Огонь и рыцарь

      В помещении, освещаемом лишь тусклым светом чадящих факелов, сидело существо, только отдаленно напоминающее человека. Его кожа высохла, приобрела темно-коричневый, почти черный оттенок и будто бы прилипла к костям. Глаза его словно вытекли, но на их месте в полумраке ярко горели два магических огонька, напоминающие раскаленные докрасна угли. На месте носа зияло треугольное отверстие. Редкие черные волосы паклей свисали со лба, обрамляя высохшее мертвое лицо. Когда-то это существо было рыцарем. Рыцарем из Асторы, коих в этом странном месте скиталось не так уж и мало. Проклятие нежити заставило многих прийти сюда, в место, называемое Северным Приютом. До сих пор простые воины, маги, разбойники, пироманты из Великой Топи и рыцари из разных королевств ходят по узким каменным коридорам приюта, гремя проржавевшими доспехами и оружием. Их объединяло одно: проклятие, то ли давшее им вторую жизнь, то ли приговорившее их к участи худшей, чем смерть. Некоторые из них даже сохранили разум. Пока. Ведь позже их всех ждет одна судьба: превращение в ведомых всего-навсего голодом и инстинктами полых. Сидевший на голом каменном полу рыцарь стал таким, еще не до конца утратив разум, хотя память его уже стерлась настолько, что он забыл собственное имя.       Как долго он здесь пребывал, рыцарь не знал. Время здесь течет иначе, хотя до сих пор нежити не приходило в голову следить за ним. Зачем? Для того, кто уже мертв, такая эфемерная вещь, как время, не имеет значения. Рыцарь потянулся к фляге, висевшей на обветшавшем поясе, открыл ее и сделал глоток. Приятное тепло растеклось по жилам, разгоняя засохшую кровь. Эстус. Единственное, что еще ценит нежить. Не чувствующим ничего мертвецам этот напиток возвращал ощущение жизни. Никто не знал, как и почему, но фляга наполнялась сама, стоило едва подойти к костру. Причем не к какому угодно, а к тому, который располагается во внутреннем дворе приюта. Рыцарь осмотрел ёмкость, которая осталась почти пустой и с сожалением покачал головой.        «Ну-у-у-ж-ж-но-е-ш-ш-о-о-о…» — проговорил он вслух хриплым замогильным голосом, буквально выдыхая каждое слово и с сожалением посмотрел в потолок. Атрофия голосовых связок очень печалила: теперь и разговаривать придется исключительно жестами. Не то, чтобы ему было с кем говорить — все вокруг давно уже сошли с ума — но могли же и появиться новенькие, свеженькие, сочненькие… «Все, хватит», — рассудил рыцарь. — «Так недалеко дойти до состояния тех, что бродят по нижним казематам». С этой мыслью рыцарь встал, опираясь на меч, и, подняв с пола щит с выгравированной на нем башней, медленно побрел к выходу во внутренний двор, будоража тишину звуком лязгающих доспехов, эхом отдающимся от каменных стен. Эти звуки пробудили полых.       Не было оглушительных криков и толп врагов. Рыцарь проходил этот путь много раз, и нежить принимала его за своего. Они не набрасывались, но попадались на всем протяжении коридора. Сморщенные, изможденные, болезненно худые, в рваных лохмотьях неопределенного покроя и с такими же раскаленными углями вместо глаз, они лишь провожали его пустыми взглядами красных огоньков. Без эмоций, без интереса. Они бились об стены головами, сидели, уставившись взглядом в полумрак, лежали, обнимая руками колени. Рыцарь молча кивал каждому из них и шел дальше.       В конце коридора находилась каменная лестница, у нижних ступеней которой стоял привратник. Та же сморщенная темная кожа, то же лицо с отверстием на месте носа и красные угли, та же болезненная худоба, делавшая его похожим на скелета. Отличали его от других полых и самого рыцаря только шлем, съехавший набок, и темная железная кираса с давно стершимся на ней гербом. Он держался по стойке смирно, опираясь на внушительных размеров алебарду. Прорычав что-то невразумительное, он отступил в сторону, пропуская рыцаря. «Все-таки даже после смерти есть преимущества в благородном происхождении», — с иронией сказал сам себе рыцарь и преодолел последние ступени лестницы и, открыв дверь из железных прутьев, покинул подземелья.       