Sunrise

— Как ты посмел поставить осуществление плана под угрозу?! — даже в оболочке изуродованного младенца Волан-де-Морт был способен вселять панический страх, играющий на струнах самых крепких нервов. Негодование и ярость сочились с губ великого волшебника в промежутках между криками и болезненными мольбами о пощаде. Но сегодня Темный Лорд был жесток как никогда, он чувствовал, что его самый верный приспешник почти что предал его. — Как ты посмел убить его? На глазах одного из чемпионов Кубка Огня! Ты прекрасно понимал, чем это могло закончиться! — Сегодня Лорд был разговорчив как никогда прежде, но как бы ему ни хотелось унизить и еще больше растоптать этого сопливого ребенка, поддавшегося своим мимолетным прихотям, которые местью затмили его сознание, он был слишком слаб, а поэтому умолк, жестом показывая Петтигрю усилить действие заклятия. Корчавшийся на полу Барти Крауч уже до мяса соскреб свои пальцы о скрипучий деревянный пол, щепки которого приносили еще больше боли, залезая под жалкие остатки сломавшихся ногтей. Но если сравнивать эту боль с той, что приносило Круцио, то жалкие занозы были лишь слабым щипком недоразвитого младенца. Казалось, что в одно мгновение ему ломают каждую косточку в его худом и измученном теле, затем в миг вправляют и снова дробят, а острые осколки впиваются во внутренние органы, с каждым разом превращая их в кровавое месиво — вот с чем можно было сравнить ту ментальную боль, которая сжигала его мозг. Сколько он не перенес мучений и пыток, но это наказание, казалось, было самым жестоким. Питер Петтигрю — жалкая крыса — скалил свои крысиные зубы и с наслаждением держал древко палочки, исполняя приказ Покровителя с небывалым энтузиазмом. Вдруг боль исчезла, и в этой зловещей тишине, нарушаемой хриплым дыханием, прогремел усталый шепот Волан-де-Морта. — Беги отсюда, Барти, и постарайся больше не ошибаться, а иначе этот прогнивший пол будет последним твоим пристанищем. — Благодарю, милорд. Я не подведу! — хрипло, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал преданно, прохрипел мученик. Превозмогая невыносимую боль, Бартемиус Крауч-младший поднялся и постарался скрыться с глаз Хозяина так скоро, как ему позволяло собственное тело, подгоняемое страхом вновь испытать Его гнев. Он не помнил, как добрался до чащи леса, как упал ничком на сухую и колючую, словно враждебную, траву. Его тошнило и мутило, казалось, что-то ломает каждую клеточку тела, голова раскалывалась. Несколько раз его вырвало, избавляя от содержимого и так пустой желудок. Боясь того, что Волан-де-Морт мог передумать на счет помилования, он чуть ли не на четвереньках пополз дальше от с виду ничем не примечательного домика, который защищал от многих бед сущее зло. Выпить зелье и вернуться в Хогвартс было слишком опасно и рискованно, в таком состоянии его точно могли раскрыть, и тогда все его старания пошли бы насмарку, все мучения были бы напрасны. Но больше его страшило не само наказание министерства или Повелителя, а сам факт того, что он подведет Темного Лорда. Этого нельзя было допустить ни в коем случае! Вскоре, изрезав все руки и ноги о иногда попадавшиеся шипы, Пожиратель Смерти без сил упал на живот и потерял сознание. Очнулся Барти тогда, когда синее небо было усыпано тысячами звезд, а первым ощущением был привкус собственной крови на истресканных губах. Тело все еще немного болело, не так сильно по сравнению с тем, что было недавно в поместье, но распластавшемуся на холодной и сырой от только-только собиравшейся росы человеку казалось, что если он попробует хотя бы открыть глаза, то эта боль вернется и убьет его к чертовой матери. С трудом сумев сесть на колени, лбом опираясь о шершавую кору жухлого и такого же страшного, как и весь окружающий пейзаж, дерева, мужчина с трудом нащупал полупустой флакон с оборотным зельем. Брезгливо оглянув свои изуродованные пальцы и надеясь, что это никак не повлияет на внешность Аластора Грюма, он сделал пару глотков отвратной жидкости, запрокидывая голову. В его глазах промелькнули верхушки деревьев, а потом взору предстали мириады светящихся звезд. Но придет день, дорогой мой