Дикие волки

Нанять клан Серебряных волков казалось уже не столь мудрым решением. Лорд Фадир со своим отрядом уже неделю рыскал по Западной тайге в поисках этих дикарей, но следов пребывания не находил, а ведь и монет за сведения о них, и времени потратил немало. Наемники эти были хорошо известны в узких кругах. Отличные, сильные воины, не раз выступавшие на стороне то одного, то другого лорда, помогая им множить свои земли и королевства. Подумав об этом, Фадир поморщился. То хорошо было для пограничных лордов, что захватывали чужие земли, ему же, Фадиру, в этом плане не повезло. Владения его предкам достались в центре королевства и расширять их было некуда. Только за счет соседей. Но и этот вариант ему не подходил, потому как король Густав был ярым противником внутриусобных распрей и за подобные попытки захвата соседских земель карал жестоко и не особо мудрствуя. Долго думал Фадир над тем, как расширить свои владения, перебирал варианты. Взгляд почти сразу упал на соседствующие с ним с запада земли лорда Анкеля Нортенгейта. Очень уж лакомым кусочком они были. Во-первых, пограничные. Сначала их захватить, а там можно будет и дальше двигаться. Во-вторых, у Нортенгейта близких родственников, кроме сестры не было. План был прост: заплатить наемникам, чтобы пробрались в замок, да прикончили ненавистного Анкеля по-тихому, потом на сестричке его жениться. Леди Аннелин правда желанием выходить замуж за Фадира не горела, но кто ж ее спрашивать-то будет? Без защиты брата несносной девице придется согласиться, уж Фадир постарается. А женившись и прибрав к рукам земли Нортенгейта, и пограничные, можно будет подумать о том, чтобы выйти из-под власти Густава. Будет он сам себе королем! Силенок у него вполне должно хватить. Золота полно от предков осталось, дружина у него большая, а когда присоединится обученная, закаленная в боях приграничная дружина Анкеля, так и вовсе непобедимая будет. К тому же, сам Фадир колдун не из слабых, может и с самим Густавом поборется, когда из-под власти его выйдет, да клятву верности обойдет. Все Фадир просчитал, только с самого начала с такими трудностями столкнулся, как наемников в тайге найти. Скрываться те умели. Путешествие подошло к концу неожиданно. Следов они так и не нашли, а сразу на поляну вышли, где огромный деревянный сруб стоял. Большой дом, добротный, но простенький, хоть и украшен искусно. Двери да ставни расписаны, крыльцо резьбой украшено, а вокруг всего дома цветы яркие растут. Перед домом на поляне место для костра бревнами огорожено. Конечно, лорд, к замкам привыкший, по достоинству такой дом не оценил, а вот зрелище, что у костра разворачивалось, его заинтересовало. На бревнах тех, полукруг образующих, наемники сидели. Все рослые, крепкие, никто силушкой не обделенный, а в центре перед ними, у костра, парень танцевал. Гибкий, что тростиночка, изящный, на фоне остальных. И танцевал он так, что дух захватывало! Резко, сильно, страстно, завораживал так, как и огонь за его спиной танцевавший. Все затихли на поляне, наблюдая. Лорд с отрядом настолько увлекся, что и не заметил, как наемники его окружили. Перед Фадиром наемник встал, огромный, сильный, лицо нахмуренное, а взгляд, что кинжал острый. — Чужакам здесь не рады. Потом, конечно, лорда в дом проводили. Наемники с отрядом на поляне остались, а тот мужик, Эб, с Фадиром пошел. Да парнишка, что танцевал, тихонько в уголке пристроился, весь разговор слушал и помалкивал. Сколько Фадир золота не обещал, сколько не сулил, ничего наемника не заинтересовало. От всего отказался. Не брался клан волков за убийство. Серебряные волки наемниками были, честно в бой шли, а исподтишка никого не убивали. Если не дать противнику возможности защищаться, такая победа воина не достойна. Поняв, что в этом клане помощников он не найдет, Фадир не захотел с пустыми руками уходить. Предложил он Эбу парнишку танцующего купить. Что ему с наемниками? А так в замке жить будет, может и наложником станет. Красив тот оказался, пусть и рост, на взгляд Фадира высоковат, зато от лица глаз не отвести. Да и в волосы его длинные, темные, так и хочется пальцы запустить, ухватить покрепче, чтоб не вырвался. Рассердился Эб не на шутку. Парень тот, Эрик, младшим братишкой воинам оказался. Любимым, да с детства холеным. Прогнали Фадира с отрядом, запретили снова в этой части тайги показываться, а иначе расправой быстрой грозили. Только не знали честные воины, что лорд колдуном был сильным, да обиды не прощал. Провел он ритуал темный, на