Ослушалась однажды - моя вина, ослушалась дважды - пеняй на себя.

Последний визит герцога забрал из принца всё веселье, что отражалось в его идеальной улыбке, когда он рядом с Кагурой. Ему по-прежнему нравилось просто проводить время и дурачится со своей обожаемой служанкой, но дальше этого, дело у них так и не сдвинулось. Его Высочество был счастлив быть рядом с этой девушкой, но… этот холод… всё больше его тяготил. С каждым днём Сого чувствовал к Кагуре всё больше и больше тех чувств, которые ранее ему были незнакомы и совершенно несвойственны. С того случая, где принц поставил служанку выше своего друга, он выглядел так, будто ему разбивают сердце по пятнадцать раз на день. Её тумаки, оскорбления приносили ему меньше удовольствия. Ему хотелось, чтобы за её пинками стояло что-то большее, чем обычная ненависть. Он тщательно выискивал со стороны девушки, хоть какие-нибудь проблески надежды на то, что её отношение к нему поменялось, и она смягчилась, простила в глубине души, что у него есть шанс. Каждый раз, как только он хотел прикоснуться к цветку, тот, будто прятался от него и обрастался всё большим и большим количеством колючих ветвей, чьи шипы, словно, становились только крепче и острее. Ему казалось, что с каждой секундой его служанка отдаляется от него всё дальше и дальше. Поэтому Сого решил, что если сейчас в самом скором времени, он не возьмёт Кагуру за руку, то потеряет её навсегда и она, вконец, исчезнет из его поля зрения. Да, он стал вести себя иначе: терпелив к её выходкам, меньше издевается, защищает перед своими друзьями, проявляет к ней заботу под видом угроз. Так, например, когда Кагура злится на него больше обычного и отказывается есть, он говорит, что вернёт ей туфли на высоком каблуке, если она с ним не пообедает и всё в таком духе. Возможно, Кагура немного внутри и нашла покой, но… изменился принц полностью или притворяется – девушку это не очень беспокоило, и верить ему не собиралась. Кагура не могла его простить и даже не намеревалась. Да и какое у девушки может быть к нему дело, когда у неё и так целая куча своих забот, которые она бы с радостью разделила со своим дневником, которого не имеет по причине того, что… Таким образом, пара страниц из её дневника, была бы посвящена исключительно его девицам, которые впитывали в себя последние капли терпения служанки по необъяснимым ей причинам... *** Завтрако - обед. В трапезной. У принца совершенно не было аппетита, в отличие от его служанки, которая всегда светилась радостью у набитого едой стола. Наблюдая за её уплетением пряников, на какое-то мгновение, Его Высочеству удалось улыбнуться. За ночь, Сого почти так и не уснул. Он всё гадал, чтобы ей сказать, чтобы она его простила. Учитывая характер этой девушки, скорее всего одного «извини» ей будет недостаточно. Материальные ценности ей до одного места. Тогда что делать? В любом случае, принц решил попробовать изменить сложившееся положение дел и для этого выбрать подходящий момент и, наконец, извиниться перед своей служанкой. Так, он решил, что, возможно, сейчас тот самый момент и… - Кагура, - ему сложно, но… Девушка не обращает внимания и вспоминает о сырной нарезке, - может, всё же посмотришь на меня? - Чего вам? - недовольно посмотрела на него. - Я хотел… - Что? – жует. - Извини меня, - вытороторил он, - поглядывая то на неё, то в окошко. Кагура чуть не подавилась от неожиданности. - За что именно? – высекает его взглядом. - Извини меня за тот вечер, когда я всё испортил… когда хотел… - ему самому неприятно за тот поступок перед ней, - …ну ты знаешь… - О, ясно. Извинения значит? Приму к сведению, - и продолжила увлечённо кушать. - Что и всё? Ты нечего не скажешь? - А что вы хотите услышать? Что я так просто прощу вас, и мы будем друзьями? - То есть мои извинения для тебя в самом деле ничего не значат? – Сого уже начал возмущаться. Он конечно предполагал подобную реакцию с её стороны, но всё же очень надеялся на чудо. Теперь аппетита не было у девушки. - Я не знаю: искренни вы сейчас или обманываете ради вашего обещания. Как я могу вам доверять? И дело