друг, когда во мрак вашей души ворвется пылающая звезда, и ночное небо встретит яркий, теплый рассвет. На краткий миг в его голове всплыли неясные картины, где он смотрит на улыбающуюся от счастья Роуз на фоне синей полицейской будки, а затем Барти скорчился от боли, сопровождающейся превращению. Встав, наконец, во весь рост, он вновь взглянул на небо, кромка которого уже озарялась теплым рассветом. Он даже удивился тому, как сильно контрастировали нежные цвета с мрачной обстановкой, и это внезапно пробудило в нем что-то давно забытое. Надежду? Мечты о светлом будущем рядом с Роуз? Нет, глупо, надо забыть об этом и продолжать вести золотого мальчика в лапы к коту, который сожрет его, чтобы вновь окунуть этот прогнивший до основания мир во тьму, страх и ужас. Трансгрессировав подальше от школы Чародейства и Волшебства, чтобы по пути хорошенько обдумать то, что он собирается сделать, Крауч-младший глубоко вздохнул и прислушался к звукам природы Запретного Леса. Он очутился не так глубоко в чаще, чтобы всерьез опасаться за свою жизнь, но лишняя осторожность никогда не помешает. Ненароком вспомнилась та ночь, когда на Роуз напал обезумевший волк. Может, это было не случайно? По ее словам, она сама была загадочным Злым Волком. Возможно ли то, что обитавший здесь зверь напал на нее не столько из-за чувства голода, сколько от того, что почувствовал ее скрытые силы и хотел защитить свою территорию от потенциального врага? Вдали хрустнула ветка и волшебник одним ловким движением руки высунул палочку, готовясь защищаться. К его облегчению, это был лишь фестрал. Довольно редко встретишь это животное, и увидеть могут его не все. Но Барти Краучу не раз видел смерть, поэтому рассмотреть это с виду уродливое создание не составило труда. Что-то неприятно закололо внутри, когда он наблюдал за этим магическим существом. Хотя суеверный волшебник и не верил во все эти сказы о том, что эти животные приносят несчастье, но Барти напрягся и занервничал, предполагая, что могла сулить ему эта встреча. С приближением к замку становилось все светлее, и Аластор Грюм подошел к двери кабинета по ЗОТИ как раз к началу урока. К его удивлению, он не увидел своей ассистентки, и даже через десять минут после начала урока она не появилась. Это его насторожило. Никогда до этого она не смела пропускать его занятия, как бы сильно они не повздорили друг с другом. А если она все-таки заподозрила его в чем-то? Что если этот сопляк Диггори успел ей что-то наплести? Нужно было срочно найти ее. Время шло, а он не нашел даже намека на то, где она могла бы быть. На последующие уроки она также не заявилась. Это выводило его из состояния равновесия. Барти оправдывался, что это только потому, что он боится быть раскрытым, но это являлось не самой главной причиной его раздраженного состояния. Ему было неуютно без ее присутствия, молчаливого одобрения или горящего в глазах удивления. Он привык к ее неизменному нахождению рядом с ним во время уроков. Он даже раз-другой забылся и посмотрел туда, где обычно стояла Роуз, но, увидев лишь немного обшарпанную стену, сорвался на одного из учеников. Сегодня все, кто приходил на занятия по ЗОТИ, запомнят эти уроки и злого пуще обычного Грозного Глаза. Под конец дня он был раздражен не на шутку. Бесцельно шаркая протезом по полу, Барти Крауч-младший под личиной великого мракоборца бродил по коридорам замка. Нога болела от вчерашних пыток и лишних километрах, что он намотал сегодня в попытках найти спутницу. Внезапно до его слуха долетели звуки смеха. Он безошибочно понял, кому принадлежит этот смех — Роуз. Стараясь быть тише, он подковылял к краю стены и высунул голову, желая оставаться незамеченным. Вдали виднелась пара, не трудно было догадаться, что вторым был не кто иной, как Седрик Диггори. Они неспешно прогуливались по просторам школы и сейчас направлялись, вероятно, в гостиную Пуффендуя. Роуз улыбалась ему так открыто и искренне, что, кажется, сам Диггори не верил своему счастью. Конечно, она не была влюблена в него, но мисс Тайлер считала его хорошим другом, а также прекрасным, добрым и тихим человеком. Немного замявшись, Седрик легким касанием