Не время

      Горностайка вся сгорбилась, у Горностайки вихрь на душе. Немало она пережила горя, не впервой ей. Она стоит рядом с могильной плитой, глядя на серую фотографию собственного сына. Там он маленький ребенок, смотрит прямо в камеру и улыбается изучающе, наивно так. Не понимает, что это за штука интересная. А Горностайке становится тепло на душе от одного только взгляда, ведь такой маленький, такой беспомощный, такой до опьянения родной. И она хочет побежать к нему, прикоснуться к мягким взъерошенным волосам, примкнуть потрескавшимися губами к мягкому младенческому лбу, прижать его голову к своему сердцу и не дать в обиду, обхватив сильными материнскими руками. Но нельзя. Холодно-блестящее стекло разделяет мать и сына, с холодной усмешкой взирая на родственников. И от этого на душе так тяжело, что еле удается сдержать стон полный боли, раздирающей внутри, и не упасть на исцарапанные колени, до боли заламывая тощие руки и прося небо пощадить, отправить к сыну, не терзать такими мучениями. Но небо не сжалится, будет равнодушно глядеть сверху и холодно смеяться над горем матери. А Горностайка будет стоять и сдерживать слезы, хотя незачем, ведь можно взвыть от глубокой тоски и выплакаться возле могилки. Но она лишь будет бормотать бессвязное "Не плачь, не время", а проходящие мимо люди будут смотреть с опаской, думать, что сумасшедшая. Ведь кто будет на кладбище улыбаться? На кладбище плакать надо. Но для Горностайки не существует "надо". Она чувствует присутствие сына рядом, возле сердца, слезы похоронят его, а он ведь жив. Жив. Жив. Жив. Как молитва, бессвязно, но так успокаивающе. И Горностайка, ласково улыбаясь, прикладывает дрожащие костяшки рук к сердцу и чувствует там жизнь, бьющую, словно маленький ручеёк. И повисает в воздухе одинокое, но такое нежное "Живи, мама", что дышать труднее становится. И не чувствует больше Горностайка той пустоты, сдавливающей горло, и может она свободно вздохнуть, ведь больше не о ком печалиться. И видит мать призрачный, легкий силуэт паренька. А у того глаза такие наивно-вопрошающие, но понимает он всё, ведь чтобы услышать материнское сердце, слух не нужен. И скатывается по бледной щеке прозрачная соленая капелька, щекоча подбородок, и, блеснув, исчезает в сухой земле возле мрачного надгробия с серой фотографией.