Дефне
Ты в венах моих Как наркотик в сосудах Растекаешься в них И не вырвать оттуда.
– Корай-бей, вы чуть руку мне не сломали! – покрутила запястье правой руки, словно пыталась восстановить циркуляцию крови. Никогда бы не подумала, что в господине Корае столько силы. На протяжении последних десяти минут, я то и дело молча сидела на кровати номера, наблюдая за тем, как пара глаз сверлит во мне дыру. Госпожа Нериман ждала от меня объяснений, пока господин Корай сужая глаза в прищуре, вырисовывал знаки на моем лице. Госпоже Нериман было крайне любопытно, с чем связана недавняя агрессия Омера в нашем доме этим утром. Сказать ей о том, что ее племяннику надоело играть в незнающего, я не могла. Омер с каждым днем становился все агрессивнее, стоило напомнить о его родственниках или Синане. Тем не менее, в наших отношениях что-то изменилось, и я так и не смогла понять, что именно послужило катализатором временного перемирия. Хотя, перемирием это было назвать тоже довольно-таки сложно. – Да не знаю я, Нериман-ханым, – протянула я, в надежде, что она не станет хвататься за глаз. Я не могла сказать ей о том, что эти несколько дней, пока я пребывала в плохом здравии – были одними из лучших и одновременно горестных за весь период после свадьбы. Нельзя было говорить, что я горела не только от температуры, когда Омер касался меня. Мыслями я была далеко, но мое сердце всегда рядом с ним. Наплевав на здравый смысл, я отказалась от лекарств, чтобы сделать себе хуже. Я сделала так не потому, что глупа и болезнь заставила меня потерять рассудок. Отнюдь, я хорошо соображала, умышленно причиняя вред своему здоровью. Как бы глупо это ни звучало, но мне хотелось растянуть эти мгновения. Мне хотелось, чтобы Омер сидел рядом со мной, смотрел на меня, улыбался, как раньше. Иногда мне кажется, что свадьба – это худшее, что могло произойти в моей жизни. Именно свадьба разделила нашу историю любви на две эпохи – на до и после. Я решилась на откровение, ступая по мраморной лестнице в белом свадебном платье под ручку с самым любимым человеком во вселенной. И теперь балансировала на грани, не имея представления о том, что же ожидает меня в будущем. – Я прикупила тебе новых платьев, – моргнув, прошептала Нериман-ханым, когда уже я собиралась к себе. Мне безумно не хватало Омера, и учитывая мое длительное пребывание в комнате его тети, я истосковалась не на шутку. Мне нужно было просто увидеть. Посмотреть. Ощутить его присутствие. Я знала, что сейчас он в караоке-баре, и осознание того, что я могу его увидеть и для этого достаточно лишь пересечь коридор – действовало мне на нервы. Я знала, что не должна была, потому что дала себе слово быть гордой. Я держалась, как могла, но одно лишь мимолетное касание Омера заставляло трепетать мое сердце и возносить меня до небес. – Ай, на что вы намекаете, – покачав головой, я с опасением взглянула на тетю, моля про себя, чтобы она не повторяла действий прошлого года. Мне тяжело держать себя под контролем, а ситуация с Омером еще сложнее. – О чем вы тут говорите, – недоумевая, господин Корай взглянул по очереди то на меня, то на тетю Нериман, затем закатил глаза. – Не забудь, худышка, завтра с утра я буду фотографировать тебя на пляже! – усмехаясь в своем привычном стиле, протянул он, глядя мне в глаза. Госпожа Нериман сузила глаза в прищуре, говоря всем видом о том, что эта идея ей совсем не по душе. – Кориш, дорогой, ты забыл, – сказала она. – Дефне больше не модель. Не заставляй моего красивого племянника злиться! Я никогда не любила работу модели, но сейчас, эта, сказанная тетей Нериман фраза, мне совершенно не понравилась. Она не должна была решать за меня, после всего того, что случилось с нами по ее вине. Ей было свойственно поступать так, как велит ее эгоистичная натура, и я была не в силах это изменить. Тем более, учитывая то, что Омер сейчас мыслил в том же направлении, мое появление в новом каталоге произведет на него еще более резкое впечатление. Мои щеки горели, как только я вышла из номера Нериман-ханым. На ватных ногах я пересекла путь от левого крыла, в сторону своей комнаты. Мне казалось, словно я попала в какую-то параллельную реальность, в которой так много ярких красок. На самом деле, все эти длинные, бесконечные серые дни настолько сильно вписали меня в особый распорядок, что даже толика света казалось мне чем-то фантастическим. Я ступала по глянцевому полу, и думала о том, что это путешествие, наверное, станет началом чего-то особенного. Отворив дверь пластиковой картой, я потянула за ручку, и тотчас же прижалась к стене. Сердце учащенно забилось, словно я ощущала некую бурю, которая разрасталась внутри меня. Не хватало воздуха, и потерев горло, я глубоко вздохнула, ощущая, как горит мое лицо. Ступив в направление к спальне, я включила свет и тотчас же замерла, увидев нераспакованный чемодан, стоящий рядом с кроватью. Что-то происходило, но я вовсе не могла дать этому объяснения, зачарованная особой атмосферой, которой была пропитана эта местность. Похлопав по щекам, я слегка уняла это странное чувство, и с замиранием сердца, принялась за распаковку своего багажа. Все повторялось, и потянув за молнию, я ощутила дежавю. Как тогда, когда мы впервые остались наедине в совместном номере. Только тогда мы не были женаты, и чувство влечения для меня было не столь знакомо. Оно было, но не в таких объемах. Сейчас же, это странное ощущение растекалось внутри, словно кровь, нагретая до предельной температуры, посылала импульсы всему телу. Отворив верхнюю часть крышки, меня охватил легкий озноб. Мурашки пробежали по телу, как только я сумела разглядеть покупки госпожи Нериман во всем великолепии. Коснувшись микроскопического черного комплекта кружевного белья, я почувствовала легкий ожог, словно коснулась раскаленной стали. Прикрыв рот ладонью, я еле перевела дыхание. Я понятия не имела, что двигало мною, когда я решилась на то, чтобы надеть это белье. Я хотела, да я действительно желала увидеть себя в таком виде. Что-то нереальное влекло меня к зеркалу, и послав к черту стеснение, я принялась примерять наряд. Кажется, такой даже я видела себя впервые. На меня смотрела совсем иная девушка, способная на многое, лишь потому, что на ней было особое белье. Как оружие. Дотронувшись до кружева у основания черных подвязок, я закусила губу, страшась прилива новых чувств. Глупо, но я почувствовала, как тело само стало отзываться на сумасшедший восторг от своего внешнего вида, который я лицезрела в зеркале напротив. А самое ужасное, сейчас, я безумно, до одури желала, чтобы меня видел Омер. Признаться, я еще тогда, в тот самый день год тому назад, этого хотела. Я хотела, чтобы Омер видел меня такой. Покачав головой, я старалась отогнать наваждение, как вдруг услышала журчание воды, и звуки открывающейся двери в стороне ванной комнаты. Нет, это не могло быть правдой. Учитывая мое особое везение, я лишь снова покачала головой, хватаясь за виски. Как я могла не заметить, что в номере кто-то есть? Господи, не кто-то, а разумеется, это был Омер. Никто больше не мог войти сюда, и поняв сей факт, испугавшись, я стала хаотично перебирать мысли в своей голове, в поисках выхода из ситуации. Как же быстро исполнилось мое желание, когда я совершенно была к этому не готова. Замешкавшись, я приросла к земле, чувствуя, как прилив крови к щекам заставляет мое лицо пылать. Бежать было некуда. Я бы не успела надеть одежду, потому что уже слышала приближающиеся шаги. Схватив прозрачную накидку, небрежно брошенную на постель, я судорожно стала прикрывать ею тело, как в комнату вошел Омер. Омер из душа, обернувшийся по пояс полотенцем. Омер, который так же, как и я, не ожидал моего столь фееричного появления. Обескураженная, я бросила едва уловимый взгляд в его сторону, и тут же осеклась. Несколько секунд Омер, удивленный моим внешним видом, стоял как вкопанный, не в состоянии сделать и шагу. С трудом, стараясь не выдавать себя с головой, я сглотнула подступивший к горлу ком, когда имела неосторожность посмотреть на его рельефный торс, по которому плавно стекали капли воды. Омер стоял не шелохнувшись, а я проклинала себя за то, что мое воображение стало рисовать яркие картины, в которых я уже сама бы так непозволительно касалась этого тела. Мне до одури не хватало свежего воздуха, потому что