Ночь... Слишком короткая для удовольствия и слишком длинная для мыслей...
Скрестив ноги, девушка посмотрела на свое отражение в темном окне. Каштановые волосы до плеч обрамляли пухлые щечки, большие глаза цвета липового меда с длинными ресницами медленно моргали – она была похожа на фарфоровую куклу какой-нибудь дочки дворянина. Девушка так и сидела, наблюдая за тем, как вблизи дома ползла вереница машин, подсвечивая дорогу вокруг себя. Подобно этим машинам ползли и мысли в её голове. На мгновение её кукольное лицо озарила грустная, можно сказать, печальная улыбка, но её тут же сменила мокрая полоска от слезы, скатившейся по щеке. Девушка даже не попыталась смахнуть слезу, а, наоборот, позволила упасть ещё одной, а затем и ещё. Плакать по вечерам – было настолько привычным делом, что это уже не удивляло ни саму девушку, ни маленькую чёрную кошечку, которая лежала в ногах. Днём, в окружении людей, она ещё сдерживала себя, а вечером давала волю чувствам и эмоциям. А что ещё делать, когда ты одинока? Ради кого стараться что-то изменить? Если ты тонешь один в океане, не всё ли равно, если в нём будет чуть больше воды от слёз? Кухню пронзил свист от чайника. Свесив ноги с подоконника, девушка дотянулась до газовой плиты и выключила конфорку. Через пару минут, наполнив кружку кипятком, она вернулась обратно. Пить кофе она не любила, но ей нравились его запах и тепло, которое исходило от кружки, согревая вечно холодные руки. К горлу, перекрывая воздух, опять подступил ком. Девушка отчаянно пыталась вдохнуть кислород, словно рыба, которую вынесло волной на берег. По сути она и была такой рыбой. Нечаянно вырванной из обычной жизни рыбешкой, отчаянно барахтающейся в песке, ощущая, как каждый миллиметр кожи нуждается в воде. Только её водой был он. Тот, кто способен разжечь огонь в её сердце из остывших угольков. И она вновь заплакала. Её грудь и плечи отчаянно затряслись, а на глазах проступили слёзы. Как же всё-таки больно осознавать, что ты одинока, что нет рядом того, кто прижмет крепко к себе, проведет рукой по спутанным волосам, улыбнется так широко, что на щеках проступят ямочки, и скажет, что никогда не отпустит. Эти мысли душили её, терзали и поедали изнутри. От них некуда было деться. Она тонула в них, отчаянно стараясь удержаться на плаву. Но разве может тростинка справиться с водоворотом? Конечно же, нет. Вот и её, беспомощное создание, затягивал бурный поток воды в эту бездну. А самое обидное - у неё есть тот, в чьих объятьях она хочет просыпаться и с чьими поцелуями засыпать. Но… Да Вы, наверное, уже и сами догадались. Всё старо, как мир... Он её воспринимает лишь за друга, впрочем, даже не за лучшего друга. Пара слов и быстрых взглядов - всё, что достается ей. И как жить с этим? Как воспринимать себя без человека, который уже нагло занял всё твоё сердце и никак не желает выходить из него? Как без слёз смотреть на то, как он целует другую? И как молчать, когда так хочется кричать? Сжав всю волю в кулак, она издала душераздирающий крик, больше смахивающий на вой, и прикусила губы.НЕ ДОЛЖНА. НЕ ДОЛЖНА. НЕ ДОЛЖНА.
Каждый день, как мантру, мысленно повторяла она. Повторяла и проклинала себя за то, что так не похожа на тех девиц, с которыми водится он; за тучную бесформенную фигуру; за щёчки, когда в моде скулы; за тёмные волосы и косую челку, когда все поголовно красятся в блонд; за короткие ноги и совершенное неумение ходить на каблуках; за то, что даже в мыслях не могла повести себя так, как вели те, кто нравился ему. Одно желание пульсировало в голове. Холодный ветер. Как же хотелось распахнуть окно, выглянуть наружу, почувствовать удары ледяного ветра по щекам, услышать, как он завывает в водосточных трубах! Как же хотелось начать медленно приходить в себя, а окончательно успокоившись, разжать пальцы и полететь навстречу ветру, как птенец, навсегда покидающий родное гнездо. Одно не давало ей даже на миг решиться на все это – глаза мамы. Такие родные, изученные с самого раннего детства. Зеленые по краям и сероватые к центру. С лёгкими морщинками у уголков и почти бесцветными ресницами. Они заставляли вернуться в реальность. Они дарили надежду о том, что не все потеряно, что есть выход, даже там, где тупик. Словно читая всё по глазам, маленький чёрный комочек привстал, потянулся и пересел на живот к девушке. Перед тем, как улечься, кошечка аккуратно приминала себе лапками места. А как только улеглась, начала мурлыкать. Громкое урчание напоминало о том, что даже в этом большом и чужом городе она не одна. Так и сидели они у окна в ожидании следующего дня. В ожидании перемен, которые если и случатся, то не скоро. Но есть надежда, есть кошка, есть почти остывшая чашка кофе, есть мамины глаза – а значит, есть, за что бороться в этом водовороте.