И кого волнует, как всё было на самом деле?

Клыки, когти и чья-то кровь снова смешиваются в кашу на экране трофейной плазмы из Эдена, когда сквозь типично-напряженную музыку она слышит щелчок ключа в замке, секундный порыв ветра и легкие шаги по скрипящим половицам в прихожей. В комнату проникает лёгкий запах мороза, еловых ветвей и совсем немножко горелой проводки -- конечно, он как всегда не утруждает себя избавлением от уличной одежды в коридоре. Всё ещё не отворачиваясь от экрана, она слышит шорох сползающего на пол пижонского пальто и очередного шарфика из, кажется, бесконечной коллекции. Щелчки суставов -- расстёгивает околевшими пальцами пуговицы на рубашке. Звон пряжки ремня -- сбрасывает официозные шерстяные брюки. Из ботинок вышагивает, не утруждая себя расшнуровыванием. "Опять смотришь эту ерунду? Сколько раз тебе говорить, что совсем не так всё было?" -- бурчит сквозь смешок, параллельно шумно вытряхивая хлопья снега из кудрей. Вот теперь она нажимает паузу -- слишком любит наблюдать за обращением, чтобы пропустить даже из-за 'интенсивненьких' поворотов сюжета в новой серии. За доли секунды стоящий в дверях обнаженный юноша как будто стекает на метр вниз, и вот уже отсветы огня камина играют в светло-русой и, она точно знает, самой мягкой на свете шерсти. Ярко-желтые глаза потихоньку угасают, но в них по-прежнему явно видна насмешка. "Я могу позволить себе побыть девочкой-подростком сейчас!" -- пытается привычно защищаться она, -- "Ведь в семнадцать мне приходилось с автоматом за спиной отстаивать право своих друзей на жизнь!" Насмешка тоже привычно не гаснет, когда волк с почти кошачьей грацией скользит на диван рядом и устраивает голову на её коленях, довольно урча, стоит только теплым тонким пальцам запутаться в его шерсти. На экране продолжается месиво когтей, клыков и полуобнаженных тел, а мягкий снег падает за окном сплошной пеленой, укутывая богом забытый городок на самом севере Франции, где наконец нашли свой Дом двое беглецов из разных миров с чужими войнами.