A long jedi. Never look back

"Я простой человек, прокладывающий себе путь во вселенной." — Джанго Фетт.

Вы когда-нибудь задумывались о том, что такое выбор? Наше осознанное решение или череда случайностей, приводящих нас к тому или иному повороту на жизненном пути? Все ли волны выбирать то, что им действительно нужно, то, чего им искренне хочется? Или мы запреты в рамках ограниченности законов, моральных норм, ценностей и традиций? А, может, мы просто не хотим ничего выбирать, потому что ничего не хотим менять в своей жизни? Выбор… Такое странное понятие. Выбор глобальный или локальный? Решающий только твою судьбу или судьбу всего живого во Вселенной? Выбор стороны или союзников? А что, если… у нас нет выбора? Что, если мы двигаемся по строго заданному маршруту чьего-то давно спланированного сценария? Говорят, выбор есть всегда. Так ли это?.. Голова трещала так сильно, словно весь прошлый вечер и ночь я безостановочно пила, причем пила самое конченое пойло во Вселенной. От головной боли болели даже зубы, поэтому удобного положения на постели не находилось. Прошлым вечером я просто заставила себя не думать о приходивших личностях, хотя, определенные мысли на их счет все-таки имелись. Большее удивление, конечно, вызывал Болур – внезапно верный и благородный Болур. Чего ради ему выгораживать меня? Друзьями мы с ним никогда не были, скорее, наоборот. В открытую конфронтацию, правда, не вступали, но напряжение между нами было вполне себе ощутимое. Я не ожидала, что он за меня вступится и объяснить это тоже ничем не могла, а потому, это заставляло задуматься и, как минимум, быть более внимательной. День начался странной тишиной, если не считать звона в моей голове. Такое было редкостью, но оптимизма все-таки не внушало. Тихие утро и день предполагали шумные и адски сложные вечер и ночь. С трудом поднявшись с постели и укутавшись в плед, я спустилась вниз, провожая меланхоличным взглядом редких посетителей и обслуживающий персонал. — Тебя прямо не слышно со вчерашнего вечера. Ты не заболела? — хмыкнула Руми, заметив мой сонный силуэт. Стоя на лестнице, я по-совиному хлопала глазами, смотря, как она намывает чашки. Она делала это как-то совершенно непринужденно, если не сказать изящно. Движения её были привычными, обыденными, отточенными и легкими. Чашка за чашкой… Я почти не спала прошлой ночью, а потому все нынешние, её постоянно повторяющиеся манипуляции действовали на меня, точно снотворное. Настроя на работу не было никакого совершенно. Для меня стало настоящей проблемой просто спуститься с лестницы. Уныло проделав эту, казалось бы, несложную операцию, я даже отказалась от завтрака. В желудке было что-то среднее между штормом манаанского океана и взрывом вулкана. Я старательно давила в себе естественные позывы организма к очищению желудка, но получалось откровенно так себе. Я буквально заставила себя проглотить кофе, ибо знала, что Руми трудилась над ним для всех целое утро. После этого я все-таки принялась за работу. Первым делом я сняла стулья со столов в той части заведения, что предназначалась только для вечерних посиделок, расставляя их в симметричном и красивом (как мне казалось) порядке. После протерла всё, что только попадалось мне под руку: стулья, столы, стойку, подоконники, даже те небольшие украшения, что стояли на столах. Около полудня, Руми позвала меня к себе, дабы я помогла ей составить вечернее меню, но она, скорее всего, просто разговаривала сама с собой, потому что я мало воспринимала информацию, что поступала мне в мозг. Точнее, мой мозг просто отказывался её перерабатывать и выстраивать в правильном, логичном порядке. Даже к концу нашей беседы я не смогла выдавить из себя ничего вразумительного, сказав, что полностью доверяю её вкусу и