собственной крови замешанный, превратил наемников в тех, в честь кого их клан назван был. Только просчитался колдун, не все на той поляне под злое колдовство попали. А дело все в том было, что Эрик остальным не родным братом был, а сводным. Мать его тоже волошбой ведала. Вот и защитила младшего кровь родительницы, пусть сам он и не имел сил магических. Спальня Эрика у кухни была. Пусть братья и предлагали ему комнату побольше, под крышей, только отказался он. Чего через весь дом бегать, остальных будить, покуда готовка на нем, а братья в ту пору, когда он встает, к завтраку готовит, спят еще? Вот и жил Эрик в комнатушке небольшой, да зато уютной. Маркус, один из братьев, умельцем еще тем был, по дереву вырезал всем на загляденье. Вот и для младшего брата расстарался, мебель всю украсил. Но и другие не отставали, то и дело украшения ему таскали, порадовать. И тетка его, что в близлежащей деревне жила, кружевных салфеток, да вышитых покрывал все передавала. Любил Эрик и свою комнату, и дом их большой, и братьев своих. Даже почти не сетовал больше, что силушкой его природа обделила. Нет, совсем беззащитным он тоже не был, с детства его учили, как себя защищать и за других постоять, но с братьями ему все равно не сравниться было. Но где они силой брали, там Эрик гибкостью, да упорством проходил. Проснулся Эрик в своей постели, нежась под первыми солнечными лучиками, что сквозь занавески пробивались. Потянулся сладко, пальчики на ногах поджав, да спинку выгнул, что твоя кошка. Поднялся резко, стряхнул остатки сна, постель заправил, в тазу лицо ополоснул, оделся, тихонько из комнаты выскользнул. Припозднился он что-то, скоро братья встанут, а кормить их еще нечем. Прошел Эрик на кухню, печь растопил, собрался в котелок воды налить, но ведро пустое оказалось. Странно. Братья никогда не забывали с вечера дров принести, да воды, чтобы ему с утра по двору не бегать, время не тратить. Ворча на забывчивость Хардвига, что вчера последним ложился, Эрик подхватил ведра, вышел из дома. Жмурясь на солнышке, спустился с крылечка, да так и застыл. Огромные волки серые его в кольцо взяли, приближаться стали, рыча и скалясь. Выронил Эрик ведра и стоит ни жив ни мертв, за зверьем наблюдает, братьев звать боится, а ну как кинутся. Самый здоровый волк приблизился, клыки обнажив, Эрик от страха глаза прикрыл, с жизнью попрощаться успел. Только не укусил его волк. Вместо клыков, парень прикосновение влажного носа почувствовал. Открыл глаза, а волки ведут себя совсем уж странно. Скулят, к земле животами пригибаются, к ногам ластятся, что собаки домашние. Пробежал Эрик глазами по одиннадцати спинам серым и кольнуло в сердце предчувствие нехорошее. Без страха бросился он в дом, обежал спальни братьев, только пустые они оказались. А волки в кухню вошли, сели в центре, да поскуливают жалобно, словно заговорить пытаются. Долго причитать над горем Эрик не стал, схватил клинки свои, братьями подаренные, вещей в дорогу, дверь запер, бросился прочь из дома, а волки за ним следом потрусили. Быстро бежал Эрик, да все равно к деревне только на исходе вторых суток прибежал. Наказав волкам в лесу его ждать, сам к тетке пошел. Ядвига пусть и удивилась сильно, что сын сестры так неожиданно в гости нагрянул, но сразу на его зов откликнулась, за ним в лес пошла. Волки ее неласково встретили: рычать начали, скалиться, но Эрик их быстро успокоил, стоило только прикрикнуть сердито. Подивилась Ядвига, что племянник так легко со зверями дикими управляется. — Не звери это, — горько Эрик сказал. — Братья мои, сердцем чувствую. Всплеснула женщина руками, полезла в мешочек на поясе за травами. Как сестра сильной волошбой Ядвига не обладала, но кое-что могла, травы хорошо знала. Подпалила она пучок, сквозь дым на волков посмотрела и ахнула. — Братья, Эрик. В самом деле братья. Заклятье на них колдун сильный наложил. Мне такое не под силу снять. И мало кто способен на подобное. Да ведь ты все равно не отступишься? Эрик только кивнул мрачно. Конечно не отступится, пока не вернет братьям облик истинный. — Как мне быть, тетушка? — Подумать бы мне надо. Ты пока с братьями здесь останься, если деревенские увидят, испугаются, на охоту выйдут, — волки заворчали недовольно, мол с людьми-то они справятся. Эрик только глянул строго и притихли звери. — Ни к чему нам жертвы невинные. А я завтра на рассвете вернусь, помочь попробую. Ушла Ядвига, а Эрик на ночь стал устраиваться. Не в первой ему на земле холодной спать, только волки его