мои легкие уже были переполнены ароматом его геля для душа с нотами морского бриза, действующего на меня хуже любого афродизиака. Я смотрела и думала лишь о том, как бы сглотнуть слюну, не выдавая своего безумного влечения, при виде своего мужа. Посмотрев ему в глаза, я заметила, как в них возрастает пламя, делая зрачки абсолютно черными. Омер тяжело дыша, бросил на меня испепеляющий, хищный, собственнический взгляд с ног до головы, а затем остановив его в районе груди, громко вздохнул. Мы стояли всего несколько секунд, но в этом огненном, временном водовороте словно прошла целая вечность. Мы горели, утопая в этом адском котле, когда, буравя друг друга глазами, безмолвно все сообщили друг другу. Огненные вспышки лишили меня возможности дышать, и единственным источником порции кислорода сейчас были прикосновения. Я чувствовала, как тону. Пространство вокруг нас окрасило воздух в кроваво-красный оттенок, параллельно стирая между нами границы. Будь что будет, но сейчас мы нужны друг другу. Омер отвел взгляд в сторону, и ругнувшись, стремглав ринулся в мою сторону, заключая в свои объятия. Прижав к себе всем телом, он накрыл мои губы своими, жадно целуя, будто эти касания были единственным источником свежего воздуха, которого нам обоим так сильно не хватало в этой комнате. И он искал спасение во мне. Схватив меня за талию, Омер углубил поцелуй, проникая в рот языком, отчего я буквально не обезумела на месте. Грубо стянув с меня полупрозрачную ткань, он заставил меня ощутить холод, когда его тело, еще покрытое влагой после душа, коснулось голых участков моего тела. Наверное, мне было это нужно, чтобы хоть как-то унять ноющее чувство внизу. Мне не хватало кислорода, и проклиная свое податливое тело, я обмякла в крепких объятиях Омера, одурманенная столь откровенными ласками, которые дарил мне мой супруг. Мне приходилось терпеть эту сладкую пытку, когда схватив за бедра, Омер резким движением приподнял меня, и прижимая к себе, заставил обхватить его ногами за талию. Опуская меня на кровать, Омер навис надо мной, проникая ладонью под кружевную часть белья, словно пытался растянуть этого чувство абсолютного доминирования надо мной. Но я ошибалась. На секунду разорвав поцелуй, Омер посмотрел на меня, и я сама все прочитала в его глазах. Прильнув к моей шее, Омер стал проводить дорожку влажных поцелуев от уха до ключицы, жадно лаская мое тело горячими ладонями. Он будет притворяться, что я ему безразлична, но ему никуда не деться от правды. Мы в венах друг друга, растекаемся вместе с кровью, посылая всем органам импульсы для дальнейшего существования. В ту же секунду тумблеры щелкнули у меня в мозгу, и притянув к себе, я сама жадно поцеловала его, желая ощутить вкус его губ. Мне было мало этих ласк, я хотела ощутить всю его любовь, словно наркотик, проникающий в мой организм. Резко притянув его к себе, и безрассудно царапая его спину, я желала оставить на нем свои отметины. Я ощутила легкий, металлический привкус, когда в порыве бесконтрольных чувств, Омер прикусил мою нижнюю губу. Застонав от дикого восторга, я жаждала, когда он сам снимет с меня это кружево и станет любить. До одури. До головокружения и дрожи в коленках. До потери пульса. Из водоворота безумия нас вырвала нудная трель мобильного телефона, стоящего на комоде. Зачем люди вообще придумали мобильные телефоны. Рассудок постепенно стал приходить в норму, и тяжело дыша, я с трудом разорвала наш поцелуй. – Ответь, – прошептала я, опешив от своего голоса. Последовавшая ярость на лице Омера заставила мое тело задрожать, и приводя его в чувство, я добавила: – Ответь, я никуда не уйду. Я буду ждать. Постепенно, я стала приходить в себя, лежа на подушках и щипая себя за щеки. О Аллах, что же ты сотворил с бедной девушкой. Я коснулась пальцем нижней губы, и зажмурившись, отвела руку в сторону. Мои губы горели, будто минутой ранее их касались не уста Омера, а нечто горячее, оставляющее ожоги. Проводя рукой по распухшим губам, я испугалась, подумав о том, что меня может ожидать этой ночью. Я испугалась не Омера и его безудержной любви, а своей реакции и прилива влечения, когда мое тело неконтролируемо требует его ласк. Подумав об этом, я снова ощутила легкое покалывание в некоторых участках своей кожи. Все девочка, хватит. Я не должна была так зависимо желать его чувственных ласк, за что так сильно ненавидела свою сущность. За один вечер я стала зависимой. Омер уже давно вышел из номера, напоследок даря мне мимолетный, но многообещающий поцелуй, говорящий о том, что возможно, этой ночью, я навсегда сдамся ему в плен. Раскинувшись на подушках, я глубоко вздохнула, как вдруг в нашу дверь позвонили. Необъяснимое чувство страха настигло меня, и резко вставая с кровати, я обернулась пледом и стремглав ринулась к двери. – Ясемин-ханым, это вы? – обескураженная, я стала прикрывать свое тело. Признаться, мне не приходило в голову, что кто-то, помимо Омера, сможет прийти в такой поздний час. Девушка, не дожидаясь моего приглашения, ступила внутрь, бросая двусмысленный взгляд на мой внешний вид. Ясемин была растерянна, и остановившись у кровати, начала свой разговор. – Дефне, у меня крыша поехала, честное слово! – завопила она, хватаясь за голову. – Я все время думаю о Синане, и то, что его нет всего несколько минут, уже сводит меня с ума! Округлив глаза, я поймала себя на мысли, что не в состоянии дать ей должного совета, ведь сама находилась в схожей ситуации. Одурманенная воспоминаниями, я обняла себя руками, глядя вдаль. – Эй, ты меня слышишь? – спросила Ясемин, щелкая пальцами перед моим лицом. – Вы что-то сказали? – вырвавшись из своих мыслей, спросила я. – Да, я спросила, идешь ли ты со мной на вечеринку, – ответила она, сужая глаза в подозрительном прищуре. – Дефне, ты витаешь в облаках, что с тобой происходит? – Ничего особенного, госпожа Ясемин, я только проснулась, поэтому немного потеряна, еще не пришла в себя, – запинаясь, стала повторять глупые фразы одну за другой. Ясемин покачала головой, словно ее это больше не интересовало. – Давай одевайся, я буду ждать тебя в клубе на нижнем этаже, – сказала она тоном не терпящим возражений. – И никаких отговорок, Омер тоже будет там, если ты боишься оставить его одного, – добавила она, улыбаясь и окидывая меня двусмысленным взглядом. Лихорадочно поправляя кружева на своем белом топе, я стала вспоминать то безумие, что происходило в этой комнате часом ранее, пока мы были абсолютно одни и опьянены любовью. Похлопала себя по лицу, чтобы восстановить нормальную температуру, иначе мое лицо неумолимо пылало. Мое сердце застучало быстрее, как только хлопнув дверью, я провела пластиковой картой по замку. Наверное, стоило дождаться его в нашем номере, но чувство любопытства и неконтролируемой тоски по его отсутствию взяло вверх. Быстрым шагом я добралась до лестницы, ведущей на цокольный этаж, ступая по мерцающим ступенькам вниз. Оттуда доносилось неоновое свечение и гулкие звуки европейской электро-музыки. Приблизившись к барной стойке, я разместилась на высоком, стальном стуле, и озираясь по сторонам, глубоко вздохнула. Ясемин-ханым нигде не было, и ругнувшись про себя, я не нашла иного выхода, кроме как заказать коктейль до прихода своей «подруги». Просто, чтобы убить время. – Простите, где я могла вас видеть? – услышала мягкий голос над своим ухом, и повернувшись в правую сторону, встретилась с парой голубых глаз, глубоко вглядывающихся в мое лицо. Это была женщина лет сорока, и окинув ее беглым взглядом, я решила, что она входит в круг лиц, профессионально занимающихся модой. Женщина улыбаясь рассматривала меня с ног до головы, отчего по моему телу пробежали мурашки. – Думаю, мы не знакомы, – протянула я, попивая коктейль. – Отчего же, я думаю, что видела вас раньше, – настаивала женщина, протягивая мне свою визитку. – Вы местная? – М? – округлив глаза, посмотрела на нее, оскорбленная этим двусмысленным жестом. – Не подумайте плохого, – оправдывалась она, качая головой. – Я владелица модельного агентства, и для показа летней коллекции нам требуются модели необычной внешности. Как у вас. – Что во мне необычного? – запинаясь, проговорила я, обескураженная таким наглым выпадом. Даже и подумать не могла, что за столь короткий временной промежуток, совершенно посторонний для меня человек так сильно