Разрывая круг

      — Ты можешь дышать огнем?       — Нет.       — А летать?       — Нет.       — Ты владеешь мудростью древних?       — Нет.       — Умеешь закалять мечи своим дыханием?       Мерлин тихонько фыркнул себе под нос и взглянул искоса на Артура, который последние полчаса забрасывал Кайлу вопросами, явно пытаясь вывести ее из себя. Хоть на него очевидно и произвел впечатление рассказ об Эйсузе, он старательно делал вид, что это не так.       Перед внутренним взором Мерлина невольно возник образ того самонадеянного мальчишки, которого так остро хотелось проучить тогда, на городской площади. И то, что мальчишка оказался принцем, ничего не меняло. Может быть, невольно задумался он, и для Артура не было такой уж принципиальной разницы? Конечно, между признанием Мерлина и сегодняшним днем пролегли столетия, но только для самого Мерлина. Для Артура в каком-то смысле это было еще вчера. И вот он уже без раздумий листает гримуары и пытается достать до печенок одну из сильнейших среди ныне живущих колдуний. Последнего Артур, конечно, не знал, иначе трижды подумал бы, прежде чем захлопнуть очередную книгу и, посмотрев на Кайлу в упор, резюмировать:       — Ну и какой же ты тогда дракон?       — Артур, — попытался предупредить его Мерлин, но тот не слушал.       Он вел себя ровно так же, как и всегда, когда девушка интересовала его, но при этом бросала ему вызов: хорохорился и задирался.       — Между прочим, — продолжал разглагольствовать он, присев на край стола и поставив одну ногу на стул, — если верить науке, человек произошел от обезьяны. Но это ведь не делает меня обезьяной…       — Артур, не надо.       Но было уже поздно. В зеленых глазах полыхнули язычки пламени, и Мерлин не сказал бы наверняка, что сильнее вывело Кайлу из себя: подначки Артура или его ботинок на одном из ее любимых обитых шелком стульев.       Артур застыл на мгновение, глаза его остекленели, он как-то сжался, сморщился, фигуру его окутал туман, а мгновение спустя по библиотеке, раскидывая книги, метался перепуганный бабуин.       Мерлин вздохнул.       — Кайла!       — Он первый начал, — отрезала она. — Ненастоящий дракон, надо же, — фыркнула ведьма и, наклонившись, смахнула несуществующую грязь со стула. — Не правда ли, они чудесны?       — Не знаю, что беспокоит меня больше: твой чрезмерный интерес к моей мебели или неожиданно проснувшаяся фамильная гордость.       — Твоей? — Кайла уперла руки в бока, тряхнув волосами, казавшимися почти огненными после колдовства. — Скажи, когда ты в последний раз хоть что-то здесь купил или отремонтировал, Мерлин?       — И я благодарен, — пошел он попятную, продолжая краем глаза следить с Артуром, который немного успокоился, отрывая одну за другой страницы очередной книги в темной, потрепанной обложке. — Но это все равно не повод превращать моих гостей… во что бы то ни было.       — И твоих друзей, — вздохнула Кайла, неохотно признавая свою ошибку. — Прости… просто он… фрх! — возмущенно фыркнула она.       — О да, он такой, — усмехнулся Мерлин и аккуратно спустил вновь ударившегося в панику бабуина вниз при помощи магии.       — Что произошло? — Артур быстро огляделся и почесал шею. — Ты что-то сделала со мной! — гневно заявил он, поймав себя на странном желании забраться повыше и швыряться оттуда книгами или чем похуже.       Последнее, что он помнил: пристальный, проникающий ему в голову взгляд ведьмы, он опутал и словно бы спеленал его мысли, заполнил собой изнутри, погружая в сумрачное беспамятство... Артур вздрогнул.       Но Кайла проигнорировала обвинения. Подняв один из вырванных Артуром листов, она с интересом вчитывалась текст, написанный от руки мелким, убористым почерком.       — А что если… — она протянула его Мерлину. — Как минимум единожды оно срабатывало.       Достаточно было взгляда, чтобы понять. Лицо мага помрачнело. Он покачал головой.       — Нет, мы имеем дело с реинкарнацией, а не с бессмертием, — и, помолчав, добавил: — Не говоря уж о том, что этому заклинанию не одна тысяча лет.       — Верно, — тихо отозвалась Кайла, досадливо нахмурившись и прикусив губу.       — О чем идет речь? — спросил Артур.       — О короле-вороне, — сказал Мерлин.       — О, я помню его! — энергично кивнул Артур. — Жуткий тип. Кажется, он пользовался каким-то кристаллом… голубой такой и просто огромный…       Мерлин и Кайла переглянулись.       — Так и было, — Мерлин кивнул, но его тон и взгляд не понравились Артуру.       — И в чем дело? — нахмурился он. — У меня такое чувство, что вы оба недоговариваете.       Мерлин серьезно посмотрел на него, поколебавшись мгновение, а потом сделал приглашающий жест рукой.       — Пойдемте. Это длинная история, а нам не помешал бы отдых и обед.       — Я приготовлю, — примирительно предложила Кайла. — Ты можешь помочь мне, принц, — насмешливо сказала она, оглядываясь на Артура через плечо. — Заодно проследишь, чтобы я не подлила тебе в еду какое-нибудь зелье…       — Именно так я и намерен поступить, принцесса, — любезно ответил Артур, заставляя глаза Кайлы вновь вспыхнуть.       Она отвернулась и быстро зашагала вперед.       Артур невольно поймал себя на том, что смотрит ей вслед. Идеально прямая спина, немного нервная, стремительная походка и слегка растрепавшаяся коса, с мерцающими в ней золотистыми искрами. Пожалуй, это было бы красиво, не будь она такой невыносимой выскочкой.       — Мне бы хотелось, что бы вы поладили, — заметил Мерлин, когда они немного отстали.       — Вряд ли это возможно, — буркнул Артур, — мы слишком… как это сказать, — он щелкнул пальцами, — разные люди.       Мерлин мельком взглянул на него и усмехнулся.       — Ты так считаешь?       — Я в этом абсолютно уверен.       — Что ж, может ты и прав, — задумчиво проговорил волшебник. — А может, у вас гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд.       — Например? — Артур скептически вздернул бровь.       — Например, королевская кровь, которую не выбираешь, взрывной, но сильный характер, врожденная тяга к справедливости, готовность помогать всем и каждому, жажда перемен... А еще тиран-отец, с самого раннего детства пытавший вылепить из нее нечто, подобное себе, и заодно подавить всякое сопротивление, любой признак свободомыслия.       Артур сам не заметил, как остановился. Они помолчали.       — Ну, хорошо, — неуверенно проговорил он. — Может ты в чем-то и прав… А что это за проблема, о которой вы так красноречиво молчали?       Они зашли в кухню, где Кайла успела развернуть бурную деятельность. Посуда так и летала по комнате вместе с продуктами, разделочными досками и ножами.       — Осторожно, — сказал Мерлин, в последний момент уклонившись от солонки.       — Я знаю, что делаю, — отмахнулась Кайла, поймав беглянку.       — Конечно, если это какой-то секрет… — начал Артур, устроившись за столом и глядя на свои сцепленные в замок руки.       — Никаких секретов, — Мерлин тоже опустился на барный стул. — Это действительно проблема. Большая проблема.       — Еще ее называют Последней, — вставила Кайла, не оборачиваясь. — Или Самой главной.       — Очень оригинально и пафосно, я понял, — хмыкнул Артур. — Но, может, мы перейдем к сути?       — Вот уж нет, — Кайла обернулась, — сначала ты, — она ткнула в Мерлина разделочным ножом, — поможешь мне с сервировкой, а ты… — она засомневалась на мгновение.       — О моей овощной запеканке ходят легенды, — заявил Артур, с готовностью поднимаясь.       — Ну и прекрасно, — на губах Кайлы промелькнула улыбка. — И прости, что превратила тебя в обезьяну, — сказала она, когда он встал к ней плечом к плечу.       — Ты… — Артур задохнулся от возмущения, круто развернувшись. — Между прочим, мой отец всегда говорил, что с великой силой приходит великая ответственность!       — Да уж, отцы только и делают, что несут какую-то высокопарную чушь, — заявила она, возвращаясь к готовке.       — Знаешь, было бы неплохо иногда прислушиваться к их словам…       Мерлин тихонько опустился обратно на стул и подпер щеку ладонью, едва прислушиваясь к продолжающейся перебранке. Мысли его уносились все дальше, к тому моменту, когда он впервые понял, что что-то не так.       