Как и в предыдущий его визит сюда, небо затянулось густыми серыми тучами. Впрочем, застать здесь солнце последний раз удалось разве что богам. Снаружи приют представлял из себя неприступную крепость. Или скорее тюрьму, что не делало приют менее неприступным. Как и в прошлый раз, потускневшие от времени камни стен давили на всякого, кто оказывался во внутреннем дворе. Как и в прошлый раз, за массивными деревянными дверями у северной стены раздавался дикий звериный рык, который поначалу пугал, но привыкнуть можно ко всему. Даже если ты нежить. Особенно если ты нежить.       Рыцарь с наслаждением подставил лицо свежему горному ветру, но через секунду разочарованно опустил голову. Нежить не может чувствовать, и одно тепло костра и эстуса являлось исключением, но то же тепло не более чем манило, притягивало, не согревая и заставляя неживых больше от того страдать. Мертвец огляделся и увидел, к чему он стремился: костер, манящий теплом и восполняющий эстус. Рыцарь сел у костра, отложил меч и щит в сторону и подставил руки под жар огня. Костер отозвался яркой вспышкой, будто в него подкинули дров. Решив, что тепла ему достаточно, рыцарь вновь осмотрел флягу с эстусом. Она наполнилась. Удовлетворенно кивнув самому себе, мертвый поднялся и собрался идти обратно, как вдруг арбалетчик, стоявший на южной стене, с противным визгом упал вниз, пытаясь стряхнуть с себя пламя, а через мгновение на стене показался силуэт, закутанный в странное подобие рясы, какие обычно носят пироманты. По внутреннему двору разнесся запах паленой плоти.       «Пиромант, атакующий полых? В приюте нежити? Как интересно», — подумал рыцарь, нависая над трупом догорающего полого. Он стоял так некоторое время, затем обернулся на звук открывающейся решетки в стене, противоположной той, из которой вышел он сам.       Как и ожидал рыцарь, это тот самый пиромант, благодаря которому арбалетчик сверзился со стены. Пиромант вышел во двор и откинул капюшон, подставляя лицо свежему воздуху. Рыцарь был ошарашен. На него смотрело вполне человеческое лицо. Лицо девушки. Из-под густой копны огненно-рыжих волос на него выжидательно, изучающе, оценивающе глядели ярко-зеленые глаза. Рыцарь поднял щит и встал в боевую стойку. Они сблизились на расстояние достаточное, чтобы начать бой. Тонкие красные губы девушки изогнулись в ехидной усмешке, и в ее левой руке возник огненный шар, который тут же полетел в противника. Рыцарь принял огненный шар на щит и почувствовал, как пламя раскаляет холодный металл. Тем временем девушка сблизилась с ним и занесла топор, который удерживала в правой руке для удара. Рыцарь отвел топор щитом и сделал выпад, целясь точно в солнечное сплетение. Пиромантка, не растерявшись, отпрыгнула назад и в сторону, так что выпад рыцаря не достиг цели. Девушка тут же зажгла в руке еще один шар и снова метнула его в мертвеца, который на этот раз пропустил снаряд над головой, чем противница воспользовалась.       В несколько движений сократив дистанцию, рыжая зашла рыцарю за спину и вонзила лезвие топора точно в стык между пластинами брони. Затем последовал еще один удар, на этот раз в шею, вовсе не закрытую броней. После этого мертвец упал, но опять попытался подняться. Девушка, заметив усилия рыцаря, наколдовала еще один огненный шар и метнула во врага, на этот раз попав в цель. Огненный шар ударился в кирасу и растекся по металлу, обжигая и затекая в сочленения.        «ТЕ-Е-Е-ПЛО-О-О!» — воскликнул рыцарь, с невероятным напряжением сил издавая каждый звук, чувствуя, как его тело горит и обугливается под раскаленными доспехами. Горящая плоть адски болела, но вместе с болью мертвый чувствовал и наслаждение. Наслаждение от жара, разливающегося по телу и медленно убивающего его. Еще немного, и физическая оболочка станет просто непригодной даже для того, чтобы существовать в облике нежити, рассыпавшись в прах. Для того, кто уже мертв, странное ощущение. Странное и забавное. Он горел и наблюдал, как девушка подошла к костру, села и протянула руку к пламени, которое отозвалось яркой вспышкой. Он знал, что будет потом.       Некоторое время спустя рыцарь очнулся у того же самого костра во внутреннем дворе, целый и невредимый. Конечно, он все еще оставался похожим на мертвеца, но хотя бы раны от топора и ожоги исчезли. Он не знал почему, но вся нежить возрождалась у таких костров, возрождаясь из пламени, и тот, что находился во внутреннем дворе, не единственный. Больше всего костров было в Лордране, земле нежити, куда многие будущие живые мертвецы совершали паломничества, дабы исполнить некое пророчество. Что это за пророчество, рыцарь не знал. Да и не хотел знать.       Вскоре по глазам ударила яркая вспышка, и из огня появилась та самая рыжеволосая пиромантка, которая сожгла его. Однако, облик ее значительно преобразился: кожа высохла и потемнела, прилипнув к костям, редкие рыжие волосы веревками свисали с головы, а череп, обтянутый кожей, смотрел на рыцаря красными раскаленными угольками. Девушка, проклиная какую-то «тварь, которая мешает ей пройти», извлекла на свет из кармана своей робы нечто темное. Настолько темное, что неяркий свет, достигавший внутреннего двора, просто не проходил через него. «Осколок темной души» — догадался рыцарь. Девушка сжала осколок в руке и мгновенно преобразилась, став внешне той же, что сожгла его тело.       Заметив, что девушка обратила на него внимание, рыцарь поднял руки, показывая, что не собирается драться. Пиромантка улыбнулась и кивнула ему, затем подошла к массивным деревянным дверям в северной стене и открыла их. Рыцарь молча наблюдал за тем, как она вышла в проем, после чего двери заволокло пеленой молочно-белого тумана. Мертвец встал и пересек двор, остановившись у белой пелены, вслушиваясь. Несколько минут оттуда раздавались звуки боя, затем пелена спала, открывая просторную залу и девушку, стоящую посередине. Рыцарь подошел к ней и спросил, напрягая остатки голосовых связок:       — Куда-а ты-ы направля-аеш-шся?       — В Лордран, чтобы исполнить свое предназначение, — немного помедлив, ответила девушка.       Рыцарь хмыкнул, посмотрел ей в глаза и, вновь напрягая связки, выдавил одно единственное слово:       — Уд-а-а-чи-и.       Девушка, кивнув, развернулась и побежала к дверям, расположенным напротив тех, в которые она вошла.       — По-с-с-то-ой… — окликнул мертвец пиромантку. Девушка оглянулась и вопросительно посмотрела на говорившего. Рыцарь же, поняв, что не может больше говорить, мечом начертил буквы на холодной серой земле, покрывавшей залу. Буквы сложились в слова «Передай привет Лордрану от Родерика из Асторы». Рыцарь вспомнил. Его зовут Родерик. Он не просто нежить. Он — отпрыск благородного рода, долгие годы при жизни сражавшийся во славу своего сюзерена. Он вспомнил это благодаря пламени и теплу, принесенному им. Сгорев, он не стал на шаг ближе к безумию, а наоборот, вернул часть воспоминаний и личности. Девушка кивнула и побежала к дверям не оглядываясь. Рыцарь же побрел обратно.       В помещении, освещаемом лишь тусклым светом чадящих факелов, на голом каменном полу сидел Родерик из Асторы и загадочно улыбался.