испортит мне настроение. – Вы не подумайте, – женщина покачала головой, приближаясь ближе. – У вас необычная красота, вы не похожи на турецких девушек, и поэтому я решила, что вы не местная. Слушая ее рассказ, я понемногу стала раздражаться, и глядя по сторонам, молила о своевременном спасении в виде прихода госпожи Ясемин. – Поймите, ханым, у меня очень ревнивый муж, так что мне это не интересно, – прервав ее тираду, я встала с кресла, ступая вглубь танцпола. На душе скребли кошки. Не находя никого из друзей, я стала озираться по сторонам, в надежде увидеть хоть кого-либо из знакомых. – Дефне! – прокричала Нериман-ханым под моим ухом. Очевидно, она свято верила в то, что музыка способна спорить с ее голосом в поединке по звучанию. Здесь госпожа Нериман была абсолютным лидером. – Ай, я так оглохнуть могу, – оглушенная, я прикрыла ухо ладонью, и зажмурившись от бликов диско-шара, посмотрела на госпожу Нериман. – Что вы здесь делаете? – Пришла проверить, не учудила ли ты чего, – прошипела она, щурясь от нехватки света. – Ну что, где Омюш? – Омер, – прошептала я, чувствуя, как почва уходит из-под моих ног. Лишь одно напоминание о нем, заставляло бурлить кровь в жилах. Отшатнувшись, я сделала шаг в сторону, и заметив Ясемин у барной стойки, направилась прямиком туда, не реагируя на возмущение госпожи Нериман. – Дефне, потанцуем, – завопила она, держа в руках стакан с коктейлем. На секунду, мне показалось, будто она слегка пьяна, но откинув шальную мысль в сторону, слегка кивнула. Мне было необходимо отогнать наваждение, которое снова пронзило мое сознание при упоминании имени Омера. Не слушая музыку, я переминалась с ноги на ногу, утопая в своих мыслях. Толпа нагнетала обстановку, погружая меня в хаос, и щурясь, я еле отводила глаза от свечения шара, пока качнувшись, вовсе не потеряла равновесие. Так не должно было больше продолжаться. Я теряла голову всякий раз, когда что-либо напоминало мне об Омере. Перехватывало дыхание, и на ватных ногах, я ступила по стеклянному полу, в сторону дамской комнаты, чтобы привести себя в порядок. Щеки предательски заалели, как только я посмотрела на себя в зеркале. На губах еще ощущалось легкое покалывание, и коснувшись их, я ощутила нестерпимую ноющую боль. Учащенно дыша, я дотронулась до своих щек снова, качая головой. Дефне, не будь настолько безрассудной. Вернувшись в центр танцпола, я увидела господина Синана, кружащего свою возлюбленную вокруг своей оси. Они были так счастливы и наслаждались этим счастьем, не взирая на предрассудки. И лишь между нами с Омером стоял барьер, сейчас, превращающийся в руины благодаря неутолимой страсти. Нам обоим не хватало друг друга, и почувствовав, как разгорается пожар внутри меня, я посмотрела в сторону. Омер. Ему не надо было меня звать. Всегда, когда он рядом, я его чувствую. Омер посмотрел на меня с непониманием, словно пытался угадать резкую смену моего выражения лица. Но я сама чувствовала, как мои глаза пылают, выпуская искры. Горящая эссенция растекалась по венам, блокируя доступ воздуха к моим легким, когда Омер заметно двинулся в мою сторону. Приблизившись, он посмотрел мне в глаза, недоумевая. Но лишь на секунду, спустя которую, его взгляд переменился. Он все понял. В приглушенном, неоновом свечении клуба, мы смотрели друг на друга говоря на одном, безмолвном языке. Нам не нужны слова, когда мы и так беспрекословно понимаем друг друга. Время остановилось, разрушая пространство и барьеры между нами, и посылая наши души в наш персональный адский котел. И бросившись в его объятия, я поцеловала его со всей жадностью, стараясь унять неутолимый голод, мучивший меня все это время. Будто помутился рассудок, отбрасывая в сторону весь здравый смысл. Я вспоминала каждое его прикосновение, каждое покалывание от его касаний к моей коже, которое сейчас приблизило меня к тому, чтобы без опасения и стыда вот так откровенно целовать его губы перед всеми знакомыми. Наверное, завтра, мне будет за это стыдно. Но сейчас, единственное, о чем я думала, это как целиком и полностью отдаться во власть этой безрассудной страсти. Я хотела чувствовать его повсюду, и мне было совершенно все равно, что подумают о нас другие. Омер прижал меня к себе, просовывая ладони под нижний край короткого, кружевного топа, и почувствовав прикосновения его рук на своей коже, я невольно застонала, углубляя без того откровенный поцелуй. Его язык жадно шарил у меня во рту, пока я, не в состоянии контролировать свои эмоции, провела ногтями по его спине, царапая кожу через футболку. – Вы с ума что ли сошли! Идите к себе в номер! – где-то по ту сторону, до меня донесся вопль Ясемин-ханым и приглушенные крики Синан-бея. Но нам уже давно было наплевать. Еле ступая по полу, Омер прижал меня одной рукой к ближайшей стойке, и продолжил покрывать поцелуями участки моей кожи, а я лишь прикрыла глаза, утопая в сладо-страстной неге. Откуда-то доносились звуки бас-гитары, и я невольно отметила, что схожу с ума от такого прилива адреналина. – Нам… как-то… нужно добраться, – прошипел Омер, с трудом отрываясь от моего тела. От вида его почерневших глаз, у меня едва снесло крышу. Подхватывая меня на руки, Омер стремглав направился в сторону лестницы, без разбору ступая по ступенькам. Вспомнила, как неделей ранее, он делал то же самое, только тогда я чувствовала себя бесконечно разбитой. Сейчас, ничего не имело для меня значения, кроме того, что я хотела быть с ним. С трудом поднявшись на наш этаж со мной на руках, Омер качнулся, едва падая в сторону. – Тише, – засмеялась над его ухом, нарочно обжигая участки его кожи своим дыханием. Я знала, как это действовало на него, и не дожидаясь ответной реакции, поцеловала его в шею. Омер впился в мои губы словно в первый раз, лишая меня возможности не только говорить, но и дышать. Я слышала звук пластиковой карты, когда хлопнув дверью, Омер не разрывая чувственного поцелуя, опустил меня на кровать. В тот день, когда он так непозволительно касался моей груди, я молила богов прекратить эту сладкую пытку. Возможно, я была абсолютно испорчена, если такие мысли приходили мне на ум всякий раз, когда я ощущала касание его ладоней в особых участках моего тела. Но я была точно уверена, в том, что рядом с ним, я теряла рассудок. Накрыв меня своим телом, Омер провел языком по моим губам, дразня. Я видела это по его глазам. Он собирался затеять игру, в которой я сама бы стала молить его о своем наслаждении. Улыбнувшись, я запустила свои пальцы в его волосы, резко прижимая к себе. Я хотела показать ему, что наше желание едино, и что не только я теряла рассудок всякий раз, когда ощущала его в одном пространстве рядом с собой. – Я хочу тебя касаться, – прошептала я, отрываясь от его чувственных губ. Омер приоткрыл глаза, словно не понимал истинного смысла моих слов. Привставая на кровати, я сняла с себя кружевной топ, и толкая Омера к изголовью, разместилась сверху. – Что ты делаешь? – лежа подо мной, спросил Омер, раскидывая руки в сторону. – Тшш, – приложив палец к губам, я наклонилась, и резким движением сняла с него белую футболку. – Не двигайся. Заведи руки за голову, – прошептала я над его ухом. В голове всплыла картинка, в которой Омер выходил из номера в деловом костюме. Откинув мысли в сторону, я принялась покрывать поцелуями его накачанный торс, изредка проводя языком по участкам разгоряченной кожи. Мои губы болели, огненные покалывания были невыносимыми, и услышав едва уловимый стон, сорванный с его уст, я молниеносно поцеловала его. Долго, мучительно долго и со всей страстью, на которую была способна. Омер завел мои руки за спину, и одним движением поменялся со мной местами. Теперь, я лежала под ним, наблюдая за тем, как он хищно оскалил зубы. Не долго думая, он снял остатки моей одежды, и раскидывая мои руки в сторону, навис надо мной, несколько секунд разглядывая мое тело. – Ты будешь жалеть о том, что поцеловала меня в клубе, – прорычал он под ухом, касаясь губами ключицы. – Я сделаю так, чтобы ты сама просила меня о пощаде, сгорая от страсти. Потому что я устал в одиночку гореть в этом адском пламени, Дефне.***
