Karmic Retribution

— …Не думал, что ты вернёшься… Эхом прозвучал голос в запачканном кровью коридоре. Две вещи, которые Папайрус абсолютно ненавидел при нормальных обстоятельствах… Это было чем угодно, но точно нормой. Клыкастый скелет потерял счёт тому, как много раз он оказывался в этом коридоре при таких же обстоятельствах. Это был Королевский Коридор Правосудия, но он был в ужасном состоянии: кости, застрявшие в полу и потолке, из-за которых некоторые колонны были разрушены. Воздух заволокло пылью, и следы борьбы были более чем очевидны. И это место, и то, что уцелело после разрушения… Всё это было хорошо знакомо ему. — Ты дурак, если так думал, — ответил Папайрус; его чёрные сапоги стучали по полу. Он обошёл обломки, лежащие между ним и раненным монстром, облокотившимся о сломанную колонну. Воздух был густым, и между ними повисла тишина, словно в вакууме. Улыбка другого монстра напрягала, пока он смотрел на Папайруса, и кровь стекала с его подбородка. Скелет перед ним был одновременно знакомым и необычным. Он был маленький, с округлыми плавными чертами. Даже если и слишком маленький по сравнению с ростом Папайруса, разрушения, царящие здесь, говорили о его силе, которую, к его сожалению, он никогда не увидит. В конце концов, маленький монстр всегда был таким, когда Папайрус попадал сюда. Одежда светлых цветов и неискажённые черты были меньшим, что отличало этого Санса от его собственного старшего брата. — …Наслаждаешься видом? — пошутил маленький скелет. — Ты этого хотел, — с невозмутимым лицом ответил Папайрус. Этот Санс сильно отличался своей обыденной уверенностью от его брата. Папайрус был точно уверен, что это сон. Он никогда не находился здесь больше часа, и в конце этого сна скелет просыпался. Когда ему приснился этот сон в первый раз, другой Санс шарахнулся от него и назвал его имя слишком неуверенно, что заставило его остановиться в полушаге. Папайрус требовал ответа о том, откуда другой монстр знал его имя и каким образом он внезапно оказался у замка. Этот Санс не знал. И это разозлило его. Достаточно, чтобы он схватил маленького монстра за плечо и яростно затряс его. Слишком грубо для его состояния. Шок в этих светящихся зрачках погас, глазницы закрылись, и маленькое тело растворилось в пыли… Монстр, что напоминал его старшего брата, которого он хотел защитить… Папайрус был уверен, что это был кошмар, и с тех пор он внимательно наблюдал за своим братом. Потом он продолжал неоднократно возвращаться сюда. Этот Санс объяснил, что он — другая версия его брата, из другого мира, который оказался во временной петле. Что они наблюдали конец так называемого «сброса» снова и снова, вместе. Этот сон, конечно, повторялся много раз, но Папайрус до сих пор верил в это. Эта мысль была просто слишком… фантастическая. Мокрый кашель привлёк его внимание к этому Сансу. Он опустился на колени возле маленького монстра, положив острые пальцы за его черепом, чтобы направить его взгляд на себя. Мелкий скелет заёрзал, неуверенный в его намерениях. — Успокойся, дебильный мудак. Я просто подлечу тебя. Замешательство отразилось в белых сияющих огоньках Санса, прежде чем он слабо улыбнулся. — «Подлечу»? Что ты (*)задумал на этот раз, Эджи? Он проигнорировал эту шутку со стальной решимостью. Этот Санс отказывался называть его Папайрусом. Он не хотел больше спрашивать об этом после того, как увидел полностью разбитый взгляд Санса, когда решил узнать причину. Папайрус нахмурился и его клыки плотно сжались. — Я бы предпочел, чтобы ты был здесь оставшийся час, — ответил он. Раздробленные рёбра под его рукой соединялись вместе, светясь цветом его магии. Бровь маленького монстра поднялась в вопросительной манере из-за недоверия и замешательства. — Почему? Я думал, ты ненавидишь находиться здесь… — пробормотал Санс, после чего осмотрел Папайруса слишком пристальным взглядом. — …Что случилось? Между ними повисло долгое молчание. Папайрус боролся со многими нежелательными эмоциями, раздираемый уничтожением уже ослабшей чужой властью над его жизнью. Хотя бы за то, что был достаточно самонадеян, чтобы задать этот вопрос. Он никогда не говорил о своём бодрствовании часами этой мягкой, но каким-то образом более опасной версии его брата. — Это не касается тебя, — упорно настаивал Папайрус. Другой Санс ответил усталым смешком, всё ещё опасаясь больших и острых пальцев