До завтра

— В Аду побывал, говоришь? — Стайлз стоит, опираясь на дверной косяк; наблюдает издали. — Я там тоже бывал, пару раз. Стилински давит подступивший смешок и осматривает воскресшего непонятно как парня. Это «непонятно как» звать Лиам — Стайлзу уже поведали эту незабываемую историю (одну из тех, которые он так успешно проебал, пока друзья не догадывались о его существовании). Тео не удивляется появлению гостя даже близко (он услышал джип Стайлза ещё за поворотом). Рэйкен не удосуживается даже привстать — кухонный стул Скотта кажется чертовски удобным (что угодно кажется чертовски удобным сейчас). — Правда? А я всё думаю, почему у Дьявола рожа знакомая, — наверное, только Дьяволу и известно, с каким трудом даётся эта шутка Тео. Шутка смешная от слова нихуя. У Тео состояние на грани истерики (скорее ебучей истерии) и не до конца осознанное «закончилось». Стайлз едва заметно усмехается шутке. У него постстрессовый мандраж и осознание того, что всё и правда — закончилось. Стилински приезжает сразу же после слов: «Тео» «вроде как» «жив». Просит свалить всех подальше и честно обещает, что бить ебала никому не собирается (в крайнем случае, прилетит ему). Разумеется, где-то в гостиной толпится куча оборотней с их суперслухом, но Стайлзу, по правде, уже плевать. Всё равно ничего дельного говорить не собирался. То есть вообще ничего говорить не собирался (по ебалу дать собирался; да, тут слукавил немного). Желание пропадает почти сразу, когда он видит Тео. Особенного в нём, конечно, ничего нет, но Стайлз понимает, что слишком заебан Всадниками, чтобы загоняться ещё и Рэйкеном (сегодня так точно). — Ладно, я представлял, как ты кидаешься мне на шею и слезно молишь о прощении, но получил я только шутку уровня шестилетнего меня, — Стайлз выжидающе выгибает бровь и усаживается на столешницу (всё ещё достаточно далеко от Тео, но уже в пределах комнаты). — Ещё скажи, что отправишь меня за это обратно, — Тео усмехается и отчего-то сильнее сжимает край толстовки, вспоминая слова Ромеро. Стайлз внимательно наблюдает за манипуляциями Рэйкена с кофтой и силится догадаться, что это за «обратно» такое. «Обратно» — это видимо Ад, в котором побывал Тео, думается Стайлзу, когда Рэйкен перестает усмехаться и пялится куда-то в стену, как чертов зомбарь, не иначе. У Стайлза ком в горле, а перед глазами начинают мелькать станция, чертовы плети и сгоревший заживо мальчишка. Где-то на задворках сознания плещется «не надо было ехать сюда», потому что Тео ему сейчас жалко. Так по-человечески жалко, что блевать хочется от сочетания понятий «Тео» и «по-человечески». Стилински думается, что Тео не преувеличил про Ад от слова вообще. Стилински не хочется думать, что они похожи сейчас, как никогда. Стилински убиться о стену хочется, потому что сейчас говорит это: — Никто не отправит тебя обратно. Стилински ловит непонимающий (еле-скрываемо-почти-счастливый) взгляд и думает, что по ебалу можно дать и завтра.