В груди гулко забилось сердце, словно еще секунда и оно вылетит наружу. Я была готова на все ради него. Чертова секунда, после которой, Омер упоительно впился в мои губы, стараясь не оставлять между нами и миллиметра. Это невыносимая пытка – вот так лежать под ним, быть скованной под весом его тела, и не в состоянии сделать и попытки, чтобы выбраться из цепких объятий. Омер яростно желал меня, и доказывал это в действии, грубо сминая кожу на моих бедрах, и страстно целуя. Температура моего тела уже достигла предела, но ему было все равно. Заводя мои руки высоко над головой, Омер скрепил наши пальцы в тугое кольцо у изголовья, так, что у меня не было ни единой возможности выбраться из-под его тела. Он желал неконтролируемой власти надо мной – я прочитала это по его затуманенным, наполненным возбуждением глазам, которые испепеляя, словно сдирали с меня кожу. Оскалившись, Омер прильнул к моей шее, и перестав целовать, нарочно сводя с ума, медленно, начал проводить языком по ключице, ниже, по яремной впадине, будто пробовал каждый участок моего тела на вкус. Сглотнув ком, я прикрыла глаза, еле сдерживая свои эмоции под контролем. Да, черт возьми, я его хотела. Он издевался надо мной, избегая поцелуев и доводя до грани. Мое тело. Мою душу. Всю меня. Он хотел, чтобы я сама требовала поцелуев. Он хотел, чтобы я бегала за ним каждый раз, признавая его безграничную власть над собой. Возможно, он всегда был таким. Только раньше, ослепленные любовью, мы не могли причинить друг другу той боли, что сейчас связывала нас. Он стал тираном. Параноиком, безумцем, вымещавшим ноющее чувство изнутри через все безумие, на которое была способна его душа. Он ни за что бы меня не отпустил, не приводя этот чертов механизм в действие. Я горела под ним. Я любила его до безумия, до одури, до такого состояния, что могла пойти ради него на все, не думая о своей жизни. Я играла по его правилам, страдая, и ненавидя себя за это. – Омер, – словно в бреду, хрипло прошептала я, не в состоянии терпеть его мучительных ласк. Желая, чтобы это поскорее прекратилось. Чувствуя тяжесть в глазах, с трудом приоткрыла веки, борясь с пеленой, застилающей обзор. Ему было все равно. Крепко переплетая пальцы, Омер выше завел мои руки, прижимая меня к постели, и продолжил сводить с ума. Медленно проводя языком по моим твердым соскам, Омер едва усмехнулся, слегка прикусывая кожу. Ощутив ноющую боль, словно тело разрезало сотней раскаленных стальных ножей, я невольно закричала, впиваясь ногтями в кожу на его ладонях. Это было выше меня. Тотчас же, Омер впился в мои губы, пытаясь заткнуть мне рот. Лишь мысль о том, как он станет меня касаться в самых сокровенных местах, приводила меня в неописуемый восторг. Я любила его всего, и готова была отдаться ему без остатка. Чувствуя, как нагревается кровь в жилах, я ответила на его поцелуй со всей страстью, на которую была способна. Вспомнила то сумасшедшее ощущение адреналина, когда неконтролируемо, я сама накинулась на него в клубе, предъявляя свои права. Мне было все равно. Пусть бы все видели. Я стала безумной из-за него. Громко застонав в его рот, я прикусила его нижнюю губу, отодвигая ее вниз. Я хотела показать ему, что тоже на такое способна. Услышала стон, сорванный с его уст, когда он резко разрывая поцелуй, отодвинулся от меня. Словно это происходило где-то в параллельной реальности. Катастрофически не хватало кислорода. Эмоции на пределе. Одурманенная ароматом его кожи, я прикусила участок в районе его татуировки на плече, и чувствуя прилив бесконтрольного возбуждения, дернула рукой, прося разорвать этот капкан. – Нет, любовь моя, я не позволю тебе это сделать, – зарычал он над ухом, тяжело дыша. – Хватит. Ты итак погубила меня. Растоптала мое достоинство, сделала ручным. Я больше не буду за тобой бегать. Я не позволю тебе брать верх надо мной. Я буду брать то, что пожелаю, тогда, когда захочу, а ты – подчиняться. Я больше не играю в твои игры. – Ненавижу… – обескураженная, прошептала я, обессиленно падая на подушки. В глазах защипало, но стараясь унять непрошенные слезы, я отвела голову в сторону, не желая смотреть в глаза своему мужу. Я не хотела, чтобы он видел меня такой. Я ненавидела и любила. Я сказала ему все, что хотела, тогда, в тот злосчастный день, танцуя перед ним. Заметно, он стал еще хуже. Господи, мне хотелось вернуться в те дни, когда болея, я чувствовала его заботу. Я знала, что он любит. Он и сейчас любил, но все еще не был в состоянии отбросить свои надуманные принципы в сторону. Слабая. Я была ужасна слаба, лежа под ним в его полном подчинении. Чувство опустошения кануло в пропасть, когда Омер, усмехнувшись, и покачав головой, продолжил начатое. Он хотел, чтобы я чувствовала, как медленно погибаю под ним. Каждый участок моего тела, каждый миллиметр кожи болезненно отзывался на его касания, ставшие адской, мучительной пыткой. Намеренно царапая внутреннюю часть ладоней на его руках, я извивалась под ним, проклиная свое податливое тело. Словно меня загипнотизировал этот надменный искуситель. Омер Ипликчи. Мой муж. Моя самая большая любовь и самая большая погибель. Глуша поток эмоций, я закусила губу, стараясь не выдавать своего критичного состояния. Умело разжигая огонь в моем теле, Омер оставлял дорожки легких поцелуев все ниже и ниже, касаясь живота. Мне стало страшно. Кусая губы до крови, я зажмурила глаза, отгоняя дурные мысли в сторону. Жестокий. Сумасшедший. Глубоко вздыхая, я чувствовала, как высоко поднимается моя грудь. Тело окаменело, реагируя как сумасшедшее на каждое обжигающее касание Омера. Пара головокружительных поцелуев на животе, и Омер снова вернулся к моим губам. – Хочешь, – не задавая вопроса, а констатируя прошептал он, над моим ухом, тяжела дыша. Он итак понимал, что я на пределе. – Можешь кричать. Не сдерживай себя, я же знаю, что хочешь… – прошептал он, оставляя чувственный, пламенный поцелуй на моей груди. – Просто попроси… Теперь, я понимала, почему только мы находились в отдельном крыле, не связанные с остальной группой сотрудников. Чтобы никто не слышал. Он предполагал, что такое может произойти, и вовсе не желал контролировать наши эмоции в момент прилива безрассудной страсти. – Нет, – грубо отрезала я, стараясь унять разогревшее пламя в груди, пока Омер наносил мне сотни ножевых ранений, касаясь губами сосков. Касание щетины на его лице к моему телу заставляло меня вздрагивать каждый раз, когда он нарочно задевал нежную кожу. Услышала едва уловимый смешок, и снова ощутила эту невыносимую боль. Словно пытку. Словно я согрешила в далеком прошлом, и теперь была вынуждена замаливать свои грехи перед моим персональным Господом. Или дьяволом, на чье растерзание я попала навечно. Омер потянул мои руки вниз, от изголовья кровати, не разрывая контакта, чтобы я и дальше не была в состоянии шевельнуться. Посмотрев мне в глаза, он снова накрыл мои губы своими, нежно целуя, словно все происходящее не имело для него никакого значения. Но я знала, что это не так. Старательно не углубляя поцелуя, Омер водил губами по моим губам, издеваясь, и чувствуя, как под ним горит мое тело. – Нет, так я не хочу, – оторвавшись от моих губ, прошептал он, когда я сама коснулась языком его неба. – Я хочу слышать это от тебя. Скажи, что ты сама хочешь. – Иди в чертов ад, – прокричала я, слыша свой дико возбужденный голос. Еле сдерживала скопившиеся слезы, старательно не признавая его власти над собой. Ненавидела, и безумно любила. Эмоции срослись воедино, образуя бурю вокруг нас, и разрушая пространство ко всем чертям. – Не хочу! – борясь с чувствами, и собрав воедино все остатки здравого смысла, прошептала я. – Я не слышу, – сказал он с издевкой, касаясь губами щеки. Потому что я давно отвернула лицо в сторону, намеренно не глядя ему в глаза. Я бы просто утонула в этом сумасшедшем омуте, проклиная себя за слабость. – Я хочу слышать! – Не хочу… – зажмурив глаза, в страхе прошептала я снова. Но он был безжалостен. В ту же секунду, Омер дико потянул меня за руки, и прижав к себе, коснулся шеи. Мириады электрических разрядов проникли в мое тело, разрушая каждую клетку изнутри. Это веяние страсти, вперемешку с ароматом одеколона Омера распространилось по комнате, лишая меня возможно нормально вздохнуть. Сумасшедший. Псих. Оставив жадный поцелуй на моей шее, он уткнулся лицом мне в грудь, заставив вздрогнуть. – Посмотри на меня, – прорычал он над ухом, тяжело втягивая воздух. Как марионетка, я была скованна, старательно избегая зрительного контакта, но только до этой