Папайруса, почти полностью огибающих его череп. — Зачем тратить свою энергию? В любом случае это бесполезно. Может моё тело и без повреждений, но моя надежда (-)… — Заткнись! — не выдержал Папайрус, и его выражение лица отразило гнев. — Чт… — Я сказал: «заткнись»! — повторил он, другая его рука проскользнула под коленями маленького скелета, и он поднял его с пола в свои объятия. Санс напрягся, но не стал противиться, расслабившись. Потому что он сделал то же самое… Папайрус держал другого монстра близко, позволив себе быть слабым, достаточно, чтобы найти утешение. В конце концов, это был всего лишь сон… Тело маленького скелета обмякло. Доверие. Открытость. То, чего не было в его мире. — …Ты устал… — тихо прошептал Санс. Папайрус продолжал молчать, его глазницы закрылись, а обычно злое выражение лица стало печальным. — Всё в порядке… — снова прошептал маленький монстр, и зал почти полностью поглощал его тихие слова. — Я тоже устал. Уже давно. Санс всегда был честен со своими мыслями и эмоциями. Папайрус открыл глаза, опустив взгляд к глазницам другого монстра, которые были закрыты. Этот монстр доверял себя скелету с большим уровнем ЛЮБВИ (*). Почему не его собственному брату?! — Он превратился в пыль, — слова вышли из него, прежде чем он успел подумать об этом. Двойник его брата открыл глаза, его лицо было полно сочувствия. Это выражение лица заставило его душу заболеть… — Я должен был защищать его, но мне не удалось, — сказал Папайрус со злобными нотами в голосе. — Этот уёбок никогда не доверял мне, зная, что лучше. Санс вздохнул. — Если твой мир такой же, как и мой, то он будет стёрт. Когда это закончится, ты даже не вспомнишь об этой боли. Хотел ли он забыть? Забытье звучало для него как облегчение в данный момент… На его щёку легла ладонь, тем самым напрягая его. Он чуть ли не взбесился, как обычно, но на этот раз воздержался. Выражение лица Санса стало более нежным, и Папайрус прижал маленького скелета ближе, зная, что скоро… Этот Санс умрёт на его глазах, снова, как это всегда случалось. Папайрусу надоело быть не в состоянии защитить тех, кем он дорожил. Поглаживание костяных пальцев по его шрамам, проходящим через глазницу, заставило его присмотреться к этой версии его брата. Пока его любовь к Сансу была секретом (даже если это была альтернативная версия его брата), Папайрус позволял себе ответить на прикосновение, стремясь к контакту. Открытость. Доброта, которая может погубить его в своей вселенной. …Как близко эта нежная версия его брата могла подпустить его к себе? Высокий скелет склонился к его лицу, разорвав жалкие дюймы между ними. Алые огоньки в его глазницах замерцали из-за любого жеста на лице другого монстра, что мог оттолкнуть его. Но он же, напротив, сам приблизился к нему, и их зубы робко соприкоснулись. Между ними прошла искорка магии, и это вскружило Папайрусу голову. Это чувство было настолько сильным, что он сразу же разомкнул свои острые клыки и сколдовал язык, приблизив его к запачканным кровью зубам Санса. Высокий скелет посмотрел в прикрытые глазницы Санса, и его зубы также разомкнулись, открыв доступ длинному красному языку, который обвился вокруг более широкого голубого языка. Это было… намного больше, чем ожидал Папайрус; эти ощущения приносили удовольствие, отдаваясь мелкой дрожью в позвоночнике и заставляя душу странно пульсировать. Их языки переплетались, язык Санса был сладким на вкус, что было противоположно его горьковатой магии. Когда всё смешалось, это вызывало ещё большее удовольствие, и скелет подловил себя на том, что сразу же пристрастился к этому. Он оторвался от поцелуя, тяжело дыша от недостатка воздуха, который не был так уж важен для него. Его глазницы немного расширились при взгляде на маленького скелета, находящегося у него в руках. — У тебя клыки… — его хриплый голос сменился на более мягкий тон, и он поднёс свободную руку к одному из четырёх показавшихся острых клыков. Санс фыркнул из-за такого внимания и отвёл взгляд в сторону. — Не такие «страшно выглядящие» как у тебя, но я всё-таки монстр, — ответил он, и Папайрус ухмыльнулся, поймав светящийся голубой язык своими когтями и заставив маленького скелета замереть. Весь намёк на веселье стёрся с лица Папайруса. — Думаешь, что я собираюсь сделать тебе больно? — он продолжил таким же мягким тоном как и раньше. — Ты раньше так делал. В конце концов, полагаю, это