не только в том случае. Вспомните мою незабываемую неделю со скотом или ваши приколы с коленями. - Извини и за это. Если я отменю свой приказ на счёт коленей… - не успел он договорить, как… - Достаточно! – начала серьёзно злиться девушка, - не пытайтесь провести меня своей липовой добротой! Вы показали себя! Доброта вам не к лицу! Я знаю, какой вы. Если вы заняли позицию садиста и диктатора в наших больных отношениях, тогда будьте любезны – не отступайте от неё. - В любом случае, я хотел, чтобы ты знала, что мне жаль. Кажется, любое слово выводило её из себя. - Вы закончили здесь? Я – да, - отрушивает руки, - мы больше не возвращаемся к этому разговору, Ваше Высочество. Она, как и всегда шла против каждого его прекрасно написанного сценария. Каждое его слово, действие воспринимала в штыки. Сого надеялся, что она хотя бы попытается его выслушать и возможно даже проникнется его попытками наладить контакт, но все его усилия скатились на «нет». Всё же, не смотря на просьбу Кагуры, принц за день не раз поднимал тему их возможного примирения. Но, на каждое его «извини», он получал «идете к чёрту!». Каждый раз, когда Сого хотел взять девушку за руку или коснуться её плеча, чтобы остановить, когда она в прямом смысле убегала от разговора, лишая его возможности высказаться, он только и слышал: «Прекратите! Уберите руки! Ещё хоть раз! Я ничего ни хочу слышать! Вас слишком много!». До неё невозможно было достучаться. Под конец дня принц изрядно вымотал не только служанку, но и себя самого. Девушка на него практически не садилась, сокращая время отдыха максимально. Казалось, что чем больше Сого старался всё исправить, тем выше Кагура возводила перед ним стены. Принц не мог понять: почему она отказывается ни то, что его простить, но и даже слушать? Его удивляла её взрывная злость, которая казалась ему в момент извинений - безосновательной. Кагура же, при каждом его «прости» чувствовала неприятные покалывания в грудной клетке, особенно, когда поднимала на него глаза и встречалась с его грустью. «Вот, ведь актёр – думает, что я поведусь? Пусть подумает дважды!» - про себя говорила девушка. Она не просто так держит между ними дистанцию и стены выстроила не для того, чтобы через них могли перешагнуть. «Только не он. Я ему не позволю…» - думала Кагура. Вечер того же тяжелого дня. Принц подождал, пока Кагура хорошенько поужинает, так как на сытый желудок – она всё же добрее. И сам выпил чуть больше обычного для стойкости духа, чтобы попытаться ещё раз что-то исправить. Обычно, вскоре после ужина, Его Высочество освобождает служанку от своих обязанностей, но сегодня, он с этим не стал торопиться. Кагура, по обычаю, принесла принцу чай в его покои. На её удивление, его в комнате не оказалось. Девушка заметила, что дверь, ведущая на балкон, распахнута из-за прохладного ветра, который уже властвовал в комнате и приподнимал шторы на окнах спальни. Служанка приоткрыла занавеску у двери и увидела принца, который с той же самой грустью, что выводила её из себя весь день, смотрел на ночное небо, обессилено опёршись локтями о бетонное ограждение широкого балкона. Света здесь было мало. Одни только звёзды и луна, восседавшие на небе не позволяли окончательно сомкнуть глаз и остаться во тьме собственного одиночества. Свет, исходящий из комнаты, совершенно не привлекал принца, а скорее раздражал. Ведь, кроме одного скучного сна, ему там делать больше было нечего. На балконе не было чего-то интересного. В его середине, всего одна кушетка с парой подушек и небольшой столик рядом. По углам стояли пару высоких густо – лиственных растений, украшенных белыми цветками. - Поставь его на стол, - сказал принц, вошедшей девушке, не оборачиваясь на неё. Кагура послушалась и встала в сторонке. Он ничего не говорил, временами тяжело вздыхал и всё. Уже пора бы и отпустить её, а он всё молчит. Снаружи не лето. Может, днём в это время года и тепло в их краях, но вечером, весьма зябко. Так, Кагура ощутила на себе все прелести этого холодного вечера. Она сложила руки под грудью и принялась растирать предплечья ладонями, чтобы