секунды. Развернув меня к себе, Омер прикусил мою губу, заставляя прокричать снова. – Я сказал, посмотри на меня! Но нет, я не могла этого сделать. Все бы разлетелось вдребезги, стирая между нами грани. Лишая меня и толики гордости, вынуждая идти за ним, словно ручная кукла. Имея нереальную власть надо мной, Омер старательно воплощал все свои фантазии, желая признать того факта, что этого же, хочу и я. И я, черт возьми, хотела. Меня трясло от прилива чувств, будто каждой клетки касался раскаленный кинжал, разрушая кожу. – Омер, прекрати, – прошептала я, горя от возбуждения. – Я не хочу больше… – Ты уверена в этом? – Омер прижал меня к кровати, грубо размещаясь между моих ног. Я даже не поняла, как это произошло, но теперь, ничего не разделяло нас. Кроме нас самих. Почувствовав его дикое возбуждение, я постаралась выгнуть спину, отодвигаясь выше, чтобы не иметь возможности ощущать, как Омер упирается в мое тело. – Я жду… Омер вернул меня обратно, заводя мои руки над головой, возвращая в изначальное положение. Только теперь, его напор был сильнее, и я могла чувствовать его еще ближе, моля про себя, чтобы эта пытка поскорее прекратилась. Я потеряла способность здраво мыслить, и задержав дыхание, стала ждать момента, когда сжалившись, Омер прекратит свои действия. Медленно покрывая мое тело поцелуями, он упирался в мое тело, вынуждая прогнуться под ним, неосознанно разводя ноги еще шире. Будь проклята эта податливость, из-за которой я выполняла каждое его желание, упоительно желая продолжения. Невольно, я застонала, выгибая спину, и кусая губы до крови. – Так ты хочешь меня, или нет? – прошептал он, смеясь, а затем прикусил мочку моего уха. Тело охватил озноб, и я уже понимала, что стою на грани, и в случае своего падения – не смогу выбраться наружу. – Хочешь, чтобы я любил тебя? – Да… – прошептала я, зажмурив глаза. Проклиная себя за отсутствие воли, я отвернула голову в сторону, чувствуя, как к глазам подступили слезы. – Громче! – прокричал он голосом с хрипотцой, тесно накрывая мое тело. – Да, я хочу, очень хочу, Омер! – стала повторять я слово за словом, словно в бреду. – Я хочу, и ненавижу себя за это… Усмехнувшись, он поцеловал меня в щеку, и не разрывая тесного контакта, прошептал: – Попроси, я хочу, чтобы ты просила меня об этом, – несколько коротких поцелуев в шею. – Тогда, возможно, ты получишь то, что желаешь... – Ни за что, – открыв глаза, я посмотрела на него, когда до меня дошел смысл его слов. Обескураженная и охваченная невыносимым гневом, я прожигала его глазами насквозь, выбивая из себя это нелепое желание. Не получалось. Омер взглянув на меня, и на секунду, мне показалось, будто в его глазах промелькнула искорка сожаления. Оскалив зубы, он улыбнулся, и разрывая объятий, резко встал с кровати. Глядя на меня сверху вниз, он улыбнулся, и поднимая с пола брюки, протянул: – В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем решишь играть со мной в игры по соблазнению. Это – не любовь напрокат. И здесь ты явно плохой игрок. Оставив меня в полном замешательстве, Омер быстрым шагом направился в сторону ванной комнаты. Обозленная, я рухнула на подушки, давая волю слезам. Мерзавец, я готова была стереть его в порошок, выбить из-него всю дурь. Я ненавидела себя за то, что до сих желала его прикосновений. Он все отнял у меня. Мою веру, мое тело, мою душу. Я целиком и полностью принадлежала ему, и сей факт приводил меня в бешенство. Сгорая от неутолимой страсти и чувства поражения, я уткнулась в постель, желая поскорее заснуть, и вычеркнуть этот эпизод из своей жизни. Разум сковывал тело. Мое внутреннее Я желало проучить Омера, только сердце до сих пор кровоточило, желая его скорейшего возвращения. Возвращения прежнего Омера, неспособного на подобную жестокость. Голова раскалывалась, и открыв глаза, я зажмурилась, борясь с утренними лучами летнего солнца, проникшего в комнату через окно. Привстав на постели, я покачала головой, стараясь отогнать наваждение. Это не могло быть правдой. Стараясь отогнать дурные мысли в сторону, я еще раз потянулась в кровати, и почувствовав легкое жжение, посмотрела на запястья. Слабые синяки покрывали белую кожу, в том месте, где вчера Омер сжимал мои руки. Повернувшись, я заметила его отсутствие, и еле сдержалась, чтобы не прокричать на весь номер. Всплыли картинки вчерашнего вечера, когда обезумевшая, я сама накинулась на него в клубе, желая испить каждую толику страсти вместе с ним. Только он не позволил. Он хотел, чтобы я знала свое место и не смела указывать ему, как себя вести даже в постели. Пробежали мурашки по коже, и обнимая себя, я невольно зажмурила глаза, борясь с приливом новой порции слез. Сначала он был таким любящим, нежным. Что-то пошло не так, и осознание своей беспомощности заставляло меня кричать от тоски. Сгорая от невыносимой боли, я на ватных ногах ступила по мраморному кафелю в душ, чтобы смыть с себя остатки ночного унижения. Все было тщетно. Растирая кожу до крови, я водила мыльной губкой по телу, желая провалиться сквозь землю. Теплая вода оставляла невидимые ожоги, но даже ей не удавалось сделать того, что сделал Омер со мной прошлой ночью. Он разрывал на куски, заставляя меня медленно сгорать в аду лишь от прикосновений его губ к моему чувствительному телу. Нужно было прекратить сходить с ума по нему. Всякий раз, когда я обещала себе не наступать на одни и те же грабли – дела обстояли совершенно по-иному. Обессиленная, я стала собирать свою одежду, осознавая, что несмотря на нашу внутреннюю борьбу, я ни в коем случае не хочу показывать это остальным сотрудникам «Шери» и «Пассионис». Я должна была быть сильной, несмотря ни на что. Я обещала себе похоронить эту безрассудную любовь к Омеру, и каждый раз давала слабину, утопая в омуте его черных глаз. Проводя пластиковой картой по замку, я глубоко вздохнула, давая себе слово больше ни в коем случае не вестись на искушение Омера Ипликчи. Я понимала, что это будет сложно, но нужно было с чего-то начинать. В голове промелькнула мысль о разводе, которую я мгновенно пресекла на корню. Нет, я не смогу этого пережить. Это выше меня. Понятия не имела, что ждет меня в будущем, но сейчас, единственное, чего я хотела – отдалиться, не желая признавать его власти над собой. Хотя бы, на какое-то время. Когда я пересекла путь от холла до выхода из отеля, погруженная в свои мысли, то я не заметила, как столкнулась с кем-то лбом, отчего выронив из своих рук сумку с вещами, громко закричала. Не обращая внимания на своего собеседника по падению, я стала собирать вещи, как вдруг, услышала: – Прекрасная незнакомка, – тихий голос над своих ухом, после чего, молодой человек передал мне журнал, выпавший из моей сумки. Повернув голову, я столкнулась с парой сине-зеленых глаз, цвета грозового неба в летний день. Залюбовавшись, я и не заметила, как сидя на корточках перед ним, словно завороженная, смотрела ему в глаза. Это был тот бармен, из караоке-бара, с которым я встретилась вчера. – Прощу прощения, – прошептала я, не в силах выдать что-то более менее разумного. Парень улыбнулся уголком губ, и протягивая мне руку, поднял меня с пола. – Мы встретились с вами второй раз, думая, пора уже представиться. Меня зовут Памир. Улыбнувшись, я встала как вкопанная, переваривая информацию. То есть, мне показалось, будто с его появлением, мои личные проблемы встали на второй план. Наваждение какое-то. Покачав головой, я не заметила, как парень щелкнул перед моим лицом. – С вами вся в порядке? – сказал он, приводя меня в чувство. – Ай, я опаздываю, – прокричала я, выхватывая журнал из его рук, и стремясь к стеклянной двери. Отдышавшись, я с трудом привела мысли в порядок. Понятия не имела, почему этот молодой человек так странно действовал на меня. Уже во второй раз, сталкиваясь с ним, я по-другому смотрела на наши отношения с Омером. Какая-то глупость. Отбрасывая мысли в сторону, я направилась к машине, ожидающей меня у входа. – Ты с ума сошла? – услышала дикий вопль над своим ухом, когда подошла к причалу, у которого стояла часть съемочной группы. – Как можно спать столько времени? – Нериман-ханым, – закатывая глаза, грубо отрезала я, не желая говорить с этой женщиной. Она ничего не понимала. Раньше, она всегда замечала, что происходило между мной и Омером, а сейчас, погруженная в иные интриги, она