окружили, согрели, голову на боку пристроить позволили. Расстроился Эрик, аж в носу защипало. Волк, что ближе всех был, соленые капли со щеки языком снял и толкнулся носом влажным, утешая. — Я не брошу вас, — пообещал Эрик. — Верну вам облик человеческий. Эб под ним только вздохнул тяжко. На рассвете Ядвига пришла. Волки ее издали почуяли, вскочили насторожено и Эрика разбудили. — Немного я в книгах нашла, — покаялась женщина. — Надо тебе Эрик в библиотеку королевскую или лорда какого попасть. Там по магии много книг, не чета они нашим, деревенским. Хотя и в них есть одно средство. — Какое? — обрадовался Эрик. — Есть на западе владения лорда Нортенгейта, там, в его землях, на берегу реки растет трава очень редкая. На листочках прожилки синие. Ты узнаешь ее, когда увидишь. Собери траву ту, сколько найдешь, да крапивы побольше. Получишь из них волокна, сделаешь нити, а из нитей этих сошьешь каждому брату по рубашке. Дело это нелегкое, только другого пути я не знаю. Имей в виду, только ты помочь им сможешь, родной по крови. Все одиннадцать рубашек твоими руками должны быть сделаны, от начала до конца и надеты все одновременно. Трава та, свойствами особыми обладает, как сорвешь ее, говорить не сможешь. — Я готов, — горячо уверил Эрик. — Для любимых братьев сделаю! Но неужели они все это время в волчьей шкуре пробудут? — Пробудут, если только… Не договорила Ядвига, но разве Эрика проведешь? — Говори. — Знаю я ритуал один, провести могу, пока свежо заклятье. Когда на небе луна полная, сможешь ты с одним из братьев меняться: он — человеком, ты — волком. Достаточно в глаза посмотреть. Только слишком это, Эрик. Парень покачал головой. Хоть так, но снова видеть братьев! — Проводи ритуал. Готов я, — один из волков зарычал, словно отговаривая. — Что ты скалишься, Эб? Мне теперь решения принимать, не вам, — он и сам бы не сказал как, но стал отличать их. Ядвига только головой покачала и посмотрела с укоризной. Делать нечего, упрям племянник, не переспоришь. Уколола ему палец кинжалом ритуальным, кровь заговорила, а после собрала в путь, благословила, да расплакалась, когда кровиночка единственная со стаей своей за деревьями скрылась. Не близким путь оказался. Идти пришлось долго, обходя стороной города и деревни, чтобы людей не пугать, не провоцировать. Братья помогали чем могли, вот только могли они теперь немногое. На дичь поохотиться, да шкурой своей ночью согреть. Эрик не жаловался. Всю дорогу только и говорил о том, как они заклятье снимут, заживут как прежде. Чтобы реку найти, пришлось немало жителей порасспрашивать. Выйдя к берегу, Эрик огляделся и закатал рукава. — Начнем, братцы. Работы много, чем раньше возьмемся, тем скорее закончим, — и с этими словами выдернул он первый корешок. Много травы росло, долго собирать пришлось. Растрепал ее Эрик на волокна и понял, что даже этого на одну рубашку не хватит. Придется ждать пока новая вырастет, а пока с крапивой мешать, да первую шить. Жгли стебли крапивы, жгли до волдырей, но не останавливался Эрик. Прикусив губу до слез из глаз, рвал крапиву и обдирал ее, а потом смешивал с травой и плел день и ночь. От реки вглубь леса ушел, чтобы местным жителям на глаза не попадаться со своей компанией пугающей. Только выбрал полянку, а тут и полнолуние первое. Дождался Эрик пока солнце сядет, разделся и присел перед Эбом, старшим из братьев на корточки. Стоило заглянуть в глаза и вот уже поменялись братья: вместо волка мужчина сильный, а вместо паренька — волчонок. Братья все серые и только Эрик черный. Остальные его тут же окружили, обнюхивая и вылизывая, а Эб не стал время терять, стал поляну обустраивать. Навес сделал, лежанку, для костра круг камнями выложил. На рассвете снова встали братья друг напротив друга. Вот коснулись первые лучи солнца черной шерсти, поднялся Эрик, успел еще брата увидеть. — В город сходи, топор, ведро, да продукты купи, — еще успел сказать Эб, как тело из человеческого снова звериным стало. Еще две ночи менялся Эрик с братьями, с Лотаром и с Маркусом, а как закончилось полнолуние, отправился в город, что вокруг замка расположен был. Денег немного было, да и объясняться без слов сложно было, но поручение брата парень выполнил. А вернувшись, сразу за работу сел. До того ему плести не приходилось, еще и крапива пальцы жгла, хоть волком вой. Работа медленно, но шла. Эрик вспомнил уроки Ядвиги и мог на ночь травами боль снимать и воспаление, но во время работы его ничего не спасало. Оставалось только терпеть. Когда становилось совсем