выбору. Глупо улыбнувшись, я вернулась в зал, стараясь как можно больше внимания уделять клиентам, но работа, откровенно, шла из рук вон плохо. Это успели заметить все: и Руми, и её гребучий муженёк, и повара, и мои коллеги по «ублажению» клиентов в зале, короче, все кому не лень. Даже назойливые насекомые, временами, пролетающие мимо, и те были в курсе, что со мной сегодня творятся откровенные непотребства. С течением времени я всё больше убеждалась в том, что это не со мной что-то не так, а со всем остальным. В смысле, что-то было не так с самим этим днем, но я никак не могла определить, что именно. Воздух стал тяжелым и разряженным, точно мы находились на огромной высоте. Все движения стали медленными, вязкими, как в бочке со смолой. Причем, я отмечала эти перемены не только в себе, все остальные вели себя точно так же и, я готова была поспорить, что чувствовали они себя аналогично. Что-то произойдет… День медленно клонился к вечеру, посетителей прибывало всё больше. Точнее, я думала, что сейчас вечер, ведь мы жили в подземных пещерах, и вид из окна был соответствующий, поэтому приходилось верить часам Болура, висящим на стене, да и самому этому говнюку. Вечер только начался, а он уже успел разораться на одного моего «коллегу», обвиняя его в том, что он как-то неправильно таскает напитки. На меня так давил сегодняшний день, что я даже поглумиться над этим не могла, просто наблюдая за их словесной перепалкой, подперев щеку рукой. — Я еще пока тут твой босс, и ты будешь делать то, что я говорю! — Болур чуть ли не ядовитой слюной брызгал. — Ага, знаю я, что ты об этом только и мечтаешь, но до моей задницы ты все равно не доберешься, пупсик, — еще один представитель человеческой расы на этой богом забытой планетке — Скотт Торн был неким подобием бармена в этой дешевой забегаловке и просто самым бесстрашным и язвительным парнем из всех, кого мне только доводилось знать. Хотя, по правде сказать, он был просто мастерским барменом, и я подозревала, что в прошлом он не плохо зарабатывал этим себе на жизнь. Почти каждый день он доводил Болура до белого каления, чем значительно упрощал всем жизнь. Сегодняшний день вовсе не был исключением, но пока это у меня не вызывало должного восторга. — Я тебя уволю ко всем хренам! Заткни хавалку и работай нормально! — Да у тебя морда треснет меня увольнять. От их ора лишь сильнее начинала болеть голова, а в ушах звенело так, словно трезвонили колокола. — Эй, ты точно в порядке? — раздался над ухом взволнованный голос Руми, заставивший меня вернуться в реальность и поднять голову, которую несколькими мгновениями ранее я благополучно уронила на барную стойку. Наверное, стоило признаться, что самочувствие моё сегодня оставляло желать лучшего. Можно сослаться на головную боль или сказать, что съела что-то не то, или… И тут мы услышали крик. Кричала женщина, и в этом звуке была вся боль, которую только привносили во Вселенную. Я часто слышала это на войне, да и после того, как она завершилась. Эти звуки, эти картины постоянно преследовали меня повсюду, куда бы я не шла, точно повторяющееся снова и снова кино. Говорят, фильмы с плохим концом — не кассовые, однако на этот сеанс зрители находились всегда. Они были правы. Хотя бы в одном, но правы, говоря все эти заученные, мудрые, никому не нужные фразы. Речь идет о наказании, протекающем мучительно медленно и лишь в то время, которое палачи сочтут наиболее приемлемым, или когда, наконец, найдут свою загнанную в угол жертву, которая всё это время мечтала лишь об одном, — скрыться подальше от всего мира. Это было ни что иное, как издевательство, получение удовольствия от того, как человека лишают всех опор в жизни. Их было четверо. Глаза Скотта, в ужасе смотрящие на меня, постепенно стекленели, их