лишь сгущала краски между нами. – Ай, чего вы от меня хотите? – Чего я хочу? – прошипела она, дергая меня за руку, отчего я выронила сумку с вещами. – На яхте мы должны были провести весь съемочный день. Солнце, море, особый аромат Бодрума, веяние любви, а ты почему-то не желаешь вливаться в эту атмосферу! Ты знаешь, что твой Омюш уже уехал на другой яхте вместе с этой белобрысой итальянкой! Словно лезвием по сердцу. Фраза тети Нериман обжигала меня хуже любого пламени, разъедая кожу. Будто меня облили кислотой, и заставили стоять под лучами раскаленного солнца, мучая и издеваясь над моей бедной душой. Он использовал меня, вытряс душу и уехал с ней. Понимала, что она всего лишь его журналистка, пишущая статью, но осознание того, что он может быть с ней, давило на виски. Глубоко вздохнув, я руками стала направлять потоки воздуха в сторону своего лица, стараясь не заплакать. Дура. В череде последних событий я стала чересчур эмоциональной, реагируя на каждый выпад Омера словно сумасшедшая. Безмолвно ступая по лестнице, я встала близко к борту, желая впустить в свои легкие как можно больше свежего воздуха. Он был мне жизненно необходим. Обезумевшая, я простояла так весь путь, ни разу не обратив внимания на всю красоту курортного города. Мне было все равно. Мучающие меня мысли посылали к черту здравый смысл, и я лишь желала немедленно стереть в порошок Омера Ипликчи. Стоя под лучами солнца, и утопая в печали, я вовсе забыла, что не захватила с собой солнцезащитный крем. Плевать. Качнувшись, до меня дошло, что мы доехали до места назначения. Лишь тогда я смогла наконец посмотреть на все великолепие нашего пути. Солнечные лучи отражались в спокойной воде, отчего кристально-прозрачная вода играла переливами. Как бы я хотела, чтобы, не имея никаких проблем, мы бы вдвоем могли провести здесь наше путешествие. Просто быть друг с другом, и любить как раньше. Услышав до боли родной, пронзительный баритон, я со страхом обернулась, стараясь отогнать непрошенные мысли. Спазм сдавил горло, когда, встретившись со своим мужем, я увидела, как мило его держит за руку эта итальянскую модель. Но только он не видел меня. Я не могла назвать ее журналисткой, учитывая ее модельную фигуру, и откровенный купальник, едва скрывающий особые части ее тела от посторонних глаз. Все остальные участники процесса были либо в одежде, либо стояли, накинув на себя полупрозрачные накидки. Омер не смотрел в ее сторону, что-то обсуждая с Ясемин-ханым, чего я не могла расслышать, из-за того, что все еще находилась на борту, в отличие от всех остальных. Наблюдая за Омером, я ощутила прилив новой порции горьких слез, и похлопав себя по щекам, глубоко вздохнула. Все, Дефне, тебе нужно свыкнуться с мыслью, что он никогда не будет прежним. Отвернувшись, я стала наблюдать за природой, зрительно вкушая все прелести бодрумского уикэнда. Чтобы хоть каким-то образом отогнать от себя дурные мысли и смириться с положением дел. Но только, сердцу не прикажешь. Внутри меня разгоралось пламя, и я было уверена, что если бы биение сердца можно было слышать как обычный звук, мое сердце бы отбивало такие ритмы, что его веяние бы донеслось до самого Стамбула. Не выходило. Стоя так, сторонясь Омера и всего мира, я чувствовала себя бесконечно разбитой. По телу пробежала дрожь, и невольно взглянув на запястья, я дала волю слезам. Тихо, очень тихо, чтобы никто не увидел моего позорного падения. В ту же секунду, ощутила легкое покалывание, когда теплые ладони накрыли мои плечи. Не в состоянии сделать и шагу, я застыла, мысленно моля богов о том, чтобы это был не Омер. Но так, мое тело могло реагировать только на него. Удар за ударом, сердце отбивало новые ритмы. – Дефне, – прошептал он над моим ухом, а мне лишь оставалось сглотнуть ком, борясь с внутренним хаосом. Стоило привести себя в порядок, как снова начиналось все по-новой. – Здесь сильно печет, тебе надо что-то на себя накинуть, – сказал Омер, словно все, что было между нами этой ночью – было плодом моего больного воображения. Грубо откинув его руки со своих плеч в сторону, я медленно развернулась в его сторону, старательно скрывая от него своего разбитого состояния. Я не хотела, чтобы он думал, что мне плохо. Я хотела так же, как и он, сводить его с ума, приводить в ярость, проявлять безразличие. Возможно, для меня это было сложно, но я должна была попробовать. Собравшись с остатками силы воли, я осторожно вздохнула, и подняв голову, посмотрела ему прямо в глаза. – И, что? – грубо, прямо ему в лицо. – С каким пор ты стал моим защитником? А не пойти бы тебе отсюда, пока снова не начали путаться мысли, а то, кто знает, вдруг я тоже под этой одеждой надела такой же купальник, как у твоей милой журналистки? Не хочу становиться виновницей срыва съемок, – сказала, я корча гримасу и ехидно улыбаясь. Адреналин в крови зашкаливал, я абсолютно не понимала, откуда у меня нашлось столько сил, чтобы так грубо реагировать на выпады своего любимого психопата. А в том, что он все еще любимый, я была уверена на все сто процентов. Потому что как ни крути, забыть его – выше моих сил. Но если нужно играть, то я попробую. Слова сами вырывались из моей груди, создавая некий хаос вокруг нас. Никто не мог нас видеть, и эта мысль грела мою душу. Округлив глаза, Омер смотрел на меня с ужасом целую секунду, спустя которую, сузив глаза в подозрительном прищуре, оскалил зубы, как зверь, готовящийся напасть на свою жертву. Опешив, я замолчала, стараясь не выдавать своего внезапного страха, когда испепеляя меня взглядом, ровным тоном, сказал Омер: – Не надо играть с огнем, если не хочешь обжечься. То, что было этой ночью не дает тебе права считать, что ты больше не принадлежишь мне, – каждое его слово, сказаное абсолютно ровным тоном, щелкало у меня в голове, заставляя прирасти к полу яхты. – Желаешь ты того или нет, но именно я несу за тебя ответственность, и, если не хочешь больше испытывать мое терпение – слезь отсюда, либо раскрой зонт. Иначе – тебе опять придется выносить мое присутствие, прикованной к постели с солнечным ударом. Думаю, ты тоже этого не хочешь. Ведь так? Качнувшись, я не сказала больше и слова. Его слова перекрыли доступ к кислороду, и напоследок, взглянув в мои глаза еще раз, Омер донес весь смысл своего поведения. Глупо было скрывать очевидные вещи. Тот взгляд, пропитанный неистовой болью, невозможно было скрыть показным холодом. Омер сторонился меня, собственноручно полосуя свое сердце раскаленным ножом, и от того становилось только хуже. Каждый раз, замечая подобное, я становилась дурой. Нужно было прекращать играть по его правилам, и послав к черту всю свою сентиментальность, я спустилась в сторону берега, окончательно убедившись в том, что желаю, чтобы он тоже мучался так же, как и я. Мне надоело терпеть его внутреннего дьявола и вечную борьбу, балансируя на грани. Он должен был испытать то же, что и я. Неважно, что было между нами. Пора было подумать и о себе. Я не собиралась больше уступать ему, безгранично ища оправданий его поведению. Заметив Ясемин-ханым, лежащую на шезлонге, я разместилась рядом под тень, вдыхая аромат морского бриза. – Правильно, тебе загар ни к чему, – сказала он, не глядя в мою сторону. – Советую нанести солнцезащитный крем, а то мало ли… – О Аллах, почему все мне твердят об одном и том же? – прервала ее, привставая. – Может, я хочу сгореть под этим солнцем? – Я говорю то, что мне велел передать твой любимый Омер, но тебе лучше знать, – с безразличием протянула она, глядя на солнце. – Он просто успел изрядно свести с ума нас с Синаном. Не понимаю, что вы не поделили, вроде вчера еще устроили такое, после чего родители больше не будут разрешать своим несовершеннолетним детям посещать клуб отеля, – усмехнувшись, Ясемин-ханым стала потягивать коктейль. Почувствовала, как щеки предательски загорелись после ее последней фразы. Все, абсолютно все в моей жизни было связано с Омером Ипликчи. Лежа несколько минут под зонтом, я постепенно стала приходить в себя, изредка отвлекаясь на раздраженные крики Корай-бея, гонящегося за лучшими кадрами. Это я должна была сниматься этим утром, и, если бы не непредсказуемый характер Омера – согласилась бы на съемку без раздумий. Я не хотела выяснения отношений, понимая, как это может ударить по репутации наших компаний, учитывая огромное количество иностранцев, находившихся здесь ради подписания очередного контракта. Заметно, пожар внутри меня стал утихать, и эта мысль обдавала легкой прохладой, которая была мне сейчас необходима. Возможно часом позже, я снова буду думать об этом, но сейчас мне хотелось передышки. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза, как вдруг снова услышала знакомые голоса. Привстав, я сняла солнцезащитные очки, и сильно пожалела о содеянном. Орнелла, размахивая руками, играючи опрыскивала водой смеющегося Омера, стоя по пояс в воде. Мне повезло, что в суматохе, никто не обращал внимания на сей позор, но от этого мне не стало легче. Увидев тетю Нериман, округлившую глаза при виде этой воркующей пары, я почувствовала, как мои глаза наполняются бесконтрольной яростью. Вся обида, злость, гнев, выплеснулись наружу, и не долго думая, я встала, снимая с себя платье, и несколько раз проводя рукой по волосам, покачала головой, оставаясь стоять в белом купальнике посреди пляжа. Здесь все были в такой одежде, но только я знала, как это действует на Омера. Взглянув в его сторону, даже имея между нами огромное расстояние, я видела, как наполняются яростью его глаза. Хочет ревности – он ее получит целиком и полностью. Только не с моей стороны. Оторвавшись от своей собеседницы, Омер вышел из воды, и остановившись, стал наблюдать за моими дальнейшими действиями. Я знала, что Орнелла ему неинтересна. Даже отсюда, чувствовалось его влечение лишь ко мне. Он принадлежит мне, и пусть он хоть миллион раз твердит мне об обратном – от этой правды ему не сбежать. Улыбнувшись, я взяла всю волю в кулак, и прочистив горло, сделала шаг в сторону. – У кого-нибудь есть солнцезащитный крем? – протянула мягким голосом, гладя себя по плечам. Потому что я знала, что он наблюдает. Я хотела, оказывая на него особое влияние, свести с ума даже на расстоянии. В мою сторону направлялся молодой человек, доселе незнакомый мне, и про себя, я уже ликовала, представляя, как станет звереть Омер, когда тот будет касаться меня. Ответ не заставил себе ждать, и спустя секунду, я была прижата Омером к его телу. Опешив, я развернулась, и вырвавшись из его объятий, столкнулась с обезумевшим взглядом черных глаз. Схватив мою ладонь, Омер направился к шезлонгу, садясь и усаживая меня рядом с собой. Ясемин не обращала на нас никакого внимания. Видимо, ей уже давно все стало ясно. Я лишь могла видеть растерянный взгляд округлившихся глаз Орнеллы, наблюдающей за тем, как Омер стал водить по моим плечам, распространяя средство по телу. Я не думала, что ситуация обернется таким образом для меня, и теперь была вынуждена терпеть касания его ладоней на виду у всей съемочной группы. Я придавала этому огромное значение, но от того не становилось легче. Омер медленно водил по моей коже, от плеч и ниже, задевая поясницу, словно эти действия и для него были невыносимыми. Закрыв глаза, я еле сдержалась, чтобы не предаться фантазиям наяву, как вдруг мой внутренний голос поставил все на свои места. Этого я и боялась. Безграничной власти над собой, несмотря на то, что давала себе слово часом ранее. Опешив, я отдернула его руки в сторону, и развернувшись, схватилась за полотенце. – Спасибо, дальше я сама справлюсь, – прошипела я, оборачивая вокруг себя ткань. Опустив голову, Омер мигом встал, и направился вглубь съемочного процесса. Господи, это все намного сложнее, чем я думала. Охваченная глубокой тоской, я провела на пляже несколько часов, и только тогда поняла, насколько был прав Омер, предупреждая меня держаться подальше от солнца. Здесь неистово пекло солнце, словно старалось испепелить каждого отдыхающего. – Ну и что это было? – съязвила Нериман-ханым, подсаживаясь к моему шезлонгу. – О чем вы? – спросила я, закрывая глаза и хватаясь за виски. – Зачем ты изводишь моего племянника, негодница! – прокричала она, а я лишь обернулась, надеясь, что никто по соседству не услышал ее душераздирающих воплей. – Еще неизвестно, кто кого изводит, – протянула я и осеклась. Сужая глаза, тетя Нериман схватилась за глаз, и стала просить воды. Словно обиженная, он принялась делать вид, будто ее сердце разбито вдребезги, а я еле сдерживалась чтобы не перейти на крик. Я даже не поняла, как выстояла весь день. Наверное, все потому, что Омер, после того случая с кремом, больше ни разу не подходил ко мне. Вымотанные съемками, мы направились к своим яхтам, договариваясь встретиться на большой вечеринке этим вечером. Ощутила дежавю, вспоминая вчерашний вечер. Я не видела его. То есть, весь путь до Бодрума, мы не пересеклись ни разу. На душе скребли кошки. Я не видела Орнеллу, и считая, что он может проводить время с ней, сходила с ума, ощущая безнадегу. Ступая без разбору по мраморному полу холла, я услышала зов, и обернувшись, снова столкнулась с кем-то из жильцов. – Это снова вы? – смеясь, проговорил молодой человек, с глазами цвета моря. Улыбнувшись в ответ, я лишь покачала головой, объясняя это все своей потерянностью в свете последних событий. И снова это ощущение. Всякий раз, когда я видела этого парня, в моей груди разливалось некое странное чувство, которое я никак не могла объяснить. На это раз, он был одет в строгий, деловой костюм, с синей рубашкой и галстуком. Странная смена стиля в этом месте подтолкнула меня на мысль о том, что, возможно, он тоже будет находится на той вечеринке. Нет, этого не может быть. – Теперь, ваша очередь представляться, – улыбнулся он, вырывая меня из своих рассуждений. Изогнув бровь, я не сразу поняла его вопроса. – Я говорю, что вы уже третий раз сталкиваетесь со мной, пора бы нам познакомиться. – Я Дефне, – машинально ответив, я поймала себя на мысли, что делала все, о чем он меня просил, словно под гипнозом. Сузив глаза, парень непонимающе взглянул на меня, пытаясь понять резкую смену выражения моего лица. Затем, улыбнувшись уголком губ, он продолжил: – Приятно познакомиться, Дефне. Не сочтете за непочтительность, если я приглашу вас на коктейль? – Нет, спасибо, честное слово, я тороплюсь, – ответила я, перебирая слова. Рядом с ним я теряла рассудок, неся полный бред. – В следующий раз. Иногда, я была готова оторвать себе язык, за то, что он жил своей жизнью. Услышав последнюю фразу, парень одобрительно кивнул, и улыбнувшись, направился в сторону лифта. Захлопнув дверь, я прижалась к стене и глубоко вздохнула. В этом городе определенно происходили странные вещи. Собравшись с мыслями, я направилась в сторону спальни, как резко остановилась, ощущая неладное. Снова это знакомое волнение, которое настигало меня всякий раз, когда я ощущала Его. Я не видела не слышала, но я ощущала, что он находился здесь. Омер что-то изменил во мне, оставляя клеймо изнутри, некий радар, или что-то такое, что заставляло меня чувствовать его всякий раз, когда мы находились близко друг к другу. Так я всегда буду реагировать только на него. Проклятье. Даже от осознания того, что он рядом, у меня подкашивались колени, а воздуха становилась катастрофически мало. Прекрасно. Всякий раз, обещая себе держаться от него подальше – я наступала на те же грабли. Сделав глубокий вдох, я осторожно ступила по полу, и войдя в комнату, резко остановилась. Стоя перед зеркалом шкафа, Омер поправлял манжеты на расстёгнутой рубашки. Ароматом его парфюма пропиталась вся комната, и я едва перевела дыхание, чтобы здраво мыслить. Наваждение, не иначе. Не нужно было так смотреть на него, но зачарованная, я не могла отвести взгляд. Омер посмотрел в мою сторону, и безразлично отвернувшись, продолжив свои действия. Будто меня и вовсе не существовало. Надев пиджак, он прошел мимо, не глядя в мою сторону. – Ты не подождешь меня? – спросила я, прикусывая язык. Дура. Когда-нибудь я обязательно научусь думать, перед тем как вставить очередную колкую фразу в его адрес, но видимо пока, до этого далеко. – Это не семейные посиделки, – съязвил он, хлопая дверью. От удара, я едва не рухнула на пол. Качнувшись, я сделала шаг вперед, и схватившись за голову, упала на кровать. Глупая. Понапридумывав себе сказки о безграничной любви, я падала в омут. Он никогда бы не изменился. Я старалась сдерживать себя, несмотря на то, что слезы уже давно подступили к глазам. Ядовитое чувство растекалось по телу, отравляя каждую клетку. Мне казалось, что меня уже уничтожили изнутри. Поведение