невмоготу, он просто смотрел на братьев, что бегали по лесу и это придавало ему сил вернуться к работе. Время шло, неустанно Эрик рубашку плел, отвлекаясь только на сон и еду. А в полнолуние братья, не жалея сил начали строить ему хижину небольшую. Пришлось только на последние деньги инструменты купить. Зато крыша над головой появилась. Только зима грядущая все равно пугала. Первая рубашка была кривой, косой и едва держалась, но Эрик был так счастлив, что расцеловал оказавшегося поблизости Астора в нос. Тот только фыркнул, но потом смилостивился и облизал лицо братишки языком своим шершавым. Было очень трудно удержаться от соблазна и не примерить готовую рубашку на кого-то из братьев. Было страшно, что вся его работа впустую. Хотелось хоть маленького доказательства. Только Эрик твердо запомнил слова Ядвиги, что рубашки нужно надеть одновременно. Так что спрятав готовую, Эрик направился к реке, вот только новая трава еще не успела до конца вырасти, а значит, чтобы хватило на рубашку, придется использовать больше крапивы. И снова парень задумался о зиме. Пусть холода здесь не так долго держатся, но месяца четыре земля голая стоит. А это значит, что ткать будет не из чего. Отогнав не радужные мысли, Эрик вновь за работу принялся. Закончилась мука, и соли оставалось совсем немного. И съесть что-то помимо мяса с травами хотелось невыносимо. Вот только денег не было. Совсем. Эрик долго думал, как быть, а потом решился в город отправиться. Авось что придумается. Гуляя по торговой площади, он разве что слюной не захлебывался от вкуснейших запахов. Особенно соскучился по свежевыпеченному хлебу. Да только кто ж его бесплатно кормить станет? Идея возникла, когда он остановился послушать уличных музыкантов. И снова понадобилось много времени, чтобы объясниться. К счастью, парни попались толковые и сговорчивые. Скинув обувь, Эрик встал перед ними и закружился под музыку. Очень скоро поглазеть на него собралась целая толпа. Люди притихли, как завороженные, и только наблюдали за плавными движениями красивого тела. Монет накидали много, и музыканты щедро поделились заработком, пригласив немого парня выступать с ними еще. Эрик улыбнулся, неопределенно пожал плечами и побежал к булочной. Купив продуктов, вернулся в лес и продолжил работу. Ходить в город приходилось часто. Монет зрители не жалели, но разделив на всех, получалось не так много. На продукты хватало и то ладно. Хотя посмотреть на него приходило все больше желающих. Как-то Эрик поймал на себе пристальный взгляд богато одетого мужчины. Тот смотрел с нескрываемым интересом и стал постоянным зрителем. Он не был красавцем, но чем-то Эрика зацепил. Хотелось смотреть на него, видеть в глазах восхищение. И Эрик старался еще сильнее. Когда мужчина появился в сопровождении молодой женщины, парень едва смог скрыть разочарование и больше в ту сторону не смотрел. А после представления мужчина сам подошел. — Меня зовут лорд Анкель, — представился он. — Ты очень красиво танцуешь. — Эрик в ответ улыбнулся и благодарно поклонился. — А как тебя зовут? — Немой он, ваша светлость, — ответил один из музыкантов. — Это правда? Эрик неопределенно пожал плечами и кивнул. — Очень жаль. Моей сестре, леди Аннелин, тоже очень понравилось. Она уже убежала, но попросила обязательно положить монетку и от нее. Эрик снова благодарно поклонился. Он все смотрел в глаза лорда и не мог отвести взгляд, и тот похоже не мог себя заставить уйти. И все же толпа зрителей привела в чувство. Эрик убежал к музыкантам, взял свою долю и поспешил в лес. Сердце колотилось, как сумасшедшее. А ночью и вовсе сон не шел, так Эрик и просидел за работой, да с мыслями о лорде. В следующий раз в город он побежал с предвкушением, братья только проводили его настороженными взглядами. Лорд не подвел, и пусть не сразу, но появился. А после представления снова подошел и в этот раз пригласил прогуляться. Эрик с радостью согласился. И пусть говорить он не мог, зато слушал лорда с удовольствием. Теперь наведывался в город раз в неделю. Братья отнеслись с пониманием, парень молодой, негоже ему целыми днями только рубашки плести. Да и для волков с их острым нюхом, секретом не стало, что у братишки кто-то появился. Следующая прогулка закончилась поцелуем. Лорд Анкель просто притянул парнишку к себе и накрыл его губы своими, целуя осторожно, чтобы не спугнуть. Эрик ничуть не испугался. Наоборот, понравилось ему очень, хоть и смущало так, что сил нет. Они после еще гуляли, и Эрику даже удалось поведать