своей руки приостановил ее, а затем робко обнял, стараясь тем самым поблагодарить мисс Тайлер за помощь, поддержку и хорошую дружбу. Он также не претендовал на ее сердце, ведь ему нравилась Чжоу Чанг, но Пожиратель Смерти, из-за угла наблюдавший за этой сладкой парочкой, был другого мнения. Где-то глубоко в несуществующей, как ему казалось, душе зашевелилось чувство, колющее сердце изнутри. Оно было сродни ненависти, но нет, это было нечто другое. Сейчас волшебник не способен был вспомнить, было ли с ним такое раньше, но он безошибочно понял, что это ревность. Гложущее чувство усиливалось с каждой секундой, пробуждая ненависть, ярость, гнев и злость. Не желая больше терпеть это, он шумно вышел из своего убежища, нарочито громко стуча деревянным протезом и посохом. Роуз в миг отпрянула от парня, словно ее уличили в неподобающем ее статусу поступку; в некотором смысле, так и было. — Где ты была? — зло рявкнул он на испуганную девушку. Ее горе-паренек сначала хотел заступиться за Роуз, но грозный взгляд Аластора Грюма в миг поубавил его пыл. Мисс Тайлер спешно попрощалась с другом и решила отправить его оттуда поскорее, чтобы тот не нарвался на гнев профессора. «И правильно делает» — подумалось Барти, который был готов в любую секунду вытащить палочку и испробовать на этом сопляке парочку непростительных. После того, как тень Седрика Диггори исчезла за поворотом, он повторил свой вопрос, наступая на ассистентку. — Где ты была? Почему не появлялась на уроках?! Это твоя прямая обязанность! — Я решила приободрить Седрика, все-таки он вчера увидел убийство. Я оставила записку на столе, но вы, кажется, даже не появлялись в кабинете со вчерашнего вечера. Где вы были? — строгий и смелый взгляд, явно показывающий ее подозрения, рассердил его еще больше. Схватив ее за запястье сильной хваткой, он потащил спутницу за собой в кабинет. Ярость копилась быстро, затмевая все мысли и даже эту режущую боль в ноге. Роуз, на удивление, не сопротивлялась, может, понимала, что он ничего ей не сделает. Но ей было чего бояться. Добравшись до места назначения Барти Крауч грубо втолкнул ее внутрь, а затем запер дверь и наложил на комнату Заглушающие чары. Вот сейчас Роуз поняла, что не все так безопасно. Она совершенно забыла, как беспомощна наедине с этим человеком, тем более на его территории. Она стояла в конце комнаты, заняв оборонительную позицию и стараясь не показывать своего испуга. — Что вам от меня надо? Выпустите меня! — ее раздраженный голос прорезал комнату, добрался до мужчины и вызвал у него приступ смеха. От этого Роуз становилось неуютно. Вдруг Аластор Грюм резко закашлялся и согнулся пополам, корчась от боли, чем вызвал в ее глазах непонимание и шок. Через некоторое время кожа профессора начала словно бы плавиться и стекать как пластмасса, а еще через пару мгновений перед ней стоял такой знакомый-незнакомый человек. Роуз стоит посреди комнаты, не в силах пошевелиться, словно в нее ненароком кинули Петрификус Тоталус. Барти оборачивается, скалится и шипит, облизывая губы и показывая язык. Как же давно он хотел это сделать, и вот наконец-то он без страха быть пойманным или заподозренным в чем-либо следует своим сумасшедшим привычкам. — Кто ты? — испуганно шепчет спутница, как в тот день их «нового знакомства», который она даже не помнит. И сейчас он не будет скрываться, уже нет необходимости. — Я Барти Крауч-младший. Пожиратель Смерти, приспешник Лорда Волан-де-Морта — самого могущественного и непобедимого волшебника всех времен! — громко и гордо произносит худой, измученный мужчина, наслаждаясь своим собственным голосом, который удивляет Роуз, заставляя шестеренки мозга болезненно крутиться, копоша воспоминания о Докторе. Этот голос заполнил небольшое помещение, въедаясь в кожу мисс Тайлер слишком глубоко. Такой знакомый, но безумно устрашающий тембр заставил её дрожать от осознание того, что перед ней стоит копия любимого человека. — Но кто же ты, Роуз Тайлер? — безумная пара глаз прожигает её лицо, впитывая каждую чертову чёрточку её внешности. Внутри все еще гложет чувство ревности и хочется убить ее здесь и сейчас, но надо добыть как