Омера, моя слабохарактерность, все это разбивало меня на части. Мне ведь так хотелось быть счастливой, и если бы можно было вернуть время, я бы ни за что не согласилась на эту сделку, зная о жестоких последствиях. Теперь, моя жизнь была похожа на ад, где главную роль – роль дьявола, играл Омер. Парадоксально, что без него я больше не представляла своей жизни. Пролежав на кровати около получаса, я все же решила идти к гостям. Меня жутко бесила лишь мысль о том, что глупая Орнелла будет весь вечер в его объятиях, если я этому не сумею помешать. Завтра, возможно, тетя Нериман станет винить меня в слабохарактерности, а я не желала больше позволять ей так обращаться с собой. Схватив всю свою волю в кулак, я направилась в сторону ванной комнаты, и проходя мимо, снова бросила взгляд на приоткрытую комнату с джакузи. По телу пробежала легкая дрожь, и покачав головой, чтобы отогнать наваждение, я прошла вглубь ванной, чтобы умыть лицо. Надев черное, кружевное платье, я сделала макияж, и уложив волосы, улыбнулась. Это была не семейная вечеринка, он был прав. Но это не отменяло того факта, что я могла пойти на нее, и отлично провести время несмотря ни на что. Хлопнув дверью, я направилась вниз, в то место, где вчера, обезумев, вцепилась в Омера. Кашлянув, и покачав головой, я осторожно ступила вниз, по неоновым ступенькам, отгоняя от себя дурные мысли. Еще вчера, мы с ним целовались как сумасшедшие, находясь в этом помещении. Я была готова на все ради него. Все, хватит. Нужно было отогнать эти мысли куда подальше, чтобы окончательно не тронуться умом. Охваченная слепой ревностью, я посмотрела по сторонам, надеясь, что не увижу их вместе. Сев за барную стойку, я заказала имбирный коктейль, сидя в ожидание. Понятия не имела, где все люди, но так мне было даже спокойнее. Сменившая привычное техно, классика, в этом помещении, ощущалась как-то иначе. Еще вчера, здесь играли только последние хиты из мира электро-музыки, а сейчас, для почтенных лиц, стиль клуба был полностью переориентирован. Чувствуя, как в груди бьется сердце, я сделала глубокий вдох. – Дефне! – услышала знакомый, слащавый акцент над ухом. Девушка села рядом, складывая ладони на обнаженных коленях. Она была очень красива, несомненно. Улыбнувшись пухлыми губами, Орнелла сделала заказ, кивая бармену. Развернувшись, я наконец увидела его. Омер стоял, улыбаясь кругу лиц из мира моды и что-то говорил. Толпа мужчин слушала его, глядя на Омера с безмерным восхищением, отчего залюбовавшись, я невольно улыбнулась, ощущая безграничное чувство гордости за своего мужа. Стоп, нужно было прекратить это, пока не стало совсем поздно. – Я тоже безума от его красоты, – протянула Орнелла. И лишь спустя несколько секунд до меня дошел истинный смысл ее фразы. Округлив глаза, я посмотрела на свою собеседницу, горя от желания расцарапать ее лицо в кровь. – Простите, что вы только что сказали? – спросила я, все еще не веря в то, что это действительно происходит. Озлобленная, я сжимала кулаки, про себя проговаривая успокоительную мантру. – Я говорю, что безума от него, – повторила она ровным тоном. – Вчера, когда мы целовались, я поняла, что что-то чувствую к нему… – Когда вы – что? – не дав ей договорить, я слезла со стула, стремительно направляясь в ее сторону. Я не могла в это поверить. Это не могло быть правдой. Нет. Едва сдерживая себя, чтобы не прокричать на все помещение, я смотрела в ее зеленые глаза, моля о том, чтобы это было неправдой. – Что вы с ним делали? Пожалуйста, пусть она просто не знает турецкого языка, и перепутала слова. Чувство потерянного достоинства сковывало изнутри, отравляя мою кровь. Я забыла, что значит дышать. – Целовались, – ровно ответила она, надувая губы. – Ну, фактически, это я его поцеловала. Но уверена, если бы не мое помутнение из-за алкоголя, одним поцелуем это бы не завершилось. У него такие чувственные губы, стоит только представить, на что он способен, как у меня сносит крышу, – покачала она головой, словно представляя это, пыталась отогнать непрошенные мысли. Схватившись за горло, я еле перевела дыхание. В глазах защипало, и развернувшись, я снова посмотрела на Омера. Вот он, стоит, блистая во всем своим великолепии. Мне хотелось уничтожить его, заставить стоять на коленях и молить о пощаде. Чтобы он понял, насколько мне плохо, и что я ощущаю, выслушиваю подобное. Повернувшись, я посмотрела на недоумевающую Орнеллу, и единственное, что остановило меня, прежде чем окончательно не рехнувшись я не стала ее бить – это ее глупый голос. – Кстати, я принесла его рубашку, – сказала она, протягивая мне пакет. – Когда он нес меня в номер, я ужасно себя чувствовала, и кажется, меня стошнило на него. Но я уже забрала ее из химчистки. Зато, мне довелось увидеть его сексуальную татуировку на плече. Ее детский лепет привел меня в замешательство. Эта идиотка действительно не понимала, что может быть уничтоженной мной? Неужели никто, ни разу не сообщил ей о том, что Омер женат? Или, в том и была моя проблема, когда я с самого начала не предъявила на него свои права. Выхватив из ее рук пакет, я снова бросила яростный взгляд на непонимающего Омера, и развернувшись в сторону выхода, направилась прямиком к себе в номер. Рухнув на подушки, я снова дала волю слезам. Смесь ядовитых веществ пронеслась по сосудам, отравляя кровь в жилах, отчего всхлипывая, я все никак не могла нормально вздохнуть. Глаза уже давно была размазаны, и наверняка, если бы кто-нибудь смог бы лицезреть меня в таком виде сейчас – посмеялся бы в голос. Вчера, когда я ждала его в этой постели – он был с ней. Он целовал ее так же, как и меня. В ту секунду, когда обессиленная я лежала под ним, а он издевался надо мной, он уже был замешан в этом деле. Он целовал меня после нее, не думая о том, насколько мне будет противно. Протерев сотый раз ладонями свои губы, мне казалось, будто на них не осталось живого места. Обиженная, оскорбленная, я желала ему отомстить. Встав, с кровати, я стала мерить шагами комнату. На глаза попалась вчерашняя визитка из модельного агентства. – Алло, – послышалось на другом конце. – Фахрие-ханым, это Дефне. Да, я та самая девушка. Ваше предложение в силе? Хорошо, тогда я согласна. Бросив мобильный телефон на кровать, я глубоко вздохнула. Может завтра, я обо всем пожалею. Я понимала, что не могла на все сто процентов доверять Орнелле, но это не отменяло того факта, что я была дико оскорблена. Схватившись за голову, я и не знала, что мне делать дальше. Пройдя в сторону ванной комнаты, чтобы смыть макияж, я снова остановилась у дополнительной арома-студии. Отворив дверь, я вошла внутрь. Приглушенный свет обволакивал комнату, а терпкий аромат розмарина ударил в лицо. Комната была поделена на три части, с тремя видами ванн. Остановившись у джакузи, я непроизвольно включила воду, завороженно наблюдая за тем, как водяные струи наполняют сосуд, создавая огромную пену. Вернувшись в комнату, я посмотрела на себя в зеркало. Я уничтожу его, чего бы мне это не стоило. Я покажу ему, кто из нас на самом деле имеет безграничную власть. И лишь тогда, когда он признает это - моя игра будет окончена. – Синан-бей, – протянула я, набрав знакомый номер. – Я плохо себя чувствую, вы бы не могли сказать Омеру, чтобы пришел? Нет, не нужно вызывать врача. Нет, не нужно говорить Нериман-ханым. Отключив телефон, я направилась к шкафу и открыла дверцу с подарками от любимой тетушки Омера. В моей голове зародился план, в предвкушении осуществления которого, я сама чувствовала прилив адреналина. Схватив черное, кружевное белье, еще более откровенное, чем было на мне, я мигом стянула с себя платье, и переодевшись, снова вернулась в прежнее состояние. Чтобы не выдавать себя сразу, с первых минут. Открыв дверь, я выжидающе села на край кровати, затем подумав обо всем этом еще несколько раз, направилась прямиком в сторону ванной. Я заставлю его сходить с ума. Сделаю его по-настоящему ручным, и пусть это будет сложно. Любить его – уже одна большая, невыносимая мука. – Дефне! – услышала нотки волнения в его крике, и про себя, улыбнулась. Он переживал, несомненно. Пусть он будет притворяться хоть сотню раз, что ему все равно. Всякий раз его заявление терпело поражение. Закрыв кран, я стала наблюдать за густой пеной, касаясь ее ладонью. И тогда, на пороге, оказался Омер.