свое имя. Одного из прохожих, его тезку, окликнули и он отчаянно замахал руками. Не сразу, но Анкель понял, что тот пытается донести. — Эрик, значит? — парнишка радостно закивал. — Мой Эрик, — ласково позвал мужчина и снова притянул его к себе, целуя. А в следующее посещение лорд позвал Эрика уединиться. Парнишка тут же смутился, поняв куда и зачем его зовут, но отказаться сил не нашел. Приют они нашли в небольшой, уютной гостинице. Хозяин только показал комнату и понятливо оставил их наедине. Анкель утянул парнишку на кровать и весь оставшийся день, да всю ночь любил и нежил. Эрик в его руках оказался таким податливым, все ласкался и дышал тяжело. Анкель его и гладил, и вылизывал везде, не зная стыда и устали. Целовал живот впалый, и член возбужденный, и яички аккуратные, а уж как его язык тугую дырочку ласкал, так Эрик только жмурился, лицо покрасневшее в подушку прятал. И так ему хорошо было, как ни разу до этого. Даже больно было совсем недолго, когда Анкель в него вошел полностью, а потом стало совсем хорошо. Если бы мог, Эрик бы наверное в голос от восторга кричал, а так только целовал любимого благодарно. А утром, счастливый, обратно в лес побежал. Любовь любовью, а братьев спасать надо. Со временем Эрик наловчился и работа шла быстрее, да и аккуратнее. К концу лета четыре рубашки были закончены, он снова спустился к реке, нарвал остатки травы, понимая, что это последняя в этом году. Оставалось лишь надеяться, что ее хватит еще на одну рубашку. Стало заметно холодать, и Эрик почти не покидал хижину, кутаясь в подаренную лордом меховую накидку и не прекращая работу. Анкель уже не раз звал его переехать в замок, говорил, что намерения у него серьезные, но Эрик просто не мог бросить братьев. Хотя и он, и волки понимали, что зиму в хижине не пережить. — Зима. Перебирайся в город, — в очередное полнолуние скомандовал Эб. Он сидел перед братом на корточках, разглядывая черного волчонка. — Мы знаем, у тебя кто-то есть, но ты не хочешь нас бросать. Это глупо, Эрик. Тебе надо и дальше жить, — волчонок неистово стал вылизывать брату руки. — Мы тоже тебя любим, но ты не должен из-за нас свою жизнь губить. — Зубки протестующе вцепились в ладонь. — Захочешь, можешь и в городе продолжать плести. В тепле и уюте, Эрик. А мы никуда не денемся. Будем ждать тебя здесь. Но Эрик был упрям. Он продолжал упорно работать над рубашкой, пока та не была закончена. А тут и первая метель случилась. Холодно было так, что зуб на зуб не попадал. Всю ночь Эрик трясся, прижавшись к теплым шкурам братьев, а утром Эб, ухватив его за штаны, сам потащил к городу. Эрик плакал, но покорно шел. "Я вернусь весной, — обещал он мысленно. — И навещать в полнолуние буду. Вы только берегите себя". С тяжелым сердцем он дошел до ворот замка, а там попросил жестами одного из стражников позвать лорда. Служивый сначала отказывался, пока его напарник не узнал Эрика. Парнишку часто видели с лордом в городе. Анкель прибежал сразу и завел замерзшего Эрика внутрь, ругая за упрямство и за то, что не пришел раньше. Так Эрик и стал жить в замке. Анкель сразу привел его в свои покои и остальным представил, как жениха. Парень смущался и в то же время был счастлив. Пусть остальные относились к нему настороженно, но Анкель всегда поддерживал, да и с леди Аннелин они быстро подружились. Днем Эрика развлекали, как только могли придумать. Шили одежду, водили по замку, читали книги. Холодными вечерами обитатели замка собирались в большом теплом зале. Иногда Эрик для них танцевал, иногда пела Аннелин, порой Анкель рассказывал что-то из историй своих предков, а иногда все слушали игру музыкантов. А по ночам Эрик принадлежал своему лорду. Он с восторгом первооткрывателя познавал любовную ласку. Очень скоро Анкель научил его не стесняться того, что между ними происходит. Эрик, пусть и немного неумело, но отвечал на ласки. И руками, и губами изучил тело своего любовника. Научился ртом ласкать член и яички. И по-прежнему открыто отдавался своему лорду, с восторгом принимая в себя член Анкеля и ловя эти моменты единения. Анкель щедро дарил ласку в ответ, ничуть не смущаясь встать перед любовником на колени, чтобы одарить умелым минетом. Эрик даже решился однажды во время ласк, скользнуть пальчиками между его ягодиц и погладить тугой вход, за что тут же несильно получил по рукам. — Мне не по статусу отдаваться тебе, — объяснил Анкель. — Лорд не может быть принимающей стороной с кем-то, кто ниже его по положению. Так что раньше свадьбы на мои тылы