***
Иногда Юри задумывался о своей родственной душе, но все-таки старался этого избегать. Было слишком больно. Юри нравилось смотреть на буквы на своей коже. Они складывались в довольно обычные фразы, вроде Я знаю, что он будет добрым или Не могу дождаться того дня, когда я встречу свою родственную душу. Но годы проходили, и меток становилось все меньше. Только в пятнадцать Юри осознал, насколько сильно он ранит свою половинку, когда Хотелось бы знать, есть ли у меня вообще родственная душа появилось у него на коже. Это произошло во время одной из тренировок, вечером. Сначала Юри был в замешательстве. Раньше он никогда не видел таких посланий. Наверное, в его взгляде отчетливо читался шок и ужас. Его друзья, Юко и Нисигори, спросили, был ли он в порядке. Заметив слова на руке Юри, они подумали, что это ещё одно послание, такое доброе и светлое. Они оба знали, что родственная душа Юри из другой страны, и тот уже несколько лет очень старательно занимался, чтобы понимать чужой язык. — Что там сказано, Юри? — с улыбкой спросила Юко. Юри только и смог поднять дрожащие руки и написать перевод. Он не хотел смотреть на выражения лиц друзей. Он знал, что они были удивлены, по вздоху со стороны Юко и «Черт» от Нисигори. Юри просто поправил спортивные штаны и постарался улыбнуться. Все нормально. Я знал, что это произойдёт. Юри вздохнул, надеясь, что это их приободрит. Юко все ещё колебалась, но она знала друга достаточно хорошо, чтобы не вмешиваться. Так что три подростка просто включили телевизор, по которому показывали Гран-При в Канаде, где выступал почти что идол Юри.***
Юри не был удивлён, что то послание от его половинки было последним. Он знал, что, наверное, его родственная душа сдалась. Прошло уже много лет с того момента, как у Юри впервые появились буквы на коже. Да, должно быть, это разочаровывало, когда у тебя не было ни одного послания, ни одного знака, что где-то там тебя ждёт половинка. Так что Юри сосредотачивался на фигурном катании. Он уже выигрывал чемпионаты в своей стране. У него была техника. У него были эмоции и чувства. И все это делало его выступления такими прекрасными. Юри начал ездить в другие страны на соревнования, в каких-то выделяясь особенно сильно. Юри было семнадцать, когда он выиграл золото на юниорском Гран-При, а позже и на юниорском Чемпионате Мира. Вскоре после этого Юри предложили заниматься в Штатах с одним из лучших тренеров. Это было лёгким решением, все-таки Юри работал долго и усердно, чтобы стать успешным фигуристом. Единственной проблемой было то, что ему надо было оставить своих друзей, семью, а также его любимого пса, Викчана.***
Когда Юри был младше, он понимал, что некоторые слова на его коже были на русском. Они мотивировали его учить этот язык. Между фигурным катанием и школой Юри постоянно сидел за учебниками, изучая русский. Он знал, что никогда не сможет говорить на нем, но он хотя бы будет способен понимать речь и что-то писать. Вскоре это стало уже привычкой, даже хобби. Становясь старше, Юри хотел изучать все больше языков. Он не хотел быть ещё более скованным, чем уже был. Если же он сможет выучить много языков, он будет способен понимать людей из разных стран. Интерес Кацуки к языкам привёл его в Детройт, Мичиган, чтобы изучать лингвистику, также как и фигурное катание привело его туда, чтобы стать конкурентоспособным фигуристом. К тому времени, как Юри исполнилось восемнадцать, он мог читать и понимать разговорный русский, английский, французский, итальянский и немецкий, также как и жестовый язык. Но этого было недостаточно. Юри хотел знать больше. К счастью, тренер Юри, Челестино, понимал, что тот не может говорить и вместо этого общается через знаки и фигурное катание. Вскоре Челестино ещё и осознал, что ему нужно внимательно следить за Юри, так как тот совсем не жалел себя. Часто он оставался на льду допоздна, катаясь, резко и