Вместе

Множество полуобнажённых тел двигались кто в такт музыке, кто в собственном ритме. Половина из этих девушек и парней были обдолбаны, кому-то хватило выпивки и музыки, чтобы впасть в подобие транса. Никто ни на кого не обращал внимания, все танцевали, озаряемые цветными вспышками света. Гокудере они не мешали, он следил за балконами и только вздрогнул, когда на талию легли крепкие руки Ламбо. — Я составлю компанию? Гокудера закинул руку назад, обнял Ламбо за шею, и тот прижался, удивительно прохладный в этом душном жарком скопище людей. Прохладный, пахнущий озоном и шоколадом. Гокудера провёл по жёстким волосам пальцами, пропустил между ними косички, тонкие и длинные, — два года назад, когда они в последний раз виделись, косичек ещё не было. Два года назад Ламбо раздражал Гокудеру. Ленивыми интонациями в голосе, манерами, подколками, неимоверной любовью к сладкому, крошки от которого были везде. Раздражал тем, что не пропускал ни одной юбки и давал советы, и был слишком взрослым в их компании подростков. Он уже входил в мафию, но вечно валялся на диване и иногда где-то пропадал. Гокудера не понимал, за что Ламбо выбрали хранителем Грозы. Как не понимал, зачем сегодня их послали вместе на плёвую миссию. Он бы справился и сам. Но Девятый настоял на работе в паре. Поэтому Гокудера терпел Ламбо, его выходки, его... взгляды. Тягучие, томные, знакомые, но теперь Гокудера понимал, что они значили. И руки — они спустились на бёдра медленным гладящим движением. Сердце предательски заколотилось. Гокудера развернулся, столкнулся с Ламбо взглядом и окунулся в яркую зелень глаз, выхваченную белым лучом. Ламбо убрал руки, глядя вопросительно. Раздражающий, незнакомый, привлекательный. С неизменным леденцом за щекой. Гокудера потянул леденец за палочку, и Ламбо выпустил его изо рта. Форму конфеты опознать было уже нельзя. Поддавшись странному порыву, Гокудера облизал блестящую гладкую поверхность и сунул в рот. В паху потяжелело. Ламбо, не отрывая взгляда от его лица, провёл языком по губам, чётко очерченным, неприлично ярким, и тут кто-то толкнул его на Гокудеру и, не извинившись, попёр дальше. Гокудера невольно обнял Ламбо — белая майка под руками была влажной. — Гокудера-Ши, там на балконе наш объект. Он пришёл, — прошептал Ламбо, щекоча влажную кожу у виска своим дыханием. И провёл пальцем по шее. Гокудера едва не подпрыгнул. Проклятье! Гокудера глянул в сторону балконов. И вправду на месте. — Пошли, — Ламбо взял его за руку и потянул за собой. — Не приказывай мне, — Гокудера попытался выдрать ладонь из хватки, но Ламбо дёрнул его на себя, склонился и поцеловал. Толпа вновь прижала их друг к другу, дыхание перехватило, телу стало ещё жарче. Гокудера слегка отстранился, ошеломлённо выдыхая. — М-м, горько-сладкие, — Ламбо демонстративно облизнулся, — вкусно. — Голубь... — Гокудера откашлялся. — Нам надо его устранить. Ламбо усмехнулся и нырнул в толпу, пробираясь к лестнице. Гокудера пошёл следом, злясь на него, на себя, на предающий организм, который в последний год отчаянно навёрстывал упущенное за то время, когда Гокудеру секс интересовал гораздо меньше работы на благо Десятого. И теперь вёлся на всех подряд: мальчиков, девочек, своих, чужих, живых и нарисованных. А Гокудера по-прежнему мало кому доверял, и люди отвечали ему в этом взаимностью. Лучше бы он по-прежнему думал только о том, как стать достойной правой рукой Десятого. Когда-нибудь дон Тимотео передаст власть новому боссу, и Гокудера позаботится, чтобы в