можешь не рассчитывать. Эрик на секунду зажмурился, представляя себе, как он возьмет Анкеля, и тут же содрогнулся, кончив лорду прямо на лицо, даже не дождавшись минета. Анкель только посмеялся над его несдержанностью и, очевидно, богатой фантазией. Самым сложным теперь было полнолуние. Эрик очень долго махал руками, пытаясь объяснить лорду, куда уходит. Не с первого раза тот понял, что парнишка собирается к семье. Он пробовал было напроситься вместе с Эриком, но тот отказал слишком уж решительно. Анкелю ничего не оставалось, кроме как его отпустить. Зима подходила к концу, и Эрик все чаще бегал в лес, чтобы не пропустить, когда появится трава. Хотя страх, что все напрасно, по-прежнему терзал его сердце. Во время этих прогулок, парень радостно носился по снегу, наперегонки с братьями, а потом возвращался в замок и со счастливой улыбкой на губах, слушал, как Анкель ворчит, отогревая его замерзшие за день конечности. Снег, наконец, сошел, трава взошла. Весь день Эрик собирал ее и крапиву. Руки отвыкли от боли, и приходилось снова стискивать зубы и заставлять непослушные пальцы не останавливаться. Прежде чем вечером вернуться в замок, Эрик привел руки в надлежащий вид. Рассказать все Анкелю хотелось, но сможет ли он понять? Сможет ли принять жениха, родные братья которого носятся по лесу в волчьих шкурах, да и который сам три ночи в месяц становится зверем? И как объяснить все это, не имея возможности говорить? Поэтому приходилось скрываться. К счастью, от короля пришло приглашение, Анкеля с сестрой призвали ко двору. Лорд очень долго уговаривал Эрика ехать вместе с ним, а если повезет, то и свадьбу сыграть там же, но парень упрямо качал головой, отказываясь. Списав все на скромность, Анкелю пришлось с тяжелым сердцем оставить его. Стоило отряду лорда покинуть замок, Эрик тихо выскользнул за ворота и ушел в лес. Все время, что Анкель отсутствовал, парень неустанно работал. Он хотел скорее обнять своих братьев, именно людей, а не волков. Хотел увидеть их лица не в краткий момент, когда полнолуние меняет их местами. И еще хотел сказать Анкелю три коротких, но таких важных слова. Он не заметил, как напряглись его братья, как носились по лесу в поисках следов, не заметил внимательный взгляд, что наблюдал за ним из тени деревьев. И только волки чуяли чужака, но поймать его не могли. Наконец, почти через два месяца вернулся Анкель. Эрик устроил себе небольшой перерыв, потому что невыносимо соскучился по любимому. Он, как одержимый целовал и гладил его тело, получая в ответ не менее горячие прикосновения. Аннелин лишь дружески посмеивалась над ними, когда первые дни они ходили не отлипая друг от друга. — Хороший мой, мне надо иногда оставлять тебя, — шептал Анкель, целуя спину и растягивая пальцами тугую дырочку. — У меня есть обязанности перед моими подданными, но у меня совсем нет сил, чтобы хоть на минуту оторваться от тебя. Эрик ласкался в ответ, сильнее подавался на уверенные движения пальцев, понимая тем не менее, что лорд прав. У него и самого были безотлагательные дела. Уже восемь рубашек были полностью готовы, а девятая начата. Совсем скоро он сможет вернуть своих братьев и быть со своим лордом по-настоящему. Пришлось возвращаться к своим делам, снова встречаясь лишь ночами в постели. Девятая рубашка была закончена, а стебли на следующую собраны, когда в замке появился незваный гость. Увидев его, Эрик сжался от страха. И пусть виделись они лишь однажды, лорд Фадир его несомненно узнал. — Ваше сиятельство, весть о вашем скором супружестве разнеслась по всему королевству, — неприятно улыбнулся он. Эрик, стоявший рядом с креслом своего лорда и его сестры, отступил назад, желая спрятаться от этого злого взгляда. — Вот как, — протянул Анкель. Лорда Фадира он недолюбливал, но заветы короля о добрососедстве и законы гостеприимства истинного отношения выказать не позволили. — И я был несказанно рад, что вы нашли себе пару, но личность вашего будущего супруга заставила меня немедля примчаться. — И что же не так с его личностью? — поинтересовался Анкель, успокаивающе погладив Эрика по руке. — Он оборотень! Анкель и Аннелин выпрямились в своих креслах. — Вы понимаете, лорд Фадир, насколько серьезны ваши обвинения? — холодно поинтересовалась леди Нортенгейт. — Оборотни существа жестокие и опасные. Любого оборотня ждет лишь одно — смерть. И голословные обвинения здесь не приемлемы. Фадир со злой усмешкой посмотрел на перекошенное от ужаса лицо Эрика. — Неужели ни у кого из присутствующих не