можно больше информации о ее силе, чтобы угодить и помочь Повелителю. Как же давно он хотел узнать все ответы. Он наслаждался этой ситуацией, понимая, что сейчас не поскупится на заклинания, включая и непростительные. — Отвечай! — взревел Крауч-младший. Его выражение лица так сильно напоминало разъяренное лицо Доктора, что Роуз отступила на шаг назад, к удивлению понимая, насколько они похожи. Затянувшаяся пауза и загнанный взгляд Роуз взбесили Барти, и, наслаждаясь мыслями о том, что Хозяин не будет разочарован, выпустил красную вспышку из палочки в самую грудь девушки. Комнатка вмиг залилась истошным воплем боли и агонии. О, как он наслаждался этим криком отчаяния, какие чувства вызывали эти неуправляемые конвульсии на прогнившем деревянном полу. Счастливая улыбка, появляющаяся на лице ребёнка, когда ему дарят его самую желанную игрушку, осветила его лицо. И он наблюдал за тем, как она дерет свои руки острыми ногтями, оставляя на них длинные кровавые полосы, пытаясь усмирить эту боль. Как судорожно Роуз корчиться на полу, выгибая спину и с каждым разом ударяясь головой все сильнее и сильнее об пол. Из её горла, заместо визга и воплей, уже вырывались хрипы, капли слюны. Но Барти хотелось слушать эти мелодичные звуки, остающиеся прекрасными, даже искаженные непереносимой болью, поэтому он усилил воздействие заклинания, наслаждаясь ее муками. К его удивлению, Роуз была сильна, не отключившись через десять-двадцать секунд после начала животрепещущего шоу. Вовремя спохватившись, он отвел палочку, не давая Роуз потерять сознание от болевого шока. Её валяющиеся без движения тело поначалу испугало его, но не надолго. Роуз судорожно дышала, всхлипывая, рыдая от такой квинтэссенции боли. Её глаза были красные, потому что хрупкие капилляры лопнули от перенапряжения. На её лице застыл немой крик, словно отблески эха уходящей грозы. Пожиратель Смерти приблизился к телу и присел на корточки. Он аккуратно закрыл ее рот, а затем, нежным движением проводя по её волосам, иногда задевая щеку, зашептал успокаивающие слова, иногда переходя на сумасшедшее хихиканье. Её глаза теперь не выражали ничего, кроме животного страха. И не зря, рука Барти опустилась на шею и сдавила её, заставляя испытать новую порцию боли. — Отвечай, Роуз Тайлер! Кто ты?! Я видел те картинки в твоей голове, но что они значат? Страх, инстинкт самосохранения или ужас перед человеком заставил её отвечать. Хрипло, тихо, преодолевая рвотные позывы, она зашептала: — Я… из параллельной вселенной. Если ты видел… то должен… должен поверить. — Давление на горло ослабло, а затем и вовсе пропало. — От тебя никакого толку, — зло произнёс Барти Крауч, направляя палочку на Роуз. Она забилась в немой истерике, боясь возвращения той же боли, но мужчина прошептал с предвкушающей улыбкой. — Легилименс! И он словно увидел всю её жизнь, все путешествия и события, когда-либо произошедшие с ней, подчерпывая все больше информации из обрывков воспоминаний. Он понял, как была скучна, однообразна и статична ее жизнь, но потом был подвал, наполненный магловскими манекенами, и странный лопоухий мужчина, схвативший ее за руку и крикнувший лишь одно слово: «Беги!». Затем были невероятные путешествия сквозь звезды, время и пространство в полицейской будке, которая больше внутри, чем снаружи. Вот взрыв солнца, затем отражение Роуз в зеркале, которая поправляет невероятно шедшее ей черное платье, странные инопланетяне, облеченные в железную оболочку, внутри которой осьминогообразные существа. Он видит смерть близкого ей человека, а затем свет, льющийся из ее тела и глаз. Невероятная мощь, заключенная и по сей день внутри нее. Поцелуй, а затем появляется он. И вновь путешествия, водоворот событий кружит этих двоих — его и Роуз, которая крепко сжимает руку Доктора. Почему-то это не показалось ему слишком странным. Он лишь безумно рассмеялся, откидываясь на спину, и, распластавшись рядом с Роуз, залился хохотом. К нему присоединился хриплый сумасшедший смех девушки, похожий на кряхтение задыхающейся старухи. — Доктор, — словно задыхаясь позвала девушка, присаживаясь, — ты где? — на её изуродованном пытками лице