быстро. Беспокойство. Челестино смотрел и понимал, что показывал Юри своим катанием. Через два года после переезда в Детройт Юри нашёл себе соседа, который теперь мог помогать приглядывать за Кацуки. Пхичит и правда стал отличным другом для Юри. Он верил, что Юри станет великим фигуристом, поддерживал, когда тот был в плохом настроении, и успокаивал, когда Кацуки переживал стресс. Пхичиту было плевать, что Юри не мог говорить. Он просто хотел видеть, как его друг раскрывает в себе все самые лучшие свои стороны. Даже если это означало множество глупых вещей и Юри, давай, повеселись немного! Юри очень старался. У него была поддержка друзей и коллег. К двадцати двум годам Юри был одним из лучших фигуристов Японии, который смог попасть на Гран-При.***
Для Юри все шло хорошо. Или так было до утра, когда он должен был ехать на Гран-При. Юри проснулся от звонка на телефоне. Открыв глаза, он обнаружил, что звонила его мама по скайпу. Он ответил с самой радостной улыбкой, которую мог сделать в 4:30 утра. Но улыбка очень скоро исчезла, когда он заметил мамины красные глаза. Она плакала. — Юри, прости, что звоню тебе так рано, но мне нужно тебе кое-что рассказать, — начала она. — Это насчёт Викчана. Юри не было нужды слушать дальше. Он уже знал, что случилось, судя по грустному голосу матери и ее покрасневшим глазам. — Он умер во сне, Юри. Мне так жаль, что ты не смог увидеть его в последний раз. Юри понятия не имел, что на это ответить. Его руки будто бы стали свинцовыми, такими тяжёлыми, а перед глазами появилась пелена. Он не знал, сколько просидел вот так вот, смотря на размытое изображение мамы. Он не услышал, как скрипнула дверь, и не почувствовал, как у него мягко забрали телефон. Точнее, он слышал звуки, но не осознавал их. — Юри? — раздался тихий голос сзади. Без раздумий Юри откинулся на руки человека, стоящего за ним. Какая-то часть Кацуки знала, что это Пхичит, но он все ещё не мог полностью осознать происходящее. Вместо этого он просто позволил себе разрыдаться в руках друга, только тихо всхлипывая.***
Когда Юри проснулся через несколько часов, он вспотел, а веки казались ужасно тяжёлыми. Рядом сопел Пхичит, все ещё обнимающий его. Осторожно выбравшись из постели, Юри направился в душ. Он не хотел думать. Не хотел ничего чувствовать. Он просто хотел лечь под одеяло и отключиться. Тем не менее, Юри помнил, что вскоре должен был приехать Челестино и забрать его в аэропорт. И даже если мир Юри рушился, у него все ещё были обязанности, которые надо было выполнять. И он это ненавидел. Когда Юри, наконец, вышел из душа, он услышал тихую речь из гостиной. Конечно, он понимал, что Пхичит должен будет рассказать Челестино о случившемся ночью. Так что Юри делал то, в чем был экспертом. Игнорировал. Он игнорировал все. Просто взял заранее собранную сумку и направился к выходу. Челестино медленно плёлся за Юри, пока они покидали апартаменты. Он ничего не говорил. Юри знал, что он и дальше ничего не скажет. Это было одной из черт, которая Кацуки особенно нравилась в его тренере: тот знал, когда нужно было оставить парня со своими мыслями. Челестино заговорил только в самолёте, готовым к полету в Россию, где должен был проходить Гран-При. — Ты сможешь кататься? — спросил он. Юри только повернулся к окну, пока самолёт набирал скорость, и пожал плечами.***