возникло подозрений? — поинтересовался он. — Может хоть кто-то вспомнить, когда видел будущего младшего лорда Нортенгейта в полнолуние? Анкель перевел недоверчивый взгляд на Эрика. Парень смотрел умоляюще. — Он даже не хочет опровергнуть мои слова? — насмешливо поинтересовался Фадир. — Он нем, — сурово отрезала Аннелин. — Очень удобно. Что ж, если вы не верите моим словам, просто дождитесь полнолуния. Удачно, что оно как раз сегодня, не так ли? Эрик в ужасе прикрыл ладонью рот, хотя все равно ничего не смог бы сказать в свое оправдание. — Эрик? — с надеждой позвал Анкель, но видя реакцию парня, менялся на глазах. Черты лица заострились, взгляд стал ледяным. — Проводить моего жениха в личные покои, — приказал лорд. — Запереть и выставить охрану. — Анкель?! — возмутилась Аннелин. — Это лишь до вечера, сестра, — заметил Анкель и повернулся к страже, — выполняйте. Эрика под конвоем сопроводили до комнат Анкеля и закрыли. Парень свернулся на кровати, со страхом дожидаясь ночи. После захода солнца лорд Нортенгейт направился в личные покои. От сопровождающих отделаться не получилось. Аннелин, лорд Фадир и начальник стражи вошли в спальню вместе с ним. Комната оказалась пуста, и Анкель уже понял, что это значит. — Эрик, — обреченно позвал он. Из-под кровати раздался жалобный скулеж, а после на пузе выполз черный волчонок. Грудь пронзило болью. — Эрик… — Как видите, лорд Нортенгейт, я не ошибся, — злорадно заметил Фадир. — Анкель, это безобидный волчонок, — вмешалась сестра. Карие глаза волчонка смотрели на него умоляюще, Анкель отвернулся. — Это оборотень, Аннелин, — ответил он сестре и перевел взгляд на начальника стражи. — Утром отведите его в темницу. После полнолуния его казнят. Анкель так и не пришел. Эрик два дня просидел взаперти, надеясь на встречу, но лорд лишил его даже этого. Рассвета парень ждал с обреченностью. На самом деле он сожалел только о двух вещах. Во-первых, что не успел спасти братьев, а значит они навсегда останутся в шкуре волков. Но хотя бы будут живы. А, во-вторых, что не сможет предупредить Анкеля. Теперь-то стало ясно, чье убийство собирался заказать лорд Фадир. Оставалась еще надежда, что во время казни у него будет шанс сломать колдуну шею. Возле окна раздался шорох, и, подняв голову, Эрик встретился взглядом с пронзительными голубыми глазами. "Эб!" — обрадовался парень, и в тот же миг обратился в волчонка. Мужчина перед решеткой выпрямился и решительно направился внутрь. Ну и пусть для того чтобы добраться до темницы пришлось вырубить пару стражников. Наемник он или кто? Открыв клетку, он выпустил брата и потрепал по загривку. Волчонок радостно лизнул его в открытую ладонь. — Заставил ты нас поволноваться, малыш, — усмехнулся Эб, направляясь на выход. Эрик спешно следовал за ним. — Мы забеспокоились, когда ты не появился в первую ночь. Пришлось правда побегать, чтобы найти тебя. Зато почуяв запах лорда, мы хоть поняли, как тебя занесло в замок. — Эб поймал виноватый взгляд волчонка. — Попался, малыш? Ничего, прорвемся. Времени, правда, у нас немного, но где наша не пропадала? Скрываясь в темных переулках, они лишь незадолго до рассвета выбрались из замка. За ближайшими кустами их ждала вся стая. Эрик было кинулся к ним, но Эб восторг от встречи поубавил. — Потом будем радоваться. Сейчас нам надо уносить ноги. Рассвет их встретил по дороге, и на поляну Эрик прибежал совсем голый. Он был далеко не глуп и отлично понимал, что, обнаружив пропажу, Анкель прикажет прочесать лес, а значит оставаться в хижине больше не безопасно. Эрик натянул старые штаны и полез в тайник. Следовало забрать то, что имеет наибольшую ценность — рубашки. Не обращая внимания на боль, он положил их у двери хижины и туда же стащил собранную траву и крапиву. Он еще только раздумывал, чем все это связать и как нести, когда братья рядом зарычали, и на поляну выскочил отряд, во главе с Анкелем, за его спиной показалась Аннелин. Бросившегося было в атаку Харальда, Эрик успел остановить, вцепившись в холку. Волк недовольно обернулся, но парень только отрицательно покачал головой, запрещая нападать на людей. — Оборотня и волков отловить, а здесь все сжечь, — резко приказал Анкель. Звери скалились, но нападать не решались, лишь окружили Эрика, защищая. — Анкель, — жалобно попросила Аннелин. — Он обманщик, — отрезал лорд. — Оборотень, который живет со стаей волков. Он не человек, Анна. Эрик смотрел в ледяные глаза своего лорда и понимал, что умирает от его слов. Стражники их окружали, наставив на