затуманивала холодная пелена. В его груди торчало острие меча, которое ему всадили со спины точно в сердце. Его белую рубашку, которую Болур буквально заставлял его одевать каждый день, окрашивали ярко красные ручейки, постепенно превращающие белоснежную ткань в кровавое месиво. Мне бы закричать от ужаса, но не получалось. Я так много раз видела нечто подобное, что уже просто перестала чувствовать что-либо. Но этот парень был совершенно далек от войны и умер ни за что. Я плохо отдавала себе отчет в том, что делала после. Это делала даже не я, а тело само по себе. Без единой мысли, без единого сомнения, просто на автомате. Оттолкнувшись ногами от пола, я сделала сальто назад, приземлившись прямо за барную стойку, в которую тут же стали стрелять из бластеров. Пригнувшись, я быстро пробежала вперёд, перемахнув через стойку, ногой ударив по запястью одного из стрелявших. Он выронил оружие из руки, но тут же потянулся за мечом, однако я оказалась быстрее, ударив его в живот, тут же схватив за шею, выставив его вперёд в качестве своего щита. Ему в живот тут же пришелся удар меча другого. Второй нападавший так этого не ожидал, что на мгновение опешил, сделав несколько шагов назад. Выхватив из его руки меч, я ударила его по незащищенной броней шее, даже не обращая внимания на то, как он начинает судорожно зажимать рану пальцами и кашлять кровью. Еще минута и кровь заполнит лёгкие… Мотнув головой, я перестала анализировать, а стала просто действовать. Краем глаза я заметила, что посетители в панике попрятались под столами, другие ринулись к выходу, все… кроме одной. Это была именно та женщина, что закричала. Я знала её. Это была мать Скотта. Внезапный удар слева, заставивший меня присесть на колено. Еще мгновение и удар справа. Двое оставшихся работали слаженно, нападали одновременно, точно зная движения друг друга. Они предугадывали мои выпады и удары. Мастерски уходили под моим мечем, успевая совершать и свои атаки. Это были не просто наемники, а профессиональные убийцы. Я пыталась определить, кто они, кто их учил, кому они принадлежат, но звон быстрых ударов мечей лишал меня этой возможности. Я понимала, что устаю, понимала, что начинаю задыхаться от нагрузки. Хоть мышцы и руки всё помнили, но все равно огнем горели от того, что им вдруг приходилось убивать, а не разносить тарелки и стаканы посетителям. Я чуть не пропустила удар прямо у своей шеи, сделав несколько быстрых шагов назад, внезапно обо что-то споткнувшись. Я ничего не успела сообразить, как потеряла равновесие и шарахнулась спиной на пол, не плохо приложившись к нему затылком. Но, попытавшись подняться, я встретилась глазами с пустым взглядом стеклянных зеленых глаз Скотта. Внезапно мне перехватило дыхание. Его смерть душила меня, своими пальцами перекрывая доступ кислорода, а он всё смотрел на меня… Его лицо выражало лишь предсмертные удивление и ужас. Он не понял того, что с ним произошло. Но, главное, он не понял, за что это с ним произошло. Иногда становилось так невыносимо, что хотелось просто взвыть. Иногда Болуру срывало все предохранители и он начинал свои пытки с самого утра. Однако его каждый раз красноречиво посылали в жопу. Скотту было все равно, что Нара — его непосредственный начальник, и лишь одно его слово, как парень просто вылетит на улицу так же стремительно, как и пробка из бутылки шампанского. А еще он также отчетливо понимал, что Болур этого не сделает. Во-первых, Скотт был просто профессионалом своего дела, а во-вторых, Нара странным образом к парню привязался, хотя Торн и ссылался на то, что Болур всего лишь заинтересован в его заднице, что, временами, было не лишено здравого смысла. То, как Скотт мастерски издевался над этим мелким куском дерьма вызывало лишь смех и надежду на