Юри совсем не был в порядке и не мог кататься. Не прошло ещё даже 48 часов, как Юри узнал о смерти Викчана. Он был как в тумане, когда почувствовал прохладу арены. Ему понадобится чудо, чтобы откатать программу хорошо. Юри слышал шёпот людей, мимо которых они с Челестино проходили. Он игнорировал и их. Юри пытался сосредоточиться на задании, которое ему предстояло, хотя мозг отказывался это делать. — Он выглядит таким грустным. Юри услышал голос, но проигнорировал его. Он не хотел видеть того, кто констатировал и так очевидный факт. Вместо этого Кацуки ушёл, чтобы найти другое место для растяжки. Время шло слишком быстро. Намного скорее, чем Юри надеялся, Челестино позвал его на лёд для короткой программы. Юри потряс руками и ногами и попытался успокоиться и сосредоточиться на катании. И именно в этот момент он заметил метку, которая появилась чуть ниже рукава его рубашки. Отодвинув ткань, Юри, к своему удивлению, обнаружил послание от родственной души впервые за много лет. Ещё больше его шокировало то, что они были на английском. Он выглядит таким грустным. Кацуки слышал, как кто-то произнёс именно эти слова, но тогда не обратил внимание. Его родственная душа была здесь. Юри взглянул на своего тренера с новой решимостью. Челестино был приятно удивлён этим взглядом и таким мотивированным Юри. — Удачи, — произнёс тренер, прежде чем парень повернулся и вышел на лёд.***
Это было катастрофой. Хотя Юри и смог сконцентрироваться на своём выступлении, кататься все ещё было очень трудно. Во время произвольной программы было не лучше. Юри знал, что он ужасно справлялся. Он знал, что выражал совсем не то, что хотел. Он катался не так, как хотел. Его движения были слишком скованными, а на всех прыжках он падал. Было стыдно. Особенно, когда он стал последним. Он не мог насладиться этим событием, как он хотел. Впервые Юри имел возможность вживую наблюдать за своим любимым фигуристом. Виктор Никифоров был тем, на кого равнялся Юри. Русский фигурист всегда помогал Юри найти вдохновение и мотивацию. Годами Кацуки повторял программы Виктора просто потому, что он любил то, как мужчина показывал эмоции на льду. И вот Юри оказался со своим кумиром на одних соревнованиях. Он был достаточно сильным фигуристом, чтобы дойти до финала Гран-При и кататься против человека, на которого всю жизнь равнялся. Но он выглядел, как новорождённый оленёнок, ковыляющий по льду. Прекрасно. Юри просто хотел спрятаться. Разговаривать с журналистами он оставил Челестино, а сам направился в раздевалку, чтобы снять прилипающий к телу костюм и надеть что-нибудь более удобное. Когда Юри снял рубашку, он заметил, что фраза на запястье медленно начала исчезать. А потом увидел уже другие тёмные буквы, на животе. Теперь они были на русском. Его дорожка шагов отличная. У него большой талант, но он кажется расстроенным. Юри почувствовал, как краснеет, пока читал это послание. Его дорожка была единственным, чем он гордился. И было действительно приятно, что его родственная душа тоже это заметила. К раздевалке приближались шаги. Юри поспешил надеть старую разношенную футболку и удобные штаны, а потом быстро собрал вещи и вышел из комнаты. В лобби его уже ждал Челестино. — Ты готов, Юри? — спросил тренер. Парень кивнул. Он знал, что Челестино был разочарован его выступлением, и что стоило ожидать целой лекции насчёт его ошибок, как только они вернутся в Детройт. А сейчас Юри просто следовал за тренером к машине. Его вдруг остановил японский репортёр, серьезно так говорящий о том, что для Юри ещё было слишком рано уходить из спорта. Но Кацуки игнорировал и его, предпочитая смотреть в окно, за которым медленно падал снег. А затем он услышал тот голос снова. Но когда он повернулся, он увидел только Виктора Никифорова, который разговаривал с Русским Юрием. Его кумир вдруг развернулся и спросил, хочет ли он фото на память, и Юри сбежал. Он просто хотел уйти. Не хотел больше думать об этом. Только не сейчас, когда его идол, скорее всего, принял его за фаната. Только не сейчас, когда он чувствовал вину за то, что не увидел Викчана в последний раз. Только не сейчас, когда он с позором проиграл в Гран-При. Он просто хотел уйти.***