Вонголе всё было хорошо и стабильно. Ничто не потревожит босса. Никто. Коломбано по кличке Голубь вот уже полгода торговал наркотой на территории Вонголы. Дону Тимотео это очень не нравилось. Как признался один из распространителей героина, этот клуб и ещё три были главными точками сбыта, но сам Коломбано появлялся в них раз в два месяца, предупреждая о своём визите за пару часов. В остальное время он уходил на дно, и найти его не могла даже Вария со своей разведкой. Мукуро незаметно оцарапал одного из приближённых людей Коломбано и уже месяц ждал, когда же тот объявится. И где. Когда от Мукуро пришло сообщение, Гокудеру вызвал дон Тимотео. Устранить Голубя надо было со спецэффектами, чтобы никто больше не пытался нагибать Вонголу. Гокудера всё ещё считал, что справился бы один, поэтому обогнал на лестнице Ламбо. Тот только хмыкнул вслед. Самодовольный придурок. То, что его приняли в Варию на время, пока остальные хранители подрастут, а Вария найдёт замену Леви, убитого в Конфликте колец, не повод считать Гокудеру слабее. Он сжал зубы и медленно выдохнул. Наверху, кроме пьяной и обдолбанной молодёжи, оказалось несколько людей Голубя, один из них с подозрением покосился на Гокудеру. Пришлось дождаться Ламбо, толкнуть его на диван и влезть к нему на колени. Удивление на лице Ламбо быстро сменилось пониманием. Гокудера наклонился и прошипел: — Только руки не распускай. На нас смотрят? Ламбо заправил ему чёлку за ухо, потеребил колечко в ухе — чёрт, приятно-о — и задумчиво произнёс: — Смотрят. Но скорей с презрением, чем с интересом. Куда ты дел мой леденец? — Выкинул. Ты не о том думаешь, тупая корова, где Голубь? — Я видел, как он повернул налево. Видимо, пошёл отлить, потому что там одни туалеты. — Ждём... — Гокудера запнулся. Ламбо повёл ладонью по его животу вверх, наклонился, но вместо ещё одного поцелуя прихватил зубами подвеску с крестиком, оглаживая бока. Сразу же под рёбра знакомо толкнулось, а голову наполнил липкий туман. Гокудера отстранил Ламбо, одними губами произнёс «Мукуро» и впустил того в свой разум. — Alarm! Совещания не будет. Возможно, кто-то слил, что здесь его ждут. Но Голубь ещё в клубе, его машина на месте. — Чёрт, — Хаято спрыгнул с колен и потащил Ламбо в сторону туалета, надеясь, что это выглядит достаточно страстно, чтобы все подумали о чём надо. И о чём не стоило думать ему самому. В туалете Голубя не оказалось, только трахающаяся парочка в одной из кабинок и какой-то очкарик, который за нею подглядывал. Ламбо и Гокудера выскочили в коридор, озираясь в поисках какой-нибудь двери или запасной лестницы, куда мог свалить их объект. Но там был только тупик. — Попались. В коридор со стороны танцпола вошли трое, за ними маячила тощая фигура Голубя. Как он там оказался?! — Так-так. Господа из Вонголы. Позвольте вас поприветствовать. И попрощаться, — покрытое оспой лицо исказила торжествующая гримаса. Бугаи зажгли пламя, Дождь и два Облака. А за Голубем ещё один. Паршиво. Гокудера зажёг свои кольца и активировал систему C.A.I. — Прикроешь меня? — Ламбо обернулся, улыбаясь, и достал рога из кармана штанов. Гокудера замер. Ламбо доверяется ему, как равному? Ему? Гокудере Хаято, которому до конца не доверял ни Девятый, раз послал с ним Ламбо, ни Реборн, ни, кажется, даже Десятый. Горло перехватило, а пламя на кольцах вспыхнуло ярче. Гокудера зло встряхнул головой. Соберись! — Не подведи, — прохрипел Гокудера, и Ламбо кивнул. Он, похоже, хотел ударить Электрическими рогами. Гокудера было подумал, не