не имеет значения, — пробормотал монстр в худи, стараясь не показывать эмоций. Папайрус нахмурился, посмотрев на маленького скелета. — Если мне делает больно твоё безразличие, то что, если я решу принести тебе удовольствие? — спросил Папайрус, заставив Санса выдавить удивлённо «хах». Светящиеся зрачки маленького монстра исследовали его лицо, после чего он отвернулся. — В любом случае, ничто уже не имеет значения, — такое полное сокрушение в его голосе слишком напоминало Папайрусу его старшего брата. Он сел на золотую плитку Коридора, уложил Санса на спину и навис над его маленьким телом. Его сияющие зрачки на мгновение встретились со светящимся красным взглядом. Бесстрашие и равнодушие. Апатия. Этот монстр уже давно сдался… Но, не смотря на всё это, этот Санс всё ещё боролся с жестокостью их мира. С тем, что боялись даже в его собственном мире, где главное правило — это «убей или будь убит». — Я знаком с теми, кто сломан, — тихо сказал Папайрус, почувствовав, как скелет слабо вздрогнул. — Ты уже сломан, не так ли? Санс хмуро посмотрел на него, белые светящиеся зрачки упорно искали его взгляд. — Думаю, с тебя достаточно, — пробормотал Папайрус, поглаживая его округлую щёку, его острые пальцы покоились на его костях. Маленький монстр колебался, ища намёки на то, чего хотел Папайрус, после чего он нерешительно опёрся на локти, а их лица оказались на расстоянии одного выдоха друг от друга. Папайрус довольно улыбнулся, когда маленький монстр обвил руками его шею, и он поддержал Санса своими руками. Он поцеловал маленького скелета, стараясь быть нежным и тем самым вовлекая его в процесс, более чувственный, нежели обеспокоенный, который был до этого. Это правда, что он не хотел причинить вред этому Сансу. Папайрус не хотел делать ещё больнее монстру, который и так терпел. Злобно выглядящий скелет хоть раз хотел быть нежным. Он хотел обратить Санса в пыль совершенно новым образом. К тому времени, как он позволил разорвать этому Сансу поцелуй, маленький скелет уже задыхался, а на его лице появился голубой румянец. Папайрус убрал одну руку от голубой куртки, а затем другую, небрежно отбросив этот предмет одежды. Он ухмыльнулся, взглянув на эту более мягкотелую версию его брата. — Ты действительно очарователен, — промурлыкал высокий монстр, и Санс засуетился, отводя помутнённый взгляд сияющих зрачков. — Просто покончи с этим, — фыркнул маленький скелет, закрывая глазницы, когда Папайрус задрал его разорванную белую рубашку, обнажая позвоночник и рёбра. Его острые пальцы прошлись по ним, заставив Санса задрожать. Папайрус недовольно нахмурился из-за того, как он исцелил скелета, оставив большой шрам, проходящий через всю грудную клетку. Он осторожно провёл пальцем вдоль него. — Так сильно… — восхищенно прошептал он в тишину зала. Удивлённый, Санс обратил внимание на его лицо. — Я не… Ах! Папайрус замурлыкал, проведя красным языком вдоль шрама и оставляя мокрый след. Опустив одну руку, он медленно провёл другой по позвоночнику, касаясь своими острыми когтями каждого изгиба. Санс обхватил его шею руками, прижимаясь к Папайрусу и дрожа из-за такого внимания. Монстр сосредоточился на поглаживании позвоночника и пробовании на вкус каждого ребра скелета. Как Папайрус заметил, шрам был особенно чувствительным местом; тихие стоны и тяжёлые вздохи, издаваемые Сансом, лишь усиливались. — П-пожалуйста… Папайрус остановился, и красные огоньки в его глазницах засияли слабее при взгляде на Санса. Маленький скелет покраснел и дрожал, в его глазницах появились голубые слёзы. Его душа странно билась, из-за чего-то, что было сильнее возбуждения. — Просто… можешь п-побыстрее?.. — попросил Санс. Папайрус вздохнул и нежно дотронулся клыками до шрама на его рёбрах. — Нет, — грубо ответил он. Папайрус хотел прикоснуться к каждому позвонку этого Санса, поглаживая его рёбра и вырывая из него сладкие звуки. С него достаточно разрушений. Разрушений и чужого праха. Насилия. Это давно прошло. Для них обоих… — П-пожалуйста… Я не могу… ах… — маленький скелет ёрзал, а голубое свечение через его шорты говорило, что он уже давно готов. Папайрус, наконец, сжалился, облизав свои клыки и приспустив шорты, при этом, не забыв убрать те смешные розовые тапочки. Скелет под ним отвёл взгляд, а его лицо пылало магией, когда Папайрус обвёл его оценивающим взглядом. Голубая магия образовала