Девушка-капитаном быть не может!

Он стоял и смотрел в даль голубого мира. В его руке была фляжка с ромом, а в глазах виднелось умиротворение. Он размышлял о том, что его жизнь не так уж и плоха, как он привык думать. У него есть еда, у него есть женщины, у него есть любимый корабль, а так же верная команда. Но так бывает, что если у тебя нет чего-то одного, то ты не ценишь всего остального. Это он понял еще давно, когда в сражении потерял кисть руки, но без нее он уже научился жить, а вот без женского тепла жить ему было тяжело. Когда жизнь кипит и бьет ключом, это практически не ощущается, а вот когда она утихает и ты вот так смотришь в море, желание быть «чьим-то» становится сильнее. *** Она стояла перед зеркалом и только в этот момент могла себе позволить быть слабой. Ее руки были неспокойны и хватались то за воротник рубашки, то судорожно проверяли на месте ли меч. Знаете, удержаться на месте капитана корабля сложно, а при этом быть женщиной практически невозможно, но ей это удалось. Она уже давно перестала быть просто девушкой, а стала жестким капитаном, готовым перерезать горло всем недовольным и, надо сказать, не раз перерезала. Но сейчас она нацелилась на куш покрупнее и в своих силах была не уверена, но главное, чтобы об этом знала только она. *** — Капитан, проснитесь! На нас напали! — Какому козлу не спится в такую рань?! — Козлихе, капитан! *** На палубе развязалась нехилая драка. Глаза Киллиана были, мягко говоря, ошалевшие, и в них блестел вопрос, как они так быстро попали на палубу. Это вообще мало у кого получалось, а так быстро вообще невозможно. Но сейчас это было не вопросом первостепенной важности, важнее было избавиться от нежеланных гостей. И с мечом на перевес он отправился отрубать головы *** — Либо ты соглашаешься сейчас и мы спокойно договариваемся, либо вы по одному оказываетесь в воде, а там сейчас ой не жарко! Корабль все равно будет моим! — А не много ли ты на себя берешь, деточка? Она каким-то жестом показала одному из людей взять из ее рук меч и приставить к нерадивому юнге, который стоял на доске. Сама же она достала из сапог маленький ножик с безумно красивой гравировкой и приставила его к щеке самоуверенного капитана. — Если ты переживаешь из-за моей бороды, то прости, не успел приготовиться к твоему приходу, слишком рано уж ты причалила. И тут ему стало не смешно: она надавила сильнее и на щеке показались красные капли крови. Капитан старался не подавать вида и смотреть ей в глаза. Ее всегда это забавляло в мужчинах, они до последнего терпят, а потом начинают орать, мол, что ты делаешь? Нож застыл на одном месте, а она начала говорить: — В каких-то сантиметрах от ножа находится артерия и, если я пережу её, то будут не самые радостные последствия, а я ее перережу, поверь. Она встала и отошла от капитана, в глазах которого полыхали огни ярости. — Отдаешь корабль? Молчание… — Я спрашиваю последний раз, или твои люди начинают оказываться в воде. … — Хорошо. Она забрала рукоятку меча, приставленного к юнге Киллиана и, без сомнения, отправила того в пучину морскую. — Я все еще не слышу согласия отдать корабль. — Ладно, — прорычал недовольный капитан. — Я так и знала.