использовать ли пламенную стрелу с Облаком. Но так они обвалят потолок и окажутся погребёнными заживо. Ламбо, похоже, сориентировался быстрее. Гокудера досадливо цыкнул, а потом усмехнулся. И сосредоточился на защите. Первым ударом Ламбо вырубил электричество. В темноте светилось только разноцветное пламя. Немного потупив, люди внизу заорали и загалдели. Напряжение стремительно поднялось. По потолку стелились разряды, наэлектризованные волосы стояли торчком. — Я хочу выпустить Гюдона. Но ему тут не развернуться. Поможешь? — майка Ламбо, подсвеченная пламенем грозы, немного фосфоресцировала в темноте. — Не вопрос. Гокудера зарядил обойму и ударил пламенным громом в стену, чтобы Гюдона увидели. Он помнил, что коридор проходил вдоль танцпола, значит, обломки попадут в его сторону, но ближе к закутку, так, чтобы не завалить толпу. Хорошо, что это не несущая стена: никто не пострадает, Десятый будет доволен. Потребовалась минута на то, чтобы запугать людей и вынести «заслон». Голубь что-то проорал, тыча пальцем в их сторону. — Тварь! — крикнул Ламбо, и они кинулись вслед за удирающим Голубем. Погоня заняла минуты две. Протолкавшись на относительно чистый участок клуба, откуда все уже разбежались, Гокудера выстрелил пламенным громом, но Голубя прикрыл какой-то идиот из его людей. Когда он начал оседать, Голубь пальнул из пистолета. Гокудера не понял, как оказался на полу. Ламбо толкнул его, и Гокудера в первый момент разозлился на себя: хотел же показать, что силён и в помощниках не нуждается! И что в итоге — теперь будет должен. Потом заметил, как неестественно Ламбо держит руку, стягивая обрезанную перчатку. И до него дошло: прикрывая, Ламбо схлопотал пулю — она пробила ему ладонь насквозь. Голубь заорал, вставляя новую обойму и выпуская пулю за пулей, объятые пламенем урагана. Гокудера метнул щиты C.A.I. к Ламбо, который уже нёсся на Голубя, выставив рога вперёд, как бык на арене, неумолимый, неукротимый. Впереди него поблескивали зелёным молнии. Удар — и от Голубя остался один обгорелый труп. — Как думаешь, — Ламбо смотрел на свою пробитую ладонь, кровь не текла, от пламени урагана края раны запеклись, — спецэффектов достаточно? — Идиот! — Гокудера бросился к нему, достал платок и попытался перевязать руку. — Потом, надо уходить. *** Гокудера вёл машину, изредка поглядывая на Ламбо. Признаться, в настоящем деле его он видел впервые за долгое время, конфликт колец и редкие совместные тренировки не в счёт. Увиденное впечатляло. И возбуждало. Адреналин бурлил в крови, бой, слишком короткий, не дал удовлетворения. Ещё и чувство вины точило о Гокудеру когти. — Тебя надо в больницу. Или к Рёхею. — Луссурия залечит. Потом. — Ламбо сжал пальцами здоровой руки бедро Гокудеры. — К тебе или ко мне? Гокудера выдохнул, подумал секунду: — До тебя ближе, — и резко крутанул руль. До входной двери они как-то продержались. В коридоре Ламбо просунул здоровую ладонь в задний карман джинсов Гокудеры, развернул его к себе и, прикрыв один глаз, провёл кончиками пальцев по губам, едва заметно морщась от боли. От Ламбо сильнее запахло озоном, а ещё кровью и палёной кожей. Майка его на груди промокла от пота, волосы растрепались, одна косичка расплелась, но так он выглядел ещё сексуальнее. Гокудера сглотнул, прижал Ламбо к стене и поцеловал, яростно проталкивая язык в прохладный, всё ещё немного сладкий рот. Ламбо застонал, сунул колено между ног, прижал член; Гокудеру подбросило. Мыслей в голове не осталось, только одно накатывающее желание. Оно