будучи высокого мнения о себе, Юнги никому не позволяет трахать себя, даже пальцами, но ради своего мальчика он готов на всё). Растрахать его так, чтобы понял, насколько больно, бывает, вставать Чимину по утрам после очередного ночного марафона БДСМ, от которого кружилась голова, и щипала попка. А Мин просто хотел узнать, каков голосовой предел у его детки. Он пытается взять всю ситуацию в свои руки, поэтому, против своей же воли, отталкивает Юнги. Мин успевает подпереться ногой, медленно соскальзывает с кровати, вставая перед хозяином на колени. -Маленькая блядская сука, - выплевывает слова Пак, царапая лицо любовника, - где моя плеть? Юнги напрягает все мышцы на лице, чтобы не выдать своего счастья. Он любит порку от Чимина. Готов подставлять ему спину и задницу, лишь бы получить своё. Готов терпеть дикую боль, которая разрядом прошибала всё тело, не оставляя за собой ничего, кроме животного возбуждения, желания трахать и трахать. Первый удар приходится на лопатки. Юнги выгибается и протяжно стонет, цепляя пальцами ковер. Он любит боль. Любит, когда эту боль приносит ему именно Чимин-и. Он чертов садист, он был этим болен. Болен настолько, что не может себя остановить. А боль, словно электрический заряд, скапливалась на конце пальчиков, прошибала все тело и томно тянуло внизу живота. Юнги мог притворятся любой блядью, лишь бы удовлетворить обоих. -Хозяин, да, пожалуйста, еще, - хрипел Мин, выпячивая задницу. Чимин наслаждается свистом плети, то, как чужая кровь иногда попадает ему на лицо. Он обожает хлестать раба по старым ранам, обожает доставлять боль его любимому идиоту. Пак слышит сбивчивое бормотание, рычит и со всей дури ударяет по боку. Юнги глушит в себе болезненный визг, сжимает глаза и чуть не падает на пол. Чимин вовремя его хватает за волосы, притягивает к себе и жестоко кусает губу, сверкая глазами. -Заткнись, ебливая шлюха. Будешь открывать свой рот на уровне моей ширинки, потаскуха. Старший закусывает губу, в очередной раз стонет и прикладывает ладонь к своему горлу, медленно спускаясь вниз. Чимин жадно пожирает взглядом каждый миллиметр, пройденной рукой, сглатывает, когда Юнги начинает ритмично делать волну своим телом. Он скользит пальчиками по паху, невесомо касается своего члена и откидывает голову назад, открывая рот в немом стоне. Пак чувствует, как что-то в нем надламывается. Поэтому лишь кивком указывает на кровать, пытаясь отдышаться, пока Мин с кошачьей грациозностью на четвереньках ползет по кровати, аккуратно падая на спину. Чимин садиться сверху, ерзает задницей по члену и животу, вызывая у старшего недовольный рык. Но тот не двигался-запрещено. Пак лишь хитро улыбался, покусывая свои пальчики. - Мой мальчик, ты меня хочешь? - чуть не мурлычит младший, завязывая атласную ленту на руках за головой у парня. - Да, мой повелитель. - Хочешь меня трахнуть? Попроси. - Я хочу вставить вам по самые яйца, хозяин. Хочу ощутить свой член в вашей попке. Хочу, чтобы вы всю ночь кричали моё имя, а на утро у вас бы пропал голос. Потому что вы моя личная нетраханная шлюха, которая зависит от моего хуя. Пак снимает с себя одежду, так же рывком разрывает колготки на ногах Юнги, чмокая того в лоб. -Ты прав. Я твоя единственная шлюха. И ты должен помнить это, потому что я не люблю делиться. Чимин ложится так, чтобы Юнги, приподняв голову смог увидеть, как растягивается его блядь. Пак с удовольствием трахал себя двумя пальцами, приподнимая корпус, прислушиваясь к недовольному шипению. Мин скрипит зубами, срывает ленту с рук и резко оказывается сверху, вдавливая своим телом Чимина. Пак прижимается к Юнги, трется членом о член старшего и похабно улыбается. Чимином держит похоть. Парень целует своего любовника в совсем не пошлом поцелуе, кусает пухлую губу младшего, который рассерженно шипит в ответ, поглаживая шею. Имя Юнги утопает в стоне, когда кореец резко до основания входит, кусая за шею своего повелителя. -Моя личная испорченная дрянь. Заебал со своими игрушками. Чимину хочется визжать до одури, потому что его мужчина зол, его хуй сейчас раздирает его задницу, он жестоко трахает его, вжимает в матрац, ругаясь матом, шепча на ухо, какая же всё-таки Пак Чимин развратная сука. И тот согласен на все, улыбаясь сквозь слёзы. Согласен, потому что с ним его мужчина. Мужчина, у которого огромный хуй и чертовски привлекательные ноги. И Чимин соглашается на всё, насаживаясь сильнее. Потому что его мужчина Мин Юнги, который вытрахивает из его тела душу. Чимин просыпается от зудящей боли в заднице и ощущения пустоты. Он осматривает одинокую комнату. натягивает первую попавшуюся футболку, с удовольствием замечая, кому она принадлежит.(прим.беты: ещё бы он был недоволен после секса-то...) Он высовывает носик, наблюдая как старший спокойно жарит мясо в одном белье. Пак удовлетворенно улыбается и тянется к любимому, когда видит шрамы по всей спине. - Доброе утро, малыш,- хрипит Юнги, чмокая в скулу подошедшего сзади младшего. - Утра,- тянет парень, недовольно замечая на бледном лице царапину,- это я тебе так вмазал? - Ага,- флегматично кивает головой Юнги, усмехаясь,- это просто маленькая царапинка, ничего страшного. Вам же вчера было хорошо, повелитель? Пак довольно потянулся, смакуя воспоминания о прошлой порке. -Тебе не показалось, что ты меня вчера слишком резко и сильно отодрал? У Юнги глаза на лоб лезут, но тот пытается сохранить свой торжественный вид лица с эмоциональным диапазоном кирпича. Мин вздыхает, но ничего не отвечает. Вот такого распутного, непристойного и открытого Чимина хочется или трахать, или доставлять удовольствие. Сейчас в приоритете было второе, поэтому Юнги садится на колени и начинает сосать. Чимину не хватает воздуха, у него закатываются глаза и подкашиваются ноги. Старший уверенно поддерживает младшего за колени, продолжая старательно сосать свои извинения. И он согласен на то, что иногда тоже может быть его личной шлюшкой.