Понял он далеко не сразу. Одно десятилетие сменяло другое, он простился почти со всеми, кого любил, начал странствовать и приучился к мысли, что время над ним не властно. Он возвращался в родные края раз в несколько лет — по желанию или необходимости, когда нужна была его помощь, но редко задерживались надолго. Конечно, во время таких возвращений до него доходили разные слухи, доносились шепотки служителей Старой религии, которая вырождалась сама собой, все больше напоминая обычный культ. Обиженные или отвергнутые, пойманные на темном колдовстве колдуны и колдуньи искали в ней свое последнее прибежище, но уже не владели настоящим знанием. Исчезали древние магические существа, рвались тонкие связи, старые тропы стирались из памяти и с карт. Позабытые, заброшенные идолы зарастали плесенью, гнили изнутри, разъедаемые собственной злобой и страхом забытья. Потомки Эйсузы были единственными достойными, хранившими ее наследие, но они рассеялись по земле и не стремились диктовать миру свои условия.       Поэтому-то Мерлин не верил. Не обращал внимания на сплетни, хоть и ловил себя порой на странном, тревожащем ощущении. Это напоминало отдаленный птичий крик, который слышишь, заплутав в хорошо знакомом лесу. Или голос Великого дракона в твоей голове. Изредка Мерлин просыпался от неприятного, скребущего чувства притаившейся рядом опасности, зажигал разом все свечи, но никто не скрывался в клубившейся по углам темноте, не следил за ним, не подсылал жутких тварей, чтобы лишить его магии или жизни. А если такое случалось, виновник всегда находился и редко чем-то выделялся на фоне прочих, жаждущих поживиться его небогатым скарбом или магическими артефактами. К тому времени у него уже скопилась неплохая коллекция…       В конце концов, один из таких артефактов и заставил его впервые всерьез задуматься, когда перестал работать, превратившись в обычный булыжник со слабым магическим фоном. Конечно, Мерлин давно им не пользовался, но никогда прежде он не сталкивался с тем, чтобы вещь утрачивала свои магические свойства без внешнего вмешательства. Не найдя ответа, он на время забыл о случившемся, а потом не сумел с первого раза сотворить одно из древних, но прежде легко подвластных ему заклинаний...       Сначала он подумал, что проблема в нем. Больше двухсот лет он уже бродил на этом свете: в конце концов, его бессмертие могло оказаться иллюзией. Однако он прекрасно себя чувствовал, и в других колдовских искусствах и заклинаниях его мастерство продолжало расти. Пришлось углубиться в вопрос, и тогда, понемногу, картинка начала складываться. Все, что он слышал и видел, но не обращал должного внимания, все теории заговора, которые казались ему безумными, и даже ослабление Старой религии… В конце концов он отправился туда, где всегда получал ответы на свои вопросы, если дело касалось магии самой по себе. В Кристальную пещеру. И ответы, которые он там нашел, отняли его покой на много столетий вперед.       — Все-таки я не понял: как можно ранить… эм, пещеру? — спросил Артур, когда они устроились вдвоем у камина.       Они успели пообедать, выслушать историю Мерлина и перебрать еще несколько десятков книг, прежде чем Кайла отправилась в одну из гостевых комнат, сославшись на усталость.       «У нее что, нет своего дома?» — довольно громко поинтересовался Артур, поглядев ей вслед, но Мерлин не ответил, предложив ему выпить по бокалу вина.       — В каком-то смысле, Пещера как живое существо, — сказал Мерлин. — Она —мощнейший источник и проводник магии в этом мире. И то, что сделала Моргана… — он замолчал, глядя в огонь.       Дело было не только в Моргане. Его вина была немногим меньше. Он проигнорировал предупреждение Эйсузы и собственные предчувствия, а когда спохватился, оказалось поздно: на то, чтобы отыскать затерявшийся в веках след, вернуть похищенное, уходило одно столетие за другим, а он так и не достиг цели.       — Но ведь кристаллы похищали и прежде? — спросил Артур. — Тот же Ворон, он ведь использовал один из них. Наверняка были и другие?       — Были. Но Моргана сумела отыскать опорные, связующие точки и повредить их. Похищение было лишь частью плана, гораздо хуже то, что прежде целое и совершенное оказалось поруганным и поврежденным. Часть магии стала утекать в никуда. Многие века я пытался отыскать то, что теперь именуют Кристальным сердцем, но по-прежнему не уверен, что один-единственный кристалл способен решить проблему. Даже если тот самый.       — Мда, сестрица всегда была горазда на изощренные выдумки, — невесело хмыкнул Артур.       — Не всегда, — покачал головой Мерлин и взглянул на него. — Ты и сам это знаешь.       Они помолчали.       — На самом деле, всегда, — неожиданно хохотнул Артур. — Даже когда мы были маленькими, она умудрялась обвести отца вокруг пальца! А если мы попадались, хлопала этими своими большими глазищами и выходила сухой из воды, а я отправлялся куда-нибудь на конюшни думать над своим поведением.       В его голосе прорезалась болезненная, казалось бы, давно позабытая нежность. Мерлин на мгновение прикрыл веки. У него было достаточно времени, чтобы обдумать все ими пережитое. Чтобы сосчитать все свои промахи и проиграть в голове тысячи сценариев, в которых все были спасены, а потом жили долго и счастливо…       — И что все это значит в конечном счете? — спросил Артур, возвращаясь к прежнему разговору.       Мерлин нахмурился.       — Магия ослабевает. Исчезает из этого мира капля за каплей. И с каждым прошедшим столетием все быстрее. Сложные магические ритуалы и заклинания требуют все больше сил и людей, древние уже почти не работают. На этот свет появляется все меньше колдунов и колдуний. Так что, похоже, рано или поздно мечта Утера все-таки станет явью.       — Но если магии не станет, то и ты тоже… — Артур запнулся.       — Я давно готов к этому. Просто магия — это…       — Часть тебя, — закончил Артур.       — Или весь я, — грустно улыбнулся волшебник. — Это то, кто я есть. Но куда важнее, что она важная часть этого мира, его душа, если хочешь. Даже если тебе сложно это принять.       — Ну почему же, — медленно проговорил Артур. — Я признаю, что мало знаю о магии. И что прежде меня растили в отвержении и даже ненависти к любым ее проявлениям. Но сегодня я другой человек. И открыт всему новому.       Мерлин прыснул. Покосившись на него, Артур закатил глаза, но в конце концов тоже рассмеялся.       — Прости меня, — неожиданно сказал Мерлин.       — За что?       — За то, что лгал, скрывался. За то, что недостаточно верил в тебя и нашу дружбу.       Артур сделал глоток и ненадолго задумался.       — Знаешь, мне хотелось бы принять твои извинения, но я не могу.       Мерлин отрывисто кивнул.       — Я понимаю.       — Нет, подожди, — Артур мотнул головой. — Я не принимаю их, потому что ты был прав. Как бы мне ни хотелось сказать, что я бы все понял тогда, я вовсе не уверен, что это так. И совершив нечто ужасное, мог бы потом раскаиваться всю оставшуюся, хоть и, по всей видимости, очень короткую жизнь… Так что, если даже я не знаю, как поступил бы, откуда ты мог это знать, Мерлин?       — Спасибо.       Это простое, тихое слово застряло где-то под ребрами, мешая сделать нормальный вдох. Артур заерзал.       — Знаешь, ты все-таки удивительный человек, — послед долгого молчания сказал он, когда сковавшая их неловкость прошла. — И дело тут вовсе не в магии. Даже сейчас ты был готов снова разбираться с проблемами в одиночку… ну, не считая этой рыжей занозы. Но я хочу, чтобы ты знал: я никуда не уйду. Я останусь здесь, даже если от меня не будет никакой пользы. И однажды сумею вернуть свой долг.       — Ты ничего мне не должен, — покачал головой Мерлин. — Такова была моя судьба: защищать тебя и быть рядом. Честно говоря, поначалу я очень хотел послать ее куда подальше… но потом как-то, знаешь, привык, что ли?       Уголки его губ подрагивали. Искоса взглянув на него, Артур фыркнул.       — Уверен, я тоже сумею смириться со временем, — сказал он.       Мерлин откинулся на спинку кресла и широко улыбнулся. За всеми этими тревогами и мыслями о невозможности происходящего он чуть не позабыл самое главное: его лучший друг действительно рядом. Без всяких «но» и «если». Что это, если не чудо? И какова бы ни была цена, кажется, он готов ее заплатить.