проход и среднего размера светящийся член. Весь ствол уже был липким из-за возбуждения. Папайрус расстегнул свои чёрные штаны, освободив и свой орган, из-за чего светящиеся зрачки Санса странно замерцали и расширились. Папайрус осторожно ввёл один палец в скелета, проверяя его готовность, и в ответ на это раздался низкий хриплый звук. Но, похоже, Сансу не было больно, он лишь тяжело дышал из-за действий Папайруса. Он взглянул на Санса и добавил ещё один палец, после него другой, растягивая магию скелета. Кажется, он задел что-то внутри Санса, что заставило его дёрнуться и закричать. — Папайрус! Оба на мгновение замерли, и высокий скелет быстро вытащил пальцы, после этого медленно входя в податливое тело, прежде чем появится чувство вины из-за ошибки. Маленький монстр простонал, и слёзы, наконец, упали с его глазниц, когда он поднял взгляд к красным огонькам в глазницах Папайруса. — Санс… — он мягко поцеловал скелета, прежде чем плавно и медленно начал двигаться. Маленький монстр закачался под ним, цепляясь за его тело и снова получая удовольствие. Каждый раз, когда голубой проход сильно сжимался вокруг его красного органа, Папайрус входил глубже и медленно покачивал бёдрами, получая удовольствие от ощущений. Его красный взгляд был сосредоточен на маленьком скелете, тяжело дышащем и со смягчившимся выражением лица. — Ты потрясающий, Санс… — прошептал Папайрус, осторожно положив руку на голубой скользкий член, устраняя несправедливость. Всего после нескольких движений скелет напрягся и выгнулся. Брызнула голубая сперма, запачкав руку Папайруса, и Санс закричал в тишину Коридора Правосудия. Маленький скелет сжался, и Папайрус немного ускорился, входя в него не смотря на то, что Санс уже дошёл до оргазма, пока он, наконец, не дошёл и до своего пика. Бёдра Папайруса дёрнулись, он покраснел и его член задрожал внутри Санса, когда он дошёл до финала. Красная магия стекала через проход маленького монстра, смешиваясь с голубой, разбрызганной на плитке. Папайрус открыл глазницы, видя, как Санс пытался отдышаться, а его лицо всё ещё было покрыто румянцем. Санс поднял взгляд на него, обнажённый и уязвимый, с неуверенным выражением лица. Высокий скелет наклонился, пока их лбы не соприкоснулись. — Даже если я забуду… — Папайрус замолчал, — я не против того, чтобы снова встретить тебя здесь. И Санс улыбнулся, впервые с тех пор, как он наблюдал падение их мира.

***

Было холодно… Маленький скелет нахмурился, мысли превратились в кашу, а тело болело. Почему было так холодно? Копаясь в своих мыслях, Санс вспомнил своё последнее воспоминание — пребывание в Коридоре Правосудия с необычно жестокой версией Папайруса, которого он называл Эджи. Они… занимались слишком смущающим делом. Он смутно понимал, должно ли его это расстраивать, но тяжело о чём-то думать, когда ничто уже не имеет значения. О… Он умер… Должен был произойти сброс? Но если так, то он должен был вернуться к «начальной точке» в Сноудине. Вернуться в свою кровать, чтобы повторить этот адский цикл снова и снова. Санс еле открыл глазницы и издал тихий стон боли. Его окружил снежный пейзаж, но что-то было не так… Воздух был густым, не получалось нормально вздохнуть. Это было похоже на клаустрофобию больше, чем обычно. Почему ему было так больно?.. Его магия также была слишком неспокойной, слишком слабой, чтобы использовать её для чего-то. Потрясённый, Санс поднялся на ноги и осмотрел себя. Ничего не сломано, рёбра срослись на месте раны, которую монстр получил спустя множество сбросов. Одежда цела… Ничего, кроме угнетающей атмосферы вокруг и факта того, что его магический резерв был истощён. Маленький скелет, шатаясь, побрёл по снегу, прежде чем найти путь к Сноудину. Было странное ощущение, что за ним следят. — Эй! Санс замер на месте, подняв взгляд. Его душа пропустила удар. Перед ним стоял скелет, на несколько сантиметров выше, чем он и с более широкими плечами. У монстра были острые, словно акульи клыки, один клык был золотым, и почти через всю левую часть его черепа проходила большая трещина. Пожелтевший мех на чёрной куртке развевался на ветру. Рубиновые светящиеся огоньки также осматривали его, показывая такое же состояние шока. Это был… он. Другой он. Старший брат Эджи, в прошлом мёртвый, как он слышал. Этот мир, должно быть, был перезагружен… как и его собственный. И Санс оказался не в той вселенной.