В некоторые моменты своей жизни Юри действительно думал, что умрет. Впервые, когда он поскользнулся на скалистом берегу и упал в холодную осеннюю воду. Второй раз был, когда он послушался Пхичита и пошёл на вечеринку развеяться. В итоге он выпил слишком много и провёл весь последующий день над унитазом. Вот только теперь Юри был уверен, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Он был один в своей комнате в отеле, собираясь ложиться спать, когда решил проверить метку у себя на животе. Она уже медленно исчезала, но прямо под ней начала появляться новая. А Юри только пялился на неё, читая и перечитывая слова. Фото на память? Как такое может быть? — подумал Юри. Мысли крутились в голове сумбурно, а сердце билось слишком быстро. Виктор сказал мне именно это... но он же не может быть… Юри был рад, что уже лежал в кровати, потому что в глазах у него потемнело, и он все-таки отключился, роняя голову на подушку.***
Когда Юри проснулся на следующее утро, он сразу же проверил, была ли все ещё на коже метка. Ее не было. Она исчезла уже давно, ночью. Юри пришёл к выводу, что это, скорее всего, была просто ошибка. Не было никаких шансов, что Виктор Никифоров был его родственной душой. Виктор был слишком далек от Кацуки. Прежде, чем Юри мог погрузиться в свои мысли, Челестино постучал к нему в дверь, напоминая, что у них было двадцать минут до выхода. Так что Юри провёл эти двадцать минут, игнорируя то, что произошло прошлым вечером. Он умылся и оделся. Собрал свои вещи и вывез чемодан из комнаты.***
Юри устал. Он устал во многих смыслах. После долгого разговора с тренером Юри решил отложить фигурное катание, закончить университет, а уже потом решить, чем он хочет заниматься дальше. Так что, впервые за пять лет, Юри стоял в своём родном городе, в доме своего детства. Его семья была рада его видеть. Они не давили на Юри. Просто были рады, что их мальчик снова был с ними после стольких лет. Но вскоре у Юри появилось какое-то беспокойство. А видео того, как он катается с программой Виктора, каким-то образом попало в интернет. И уже второй раз за шесть месяцев Юри казалось, что он прямо сейчас умрет. Протягивая руку вперёд, голый, его кумир стоял около горячих источников семьи Кацуки и нёс какой-то бред о том, что он станет тренером Юри. Все, что мог сделать сам Юри, это пискнуть со стыдом и быстро ринуться внутрь дома. Его первоначальным намерением было взять листок и ручку и написать, что Виктору незачем было становиться его тренером, но прошёл уже час, а Юри смог только набраться смелости, чтобы покинуть свою безопасную комнату. И тут же он увидел спящего русского фигуриста на полу, одетого в зелёный халат, похожий на те, которые выдавали у них на горячих источниках. Учитель Минако пыталась убедить Юри, что Виктор приехал, потому что считал, что Кацуки стоил его времени. Что Юри был его вдохновением. Когда Виктор проснулся и съел просто огромное количество еды, Юри перетащил его вещи в банкетную комнату, которая находилась прямо по коридору от комнаты самого парня. — Юри, тебя устраивает, что я буду твоим тренером? — спросил Никифоров, сидя посреди своей новой комнаты и окружённый коробками с вещами. Юри, хоть и немного сомневаясь, кивнул. Его это и правда устраивало. Он не знал, чем это закончится, но попробовать стоило. Почему он вообще мог бы быть против того, чтобы его кумир остался с ним и стал его тренером? — Тогда почему ты ничего не говоришь? — задал ещё один вопрос Виктор и наклонил голову к своему псу, который, по мнению Кацуки, выглядел совсем как Викчан, только больше. Юри, на самом деле, ожидал, что Виктор не будет знать о его немоте. Большинство людей не знали. Журналисты думали, что он просто был стеснительным или уставшим после выступлений, что объясняло бы, почему фигурист никогда не отвечал на их вопросы. Юри достал блокнот и ручку, которые лежали у него глубоко в кармане, и начал писать. А потом протянул написанное Виктору, наблюдая за лицом мужчины и ожидая реакцию. Я немой. Я не могу говорить. Записка была на русском. — О, — глаза Виктора были широко раскрыты в удивлении. — Я этого не знал. К тому же, я не знал ещё и того, что ты знаешь русский, Юри! Кацуки опустил взгляд на руки и кивнул. — Что ж, это вполне нормально. Тебе просто надо уметь выражать себя на льду, верно? Лучше тебе работать очень усердно, Юри, — сказал Виктор, а потом весело улыбнулся.***