играла улыбка, а в красных глазах плясало безумие. Барти уже не понимал, кто он. Он тот самый Доктор, которого она так сильно любит? Ее спутник сел, и желание, накрывшее его в тот день, когда он впервые поцеловал её, возродилось вновь. Пусть тогда это были не его губы, не его тело, но желание было его. Это был поцелуй? Или нет? Да? Нет? Нет? Да?! Он рвал её кожу губ, высасывая кровь, а она отвечала не менее жестоко, мучая его, желая отмщения. Но что он делает?! Волан-де-Морт будет в ярости за эту слабость, за… любовь? Нет! Резко отбросив от себя хохочущую девушку, он вскочил на ноги и прошептал в порыве чувств: — Авада Кедавра. — Сноп зелёных искр, и перед ним лежит мертвое тело Роуз Тайлер, на лице которой застыла гримаса смеха, а кроваво-красные глаза стеклянным взором смотрели в потолок. Она нашла своего доктора, в миг излечившего ее ото всех болезней, включая и любовь. И вновь то странное чувство, которое появилось после убийства отца. Поначалу триумф, а затем… Он хотел было связаться с Темным Лордом, чтобы сообщить обо всем, но вовремя опомнился. «Что я наделал? — Он упал перед ее телом, не веря в то, что только что произошло. — Я лишил себя последнего спасения, без нее меня убьют… Повелитель не пощадит меня, великодушно подарив быструю смерть. Да что там, я сам не смогу существовать без этой девушки! Что я сделал?! Зачем я убил ее?! — он не знал ответа ни на один вопрос». Барти закрыл глаза и схватился за волосы, отчаянно взвыв. Его жизнь потеряна, он убил уже второго человека, которого любил — сначала мать, а теперь Роуз. Мечась из стороны в сторону, круша все, что можно было сломать, он страдал, не зная, что делать дальше. Было невыносимо тяжело думать обо всем этом, но навязчивая идея все стучала и стучала по вискам, нашептывая ужасные вещи. А действительно, что бы он стал делать с мисс Тайлер? Он бы предал ее? Отдал в лапы Темного Лорда, даже не зная, какие мучения ее ждут? Нет, Крауч никогда не смог бы такого позволить, ведь, кажется, любил ее… Барти вымученно ухмыльнулся: любовь, да что он вообще о ней знает?! Хотя нет, подождите, что-то и знает. Он видел жертвенную любовь в глазах матери, в глазах той же Роуз (и пусть это чувство направленно не на него, а на какого-то сумасшедшего в полицейской будке). Да, он знает, что такое любовь и теперь не понаслышке. Крауч-младший точно знал, что не предал бы Роуз, и был уверен, что если бы она была в опасности, то он нераздумывая пожертвовал бы всем, лишь бы спасти ее во что бы то ни стало. Тогда что бы они стали делать? Девушка, не имеющая дома, может быть, даже не умеющая колдовать, и Пожиратель Смерти, что предал своего Господина. Им бы не удалось скрыться — этим двоим была уготована смерть, предписанная рукой несуществующего Бога. Сама Атропос — одна из богинь судьбы — уже предвкушала, как перережет слабые нити, обрывая его жизнь. Бежать было некуда. На несколько недолгих секунд мужчина позволил себе представить светлое будущее без покровительства Лорда Волан-де-Морта. К его удивлению, светлым будущем теперь казалась жизнь рядом с Роуз. Да, как же иногда может кардинально измениться мировоззрение. Он и не знал, что любовь — это настолько сильное заклинание. Невидимые оковы были разбиты, Бартемиус Крауч-младший был освобожден от власти Темного Лорда. Так естественно и неотвратимо его голову посетила единственная приемлемая для этой ситуации идея. Он тихо, словно боясь вытащить из непробудного сна Роуз Тайлер, присел на колени перед ее телом. В его душу неожиданно, но в то же время так правильно вошло спокойствие и умиротворение. Предсказание Трелони сбылось, в его сердце поселился теплый Апрель, победивший хмурый и холодный Октябрь. Он больше не чувствовал груз ответственности перед Лордом Волан-де-Мортом, лишь крупица горечи по поводу смерти Роуз застряла в его сердце. Но он понимал, что это их единственный выход, единственный путь и единственное правильное решение. Барти почувствовал, что пойдет за Роуз Тайлер куда угодно — даже туда, откуда нет выхода. — Прости меня, мама, — со слезами на глазах сказал Барти Крауч-младший и прошептал последнее в его жизни непростительное.