растекалось по венам пряным огнём, жгло нетерпением, и они, путаясь в одежде и конечностях, не расцепляясь, ввалились в спальню. Ламбо упал на кровать, втянул на себя Гокудеру. Произнёс своим ленивым, тягучим голосом, подрагивающим от возбуждения: — Глуподера, я пять лет ждал, пока ты вырастешь, и до тебя дойдёт... Гокудера зажал ему рот и спросил: — Где презервативы? — В ванной. В шкафчике. Хочешь быть сверху? — Нет. Он хотел ощутить Ламбо в себе. Ответить доверием на доверие. Когда Гокудера вернулся из ванной, Ламбо уже разделся. И сунул очередной леденец за щеку. Гокудера хрипло рассмеялся. — Чёртова корова, ты о чём-нибудь кроме сладкого можешь думать? — О тебе. Гокудера отвернулся. Он же разучился краснеть! Так почему горят щеки? Он влез на кровать и лёг ничком, спрятав лицо в сгибе локтя. Матрац под весом Ламбо прогнулся сильнее, косички защекотали ягодицы, и Гокудера вздрогнул. Ламбо его вылизывал. Горячо дышал, так что волоски на коже вставали дыбом, ласкал языком дырку, проникая внутрь — блядь, какой же он длинный! Гокудера заёрзал, собирая покрывало в кулаках, не утерпев, дёрнул бёдрами навстречу. — Я куплю огромную конфету, наподобие чупа-чупса, и в следующий раз трахну тебя ею, — низким от возбуждения голосом заявил этот кретин. И ведь сделает, а Гокудера согласится! Он застонал в подушку. Ламбо вынул из-под неё смазку; ягодицы поджались от холодного геля. Чтобы отвлечься от ожидания, Гокудера спросил: — Ты на меня дрочил? — Я почти разорился на лампочках и новой электронике. Гокудера обернулся, недоумённо хмурясь. — Лампочках? — Я когда кончаю, генерирую электричество, — Ламбо смущённо смотрел в сторону, взлохмачивая волосы на затылке. — Лампочки перегорают. И некоторая чувствительная техника. — Пиздец, — после таких признаний остатки неуверенности куда-то исчезли. — Сколько трупов ты уже закопал после бурных ночей? — Ни одного, — и снова с ленцой протянул: — Про игры с электричеством знаешь? — Пиздец, — повторил Гокудера. Воздух наполнился лёгким треском молний. Он это всерьёз?! Гокудера хотел возмутиться, но твёрдая горячая рука надавила на поясницу, заставляя отставить задницу сильнее, а в неё упёрся член и медленно протиснулся. Наверняка не дальше головки, но дискомфорт всё равно возник. Гокудера задышал ртом. Смазка облегчала дело, но Гокудера с непривычки всё равно зажимался. У него уже было с парнями, но не снизу. Дать каким-то левым ребятам — да ни за что! Ламбо стал первым исключением и, возможно, останется единственным, но сейчас думать об этом не хотелось. Как и о том, что Гокудера искал среди случайных связей типажи, похожие на него. Ох! Постепенно мышцы расслабились, и теперь Гокудера всем телом ощущал чужое напряжение. В животе немного тянуло, но в целом не так уж плохо, даже предвкушение вернулось. Гокудера сдул чёлку со лба, на пробу вильнул задницей. Ламбо неприлично застонал, словно наконец дорвался до огромной креманки с виноградным мороженым, и рывком вошёл до конца, раздвигая и заполняя — так странно, так непривычно, так хорошо — и лёг сверху. Коротко поцеловал в шею. — Я с тобой точно свихнусь, Глуподера... Глуподера. Хаято... — Ламбо шептал и целовал плечи, затылок, ухо, а косички приятно елозили по загривку. Гокудера дрожал под этой лаской. Слишком нежно, слишком... интимно. Обычно он утыкал партнёра носом в стену и драл без всяких прелюдий. Сейчас всё было до того иначе, что на глаза навернулась горячая хмарь. — Это я с тобой свихнусь. Трахай уже! — зло прохрипел Гокудера. Ламбо