немного согреться. Звук стука пританцовывающих на одном месте каблучков, вывел принца из своих раздумий, и он наконец-то, перевёл взгляд на девушку. - Принеси мне с кровати одеяло, - приказал он. Та повиновалась и притащила ему огромное, белоснежное, тёплое одеяло прямо в руки. Сого тут же накрыл им плечи девушки. - Что вы делаете? – широко раскрыла девушка глаза от удивления. И пока она стояла растерянная, он… - Когда ты от холода стучишь своими зубами над моей душой, то мешаешь сосредоточиться на мысли, - улыбнулся ей с той же грустью, крепко прижимая девушку к себе за края одеяла. - Вы что вытворяете?! Совсем уже того?! – злится и пытается вылезти из одеяла, но так ничего и не выходит, потому, что принц надёжно её обхватил. Сого игнорируя все её старания выбраться, внимательно смотрел в лицо своей служанки, рассматривая каждую черту её личика. Натолкнувшись на волнение в глубоком оттенке синих глаз, он увлёкся мерцанием тягостной ночи. - Какая же ты красивая… Кагура, - любуется ею с болью в груди. Кагура неожиданно для себя смутилась. Но тут же опомнившись… - Прекратите ваши штучки! - начинает нервничать из-за него больше обычного, но при этом забывает сказать что-то грубое в ответ. Это его грустное лицо… - Отойдите, я и сама буду держать ваше одеяло. Дайте мне отстоять спокойно своё оставшееся время, - пытается отвести от него взгляд. Он не слушает девушку и не перестаёт смотреть на неё… - Невозможно красивая… - тихо сказал он. Любуясь ею, мимо воли, едва приоткрывает губы, наивно воображая их поцелуй, хоть и зная заранее, что она точно не позволит... - продолжает бездействовать и ставить в неловкое положение свою служанку… - Хватит! Не говорите мне ничего подобного, – ёрзает в одеяле и пытается выскользнуть, но он ещё больше собирает на ней ткань и полностью ограничивает её движения. - Можешь не пытаться высвободиться. Ты попала в мою одеялковую ловушку. - Что за?.. – не успела она договорить, как принц прислонился к ней и положил голову ей на плечо, всё ещё удерживая за края одеяла, - Вы совсем? Что вы себе позволяете?! – пытается отклониться от него хоть головой. - Успокойся. Я не позволяю себе лишнего, даже по твоим меркам, - поворачивается лицом к её шее, - Я просто положил голову себе на одеяло и, так вышло… что в нём запуталась ты. Его дыхание и слова… оставили алый румянец на её щеках… Если бы Сого увидел сейчас лицо девушки… определенно печаль покинула бы его… - Какого хрена блин?! – мысленно поразилась самой себе же Кагура и, стараясь вернуть цвет лица в белый, насильно вспоминает о своей ненависти к принцу. Вслух, - Ненормальный! - Отпустите меня! – продолжает суетиться в его ловушке. Он игнорирует. - Пожалуйста, - будто в отчаяние, - постой смирно и ничего не говори. Дай мне хотя бы пару минут... Кагура, осознавшая, что её попытки высвободиться ни к чему не приводят, обессилено прорычала и только по причине его тоскливого настроения - усмирилась. Он закрывает глаза, наслаждаясь этой тихой, безмолвной близостью. - Так хорошо… Спокойно… Почему же ты не чувствуешь ничего подобного? - думал про себя Сого. Да, Кагура ничего не чувствовала к нему кроме концентрированной ненависти и то, что она окрасилась в первый цвет радуги, когда ощутила на себе его крепкое, сильное тело и тяжёлое дыхание - обычное совпадение обстоятельств. Может от злости всё это, а может от чего-то ещё. Девушка давала себе однозначный ответ, где самым разумным объяснением было то, что её просто согревало одеяло. Чтобы не вызвать в принце никаких вопросов и самой на них вдруг не ответить, она немедленно отвернулась от него, продолжая помышлять о своей к нему ненависти. - Кагура, - из оставшихся сил… - прости меня... - Вы снова?! - вот здесь она определённо снова разозлилась. - Я не перестану просить тебя. В это время, штукатурка у стен, начала расходиться трещинами. - Для чего вам прощение какой-то служанки? – всё ещё не поворачивается в его сторону. Вот теперь, он оказался в ловушке: солгать и всё испортить или же сказать правду и пасть ещё ниже? Решение пришло само собой. Он тяжело