то, что не всё на свете кануло в пучину безграничного уныния. — Развлекаешься? — как-то за обедом спросила я Скотта, но тот лишь пожал плечами, с удовольствием налягая на вторую порцию супа Руми. — Откуда ты, Скотт? На мгновение замерев с ложкой во рту, Торн поднял меня хорошо знакомый мне взгляд полного отрицания своей собственной личности. Это было хорошо мне знакомо, ведь я и сама смотрела так на тех, кто начинал расспрашивать меня о жизни, о прошлом. Поэтому я больше никогда не задавала ему подобных вопросов, а он отвечал мне тем же, утверждая, что когда-нибудь он все-таки наберется смелости и женится на мне, несмотря на прошлое: моё и его. Два выстрела заставили меня вздрогнуть и оторвать взгляд от тела Скотта. Двое оставшихся убийц практически одновременно рухнули на пол с дырой от бластерного выстрела в груди. На несколько мгновений повисла абсолютная тишина. Она была такой невыносимой, что звенела в ушах. — Надеюсь, вы не пострадали, — раздался мужской голос надо мной. Поднявшись на ноги, я посмотрела на вмешавшихся в сражение. Мужчину я узнала сразу — он приходил вчера вечером и спрашивал обо мне Болура, а вторая — темнокожая женщина — была мне совершенно не знакома. А самого примечательного в них было то, что оба они были одеты в республиканскую военную форму. Видимо все те чувства, что переполняли меня в тот момент, явственно отразились на моем лице, так как женщина, еле заметно вздрогнув, сделала полшага назад, спрятавшись за спиной мужчины. — Не желаю видеть республиканских собачонок на привязи, — огрызнулась я в ответ, утирая ладонью выступивший пот со лба. Но как бы колко не звучали мои слова, оба пропустили их мимо ушей или сделали вид. — Мэм, мы здесь по прямому приказу адмирала Карта Онаси, и нам велено сопроводить вас на борт Судьбоносца, — на одном дыхании выпалил этот сомнительного вида… капитан корабля, испытывая жуткое неудобство под моим взглядом. — Не знаю я такого адмирала, но можете ему передать, что он вместе с вами дружно может проследовать в задницу. Уж не знаю, на что эта парочка рассчитывала, вот так заявившись сюда, но удивление на их лицах было такое, словно они только что узнали о том, что Вселенная состоит из множества Галактик. — Но, послушайте… — Нет, это вы послушайте. Я потратила так много сил и времени, чтобы ваша любимая Республика не нашла меня, но и в этот раз всё оказалось напрасным. Вы лишь раз заявились сюда вчера вечером и посмотрите, что случилось! Видите этого парня? Его звали Скотт… Скотт Торн. Он был профессиональным барменом, а еще просто отличным парнем, а сейчас лежит здесь с дырой в груди, не понимая, за что его убили. А самое страшное знаете что? — я указала трясущейся рукой за их спины. — Вон там сидит его мать. А теперь пойдите и расскажите ей и про ваши гребанные приказы, и о том, что её сын был убит только потому, что стоял здесь и выполнял свою работу. Я, просто задыхаясь внезапно подступившими слезами, швырнула меч на пол, бегом буквально взлетая вверх по лестнице в ванную. Я терла руки и умывала лицо снова и снова, пытаясь смыть с них чужую кровь и смерть Скотта. Глупо было винить солдат в произошедшем, но я винила. Мне было необходимо переложить груз этой вины с себя на кого-то другого, иначе он бы просто раздавил меня. Я плакала навзрыд, игнорируя адскую головную боль. Я слышала, как плачут матери всех тех, кто был убит мной, как они кричат, обвиняют меня в смерти своих детей. Просто другие люди… другие матери, такие же, как мать Скотта. Может, это было бы лучшим решением? Улететь с ними все равно куда, чтобы быть ответственной лишь за собственную жизнь. Десять лет я старательно пряталась ото всех, но, похоже, моё время вышло и теперь пришла пора расплачиваться за всё, что когда-то было совершено.