Юри осознал две вещи, когда Виктор стал его тренером. Первое, Виктор был почти приставучим. Если выпадал шанс, он обязательно вешался на Юри. Сначала это нервировало, но чем чаще это происходило, тем меньше беспокоило Кацуки. Вскоре он стал уже наслаждаться этим теплом и весом, которые постоянно были рядом. Второе, Виктор и правда был его родственной душой. В начале Юри не хотел этому верить. Он сомневался, что это и правда были слова Виктора, появившиеся на его коже после финала Гран-При. Но после приезда Никифорова слов было намного больше. Ты катаешься все лучше появлялась особенно часто, иногда на спине, порой на руках. Виктор не уставал напоминать, что Юри становился лучше с каждым днём. Ты не слабый, Юри. Юри боролся сам с собой, и Виктор провёл много времени вне льда, убеждая, что Кацуки был сильным, и он восхищался этой чертой японца. Ты идеален такой, какой ты есть было фразой, которая заставила Юри понять, что Никифоров и правда был его половинкой. Кацуки заперся у себя в комнате после прочтения статей, в основном указывающих на то, что Юри был «тратой драгоценного времени Виктора Никифорова». Когда же Виктор осознал, что произошло, он просто прорвался в комнату парня. Пока Юри сидел, закутавшись в одеяла, Виктор начал объяснять, почему он изначально решил стать его тренером. Он говорил тихо, убеждая Юри, что несмотря ни на что он был идеален и ему не надо было ни для кого меняться. И пока Виктор говорил ты идеален такой, какой ты есть, Юри наблюдал, как эти слова появлялись на его левом указательном пальце. Когда Юри начал плакать, Виктор просто обнял его и не отпускал. Юри плакал от радости и от грусти. Он был счастлив, что Виктор был его родственной душой. Недели тренировок только усилили его чувства к мужчине. Тем не менее, Юри был расстроен, потому что вдруг понял, что Виктор был тем человеком, которому он причинял столько боли. Виктор считал, что у него не было родственной души, и это было виной Юри.***
Конечно, Юри знал, что он не был виноват в том, какую боль переносил Виктор. Он пробовал говорить, но это было физически невозможно. Когда он принял тот факт, что Виктор был его родственной душой, Юри решил показать Никифорову, насколько он ему дорог, единственным способом, который он знал. Через фигурное катание. Юри не мог найти в себе силы рассказать Виктору правду. Он не хотел, чтобы мужчина был с ним только потому, что они родственные души. Он желал, чтобы Виктор на самом деле влюбился в него. Он даже не знал, поверил ли бы ему Виктор вообще. Юри все-таки не мог предоставить ни одного доказательства. Так что вместо этого Юри катался для Виктора. Катался так хорошо, как мог; наполнял программу всеми эмоциями, которые хотел показать мужчине. — Теперь ты выражаешь всю свою любовь, Юри. Это идеально, — произнёс Виктор однажды во время тренировки. Это делало Юри таким счастливым. Виктор видел любовь в его выступлениях. Отношения между двумя фигуристами становились все более близкими. Они теперь были почти неразделимы. И Юри был по-настоящему счастлив.***
Юри прошёл на этап Гран-При в Китае. Было все-таки классно снова увидеть Пхичита, прошло довольно много времени с их последней встречи. — Эй, Юри, твоя родственная душа с тобой говорит, — указал Пхичит, пока они переодевались в костюмы для катания. Уверен, Юри победит. Слова были расположены на пояснице, так что Юри бы даже не заметил их, если бы не зоркий взгляд Пхичита. — Я никогда прежде не видел меток у тебя. Я даже удивлён, — произнёс Пхичит, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть буквы. Юри почувствовал, как краснеет. — Ты знаешь, кто твоя половинка? Он ждал этого