шумно выдохнул и отстранился. Вцепился в плечи и стал двигаться, быстро, размашисто, вздёргивая его бёдра всё выше. Поясницу сводило, в паху стало горячо и сладко, вязкое напряжение росло от толчка к толчку. Гокудера хотел себе подрочить, но, опережая его, на член легли пальцы Ламбо, погладили — и больше дразнили, чем помогали, иногда забывая о нём вообще. А когда Гокудера был готов кончить, сжали ствол у корня. — Рано, Хаято. Вдоль позвоночника стрельнуло электричеством, легонько покалывая. Кожа от пламени Грозы сделалась неимоверно чувствительной, и Ламбо, наверняка это зная, гладил её, лизал и легонько прикусывал. Щипал, оттягивая, соски и снова останавливался на грани, за которую Гокудере всё сильнее хотелось упасть. Его трясло от слишком острых ощущений, в голове ярко полыхало, он выл и, кажется, матерно ругался. Когда Ламбо задвигался короткими рваными толчками, от напряжения заныли яйца: в них нещадно пекло, член неприятно пульсировал, готовый излиться, но Ламбо не давал кончить. А потом до него донёсся треск молний, что-то со звоном лопнуло, и Гокудеру скрутило. Он впервые кончал задницей, и это было охуенно. Из члена лилось, удовольствие опрокидывало потолок, а воздуха отчаянно не хватало, но на это было плевать. Гокудера орал от облегчения, продолжая дёргаться между кулаком и членом Ламбо ещё несколько бесконечных секунд, а потом обмяк, жадно всхлипывая. Ламбо откатился на бок, откинул волосы с лица Гокудеры. Взгляд у него был мутный и сытый. Гокудера облизал пересохшие губы и просипел: — Что? — подслеповато моргая. Саднящей дырки коснулись пальцы. — Давай в следующий раз… — В следующий раз? — Гокудера недоверчиво замер. — Глуподера, — протянул Ламбо и щёлкнул его по носу, — один раз за пять лет ожидания — маловато. — Ты всегда был жадиной, — пробормотал Гокудера. И потянулся за поцелуем. После него совсем разморило, но одна мысль не давала покоя. — И всё-таки, как Голубь оказался позади нас? — Иллюзия? Нас явно ждали. — Мукуро... Под рёбра опять толкнулось знакомое, но Гокудера так расслабился, что не удержал контроль. — Я немного облажался, упустил его хранителя тумана, о-о-о, пардон, уже сваливаю. Девятому я передам, что вы придёте ммм... завтра? Послезавтра? Да, послезавтра. Ах ты сукин сын! Гокудера запнулся, ощущая, как Мукуро уходит, мягко посмеиваясь, и зарычал, а Ламбо сгрёб его в охапку, уткнулся носом в макушку и через минуту чем-то зашуршал. — Только не говори, что у тебя под подушкой конфеты. — Ага. Но вообще, я бы поел токояки. Хочешь? — Где ты в Италии нашёл приличные токояки?! — Маман приготовила. Я к ней наведывался, прежде чем ехать сюда. — Я думал, ты в Варии сидел, — Гокудера выбрался из объятий, сел и с тоской посмотрел на джинсы, в которых осталась пачка сигарет. — Скорей, мотался по свету с заданиями от Занзаса. Но молодой Вонгола скоро заменит Девятого, и я вернусь к вам. Ламбо поднялся, подобрал его джинсы, пошарил в карманах и кинул ему зажигалку и сигареты. Гокудера с наслаждением затянулся. Выдохнул: — Хорошо. — Соскучился? — протянул Ламбо и склонил голову набок. Растрёпанные косички лежали на влажной широкой груди как чёрные змеи. Гокудера ещё раз затянулся, встал и принялся заплетать их обратно. — По токояки? Да. Поцелуй был с химическим привкусом. Какая же дрянь, эти конфеты. Ламбо протолкнул карамель ему в рот и отстранился. — Тогда поедем к маман вместе. Всё равно следующее задание у меня в Японии. Вместе. Гокудера усмехнулся. Ему нравилось, как это звучало. — Поедем.