вздохнул, отклонился от неё и... - Сегодня я достаточно унизился перед тобой, - снова рассматривает с нежностью её лицо, - но это меньше всего меня тревожит. Поэтому, получи свой ответ, - через гордость, - Ты мне нравишься… - встретив её недоверие в глазах, он подтвердил свои слова, - По-настоящему нравишься. Я уже говорил это, и не врал тебе, но всё – равно, сейчас - всё совершенно иначе. Его серьёзность во взгляде едва не затянула её. На какое-то время, её сердце будто перестало биться, а штукатурка с ограждения начала осыпаться, даже в тех местах, где она только что наложила свежий защитный слой. - Ну, уж нет, - думала она, - даже не думай провернуть это, - и вслух, - Не хочу это слышать. Мне это не интересно, - она как могла - пряталась за своей оправданной злостью, - я больше вам не поверю, - уверенно смотрит в его глаза. Мысли о его прощении – выводили девушку из себя, всё потому что… - Кагура… - он попробовал снова, но его оборвали. - Скажу честно: вряд ли я когда-нибудь, вас прощу. И, как бы там ни было – я не поведусь ни на одно ваше доброе слово и не отвечу взаимностью ни на какие ваши попытки запудрить мне мозг, - отводит от него взгляд, - Делайте с этим всё что хотите, - специально возводит между ними стены покрепче предыдущих. Всё потому что нечто, всё же, во всей этой ситуации, сильно её насторожило. Сого за всё это время пытался найти в её словах хоть какой-то намёк на то, что она просто злится, что этот холод и расстояние между ними временно и, что у него есть шанс, но она была неумолима. Его гордость за этот день изрядно потрепали, а после облили керосином и подожгли, вместе с его чувствами. Своими словами она за сегодня забрала все его оставшиеся силы. - Ясно… - будто лишённый жизни ответил он и уставший, израненный, он снова уткнулся лицом в одеяло, вяло удерживая на девушке за его края. Кагуре снова стало его жаль. Она уже могла спокойно выбраться от него, но из-за его слишком реалистичного исполнения роли мужчины с разбитым сердцем, Кагура оставалась неподвижной. Её, словно, гложило чувство вины. "Что за глупость..." - про себя обдумывала девушка. Узрев себя её глазами, ему стало тошно от самого себя. Опираясь на её хрупкие плечи, он попытался исцелиться призрачной идиллией ночи, представляя себе, что он не отвратителен этой девушке. Но разум подсказывал ему, что - это конец. Как теперь вести себя с ней? Что делать дальше? Он начал понимать, что издеваться над ней, было бессмысленно с самого начала. Он ничего не добился, кроме, как только ещё большего презрения и ненависти с её стороны. Винить её в чём-то у него не было причин. У него был шанс. Тот самый, который он сам у самого себя же и отобрал. Всё походило на то, что это тупик и о развитии каких-либо нежных отношений между ними – не может быть и речи. Единственный и самый разумный выход было бы – отпустить её и вернуться к прежней жизни. Но поступить так он не мог. Не хотел. Скорее всего, оставляя возле себя эту девушку и дальше, он только будет её мучить. Но он достаточно эгоистичен, чтобы пойти на это. Они стояли так ещё какое-то время и Кагура, словно ей было неловко, отважилась оставить самого печального человека на земле, выскользнув из его ловушки. - Я пойду, Ваше Высочество, - у неё совершенно не было настроения грубить ему или злорадствовать, и она аккуратно отошла от него, не дожидаясь его ответа. Направляясь к выходу, она обернулась на него. Сого так и стоял с собранным одеялом в руках, будто всё ещё пытался кого-то в нём удержать. Лишённый всякой жизни… молча, смотрел на белоснежную ткань. До самого своего сна, Кагура не могла избавиться от ощущения, что это именно она здесь главный злодей и без всяких причин мучает честного человека. Спустя какое-то время он отправился вслед за ней, волоча за собой одеяло. Разбитый на миллиарды осколков, он уснул в своей кровати, прижимаясь к сладкому аромату девушки, который был собран плотной тканью. Последними его мыслями было: «Ощущать тебя рядом, не взаправду – походит на новую изощрённую форму садизма, где в своей жестокости ты превзошла меня... Кагура».