вопроса. Пхичит всегда вел себя очень взволнованно, когда дело касалось жизни Юри. Кацуки не особо возражал, но иногда задумывался, насколько безопасно было рассказывать об этом другу. К сожалению, Пхичит знал его достаточно долго, чтобы понять ответ сразу же. — Ты знаешь, не так ли? — и на лице Пхичита появилась хитрая улыбка. Юри кивнул. — Кто это? Юри был в замешательстве: рассказывать или нет? Он не был уверен, не разболтает ли Пхичит кому-нибудь. Но в то же время, он безгранично доверял своему другу. Если я тебе скажу, пообещаешь держать это в секрете? — написал Юри дрожащей рукой. — Конечно! Юри глубоко вздохнул. Он этого пока не знает, но… Юри на секунду заколебался это Виктор. Звук, который издал Пхичит в этот момент, был чем-то между писком птицы и криком младенца. — Серьезно? — голос Пхичита казался ещё громче в тихой комнате. Юри снова кивнул. Пожалуйста, не рассказывай ему, я хочу, чтобы он сам это понял быстро написал Кацуки. Пхичит тут же энергично закивал в ответ. — Конечно, Юри. Удачи!***
Пхичит выиграл Кубок Китая, а Юри стал вторым. Прежде, чем Виктор и Юри уехали, Пхичит отвёл друга в сторону. — Я долго думал над этим и пришёл к выводу, что, мне кажется, тебе надо рассказать Виктору, — произнёс Пхичит неожиданно серьезно. Почему? спросил Кацуки. — Он уже влюблён в тебя, Юри, он заслуживает знать, — и таец улыбнулся, уходя прежде, чем Юри мог бы что-то ответить.***
Юри и Виктора встретили почти что с почестями, когда они вернулись в Японию. У них было несколько недель, чтобы отдохнуть и подготовиться к Чемпионату Ростелеком в России. Первым, чем они занялись по прибытии домой, был сон. После этого Юри был рано поднят для тренировки, пока все ощущения после соревнований в Китае были ещё свежи. День выдался трудным и утомительным, но в то же время приятным. Юри катал свою программу все лучше и последовательнее с каждым разом. А Виктор каждый раз смотрел на него с гордостью. Юри все время возвращался к словам Пхичита. Он честно не знал, как поступить. Кацуки пришёл к выводу, что было бы безопасно рассказать Виктору после финала Гран-При. Он не хотел, чтобы они отвлекались. Да и Юри все ещё переживал насчёт того, как отреагирует Никифоров. Так что для него было лучше подождать. По крайней мере, таков был план. Позже этим же вечером Юри отдыхал в горячем источнике. Дверь приоткрылась, и внутрь вошёл Виктор, как и обычно, совершенно голый. — Хорошенько расслабься, завтра тоже будет трудный день, — сказал он, опускаясь в воду. Юри только хмыкнул в ответ. Они сидели в тишине, наслаждаясь компанией друг друга, а тёплая вода успокаивала их мышцы. — Знаешь, я очень горжусь тобой, Юри, — вдруг мило прошептал Виктор. В ответ Юри послал ему мягкую улыбку. Глаза у него были закрыты; вода навевала на него сон. Если бы не резкое движение со стороны Виктора, парень, наверное, заснул бы. Он распахнул глаза и тут же заметил, как Виктор пялится на него шокированным взглядом. Юри удивлённо посмотрел на Виктора. Тот указал на щеку Кацуки. Он был в замешательстве. Юри опустил взгляд на воду, наблюдая за своим отражением. Было легко заметить то, что вызвало странную реакцию со стороны Виктора. Юри не мог разглядеть, что там говорилось, но чёрные завитушки букв вполне заметно чернели у него на щеке. У Юри заняло секунду осознать, почему Виктор так отреагировал. Кацуки вскочил со своего места и практически выпрыгнул из воды. Одеваясь в спешке, он поймал своё отражение в зеркале. Я очень горжусь тобой, Юри. Слова были отчётливо видны на его левой скуле. Все должно было произойти не так. Виктор не должен был узнать это вот так. Юри должен был сам рассказать ему. Он не должен был узнать, пока они принимали ванну голыми! Юри мчался в свою комнату, игнорируя беспокойные вопросы со стороны матери, мимо которой он пробежал. Этого не должно было произойти.***
Виктор не был уверен, как долго он пялился на место, на котором до этого сидел Юри. Воздух на горячих источниках был холодным, но вода тёплой. Его мозг прокручивал все, что он только что пережил. Он произнёс то, о чем думал с тех пор, как Юри дали серебряную медаль. Он наблюдал за парнем, чтобы увидеть, как его губы растянутся в мягкой улыбке. А в следующую секунду слова, которые он только что сказал, появились у Кацуки на скуле. Виктор знал, что очень резко отреагировал на это. И только потом понял, что рядом с ним в воде теперь было пусто, а Юри уже убежал. Какая-то часть Никифорова хотела немедленно отправиться за Юри, а другая застыла в шоке. Всю свою жизнь Виктор верил, что у него нет родственной души. Он проводил годы, надеясь и умоляя о том, чтобы на его коже появилась хоть одна метка. Но этого так и не случилось. И Виктору пришлось смириться с этим. У него не было второй половинки. В одну минуту у него не было родственной души, а уже в следующую он наблюдал за тем, как его слова появлялись на коже его ученика. Каким-то образом Виктор смог вылезти из воды и завернуться в полотенце. Его голова была будто бы в тумане, но тело знало, что делать. Маккачин лизнул его в руку, пока он стоял перед дверью в комнату Юри. Виктор глубоко вздохнул, прежде чем тихо постучать. Никакого ответа. Он этого ожидал. Вместо того, чтобы постучать ещё раз, он просто приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. Хорошо, что Юри не запирался на ключ. — Юри? — осторожно произнёс Никифоров. Виктор видел, что Юри был снова в коконе из одеял, а сам весь трясся. Виктор медленно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Он не был уверен, что следует делать дальше. Он не знал, что говорить, так как все ещё был лишён слов после случившегося. Он аккуратно присел на кровать, совсем рядом с горой одеял. Сначала он даже ничего не говорил, позволяя тишине наполнить комнату. — Ты… — начал Виктор, казалось бы, через часы. — Ты знал? Его слова больше походили на шёпот. Он слышал, как Юри задвигался под одеялами, а потом нервно выдохнул. Виктору всегда нравилось слушать эти звуки, иногда вырывающиеся у фигуриста. И этого тихого звука было вполне достаточно. — Почему ты мне не сказал? — спросил он, не ожидая ответа. Он его и не получил. — Я не понимаю, Юри. Я всегда думал, что у меня нет родственной души. Наверное, сейчас это становится понятным. Если ты не можешь говорить, неудивительно, что у меня никогда не было никаких следов на коже. Тишина все тянулась. — Я бы понял, если ты не хотел меня в качестве половинки, — прошептал Виктор. Он почувствовал, как кровать скрипнула, а одеяла были откинуты в сторону. Виктор наблюдал, как Юри вылез из своего «гнезда», наклоняясь за старой ручкой на полу. Всю свою жизнь Виктору казалось, что он умел определять, что собирались сказать или сделать люди. Тем не менее, он никогда не мог так просто прочитать Юри Кацуки. Он смотрел, как парень брал его руку и закатывал рукав. Юри снял колпачок и начал дрожащей рукой писать у Виктора на коже. Я счастлив, что Виктор — моя родственная душа. Юри поднял взгляд на Никифорова, а в его глазах блестели слезы. — Юри. Он снова почувствовал давление ручки, когда Кацуки продолжил писать. Виктор делает меня счастливым. Он добр и терпелив ко мне. Виктор очень красивый. Юри на секунду замешкался, а потом перевернул руку мужчины и продолжил писать у него на ладони. Я влюбился в Виктора. А Виктор только смотрел и смотрел, как Юри писал эти слова у него на коже, не замечая, как начал плакать. Юри писал все больше и больше. Писал то, что никогда не могло быть произнесено. То, что он всегда хотел, чтобы его родственная душа услышала. — Спасибо, Юри, — сказал Никифоров с улыбкой. — Я тоже тебя люблю. Юри мягко улыбнулся в ответ. Виктор наклонился к Юри, обнимая его. Виктор обнимал Юри так крепко, наблюдая за тем, как фраза Я тоже тебя люблю появлялась на ладони его родственной души.