волков пики. Эрик заметил, как один из них несет к хижине факел. И пусть на дом было плевать, но рубашки… Раскрыв в безмолвном крике рот, он бросился вперед, падая на кучу. Обнаженную кожу тут же обожгло, но он лишь обхватил свое сокровище руками, закрывая от захватчиков. Стражники вцепились в него, пытаясь стащить. От трения с крапивой кожа покрывалась пузырями, но сдаться Эрик не мог. Он брыкался, мотая головой, не в силах кричать, не в силах объяснить, что для него это дороже жизни. По щекам от бессилия текли слезы… — Анкель, пожалуйста, — не выдержала Аннелин, срываясь на крик. Пусть и оборотень, но этот мальчишка не сделал никому ничего плохого. И сейчас, глядя на его мучения, сердце сжималось от жалости. — Хватит, — не выдержал и Анкель. Стражники отступили, волки выпрямились, снова окружая брата. Не сразу, но и Эрик поднялся, демонстрируя окружающим покрасневшую с волдырями от ожогов крапивы кожу. Он поднял взгляд и уставился прямо на лорда. — Можешь забрать с собой, столь дорогую для тебя кучу, — заговорил Анкель, — но ты навсегда покинешь земли Нортенгейта, иначе ничье заступничество тебе не поможет. Убирайся, Эрик. Парень подхватил с земли свое сокровище и, несмотря на боль, побежал с ним, прижимая всю кучу к голой коже. Остановился он лишь через пару часов, когда босые ноги были сбиты в кровь, а грудь и руки горели от боли. Оглядевшись, Эрик сорвал две ветки, соединил между собой и уложил кучу прямо на них. Так и дотащил до ближайшей речушки. Там пришлось остановиться подольше, чтобы обработать раны. Подсушив ноги, он прилепил к ним подорожник, а сверху обмотал лопухами и так, хромая, продолжил путь. Лишь через несколько дней Эрик позволили себе разбить полноценный лагерь, когда земли Нортенгейта остались позади. Волки притащили ему пойманного кролика. Разведя костер, Эрик оставил кусочки мяса запекаться, а сам разобрал кучу. Несколько рубашек пришлось переплетать в паре мест, но это было не так страшно, за вечер он управился. Да и на десятую стеблей у него было достаточно. В крайнем случае, можно добавить больше крапивы. А вот для того, чтобы сделать одиннадцатую, придется возвращаться. Эрик снова все сложил и накрыл ветками, поужинал и устроился спать совсем как раньше, окруженный теплыми волчьими телами. Встав утром, он продолжил путь. Дорога домой заняла много больше времени, чем в другую сторону. Первым делом Эрик спрятал рубашки, потом натаскал воды и хорошенько помылся. Следующим пунктом стал сон в собственной постели, а уж утром он приготовил себе королевский завтрак. Волки разлеглись на полу кухни, окружив печь, а Эрик устроился в любимом кресле и занялся десятой рубашкой. В доме царила непривычная тишина. Волки уж точно не производили столько шума, как одиннадцать мужиков. Эрик постоянно гнал от себя мысли об Анкеле, боясь, что как девчонка расплачется. Братья и так то и дело с тревогой на него поглядывали. А Эрик иногда ловил себя на мысли, что мог бы навсегда остаться в шкуре волка, носиться по лесу, охотиться на глупых кроликов и не думать о тех, о ком не следовало. Только братьев было жаль, они такую жизнь не выбирали, а значит Эрик должен сделать все, чтобы помочь им. Зима, казалось, тянется бесконечно долго. В тишине дома, нарушаемой лишь тяжелым дыханием зверей, да их тоскливым воем иногда, Эрик и сам бродил безмолвной тенью. Любимые раньше занятия — чтение книг, метание ножей да физические упражнения — больше не вызывали интереса. Он часами лежал в кровати и смотрел в потолок. И как не запрещал себе, думал об Анкеле, вспоминал его прикосновения и поцелуи, его истории при свете камина и лихорадочный блеск глаз, когда лорд наблюдал за танцем. Едва дождавшись наступления весны, братья снова выдвинулись в путь, хотя на этот раз не в полном составе. Эрика отправились сопровождать Эб, Маркус, Бернд и Лотар, остальные остались дома, охранять то, что уже было сделано. Почему-то братья не сомневались, что Фадир может навестить их, чтобы не дать снять заклятие. Ведь тогда все узнают о его планах. По землям Нортенгейта передвигались бегом, и стоило набрать достаточно травы, покинули ее. И только вернувшись домой, Эрик собрал крапиву и закончил последнюю рубашку. Кто бы только знал, как страшно было накидывать рубашки, на волчьи шкуры! Как он боялся, что колдовство не спадет. Но стоило последней рубашке коснуться серой шерсти, как все одиннадцать братьев обернулись людьми. «Отряд шел сквозь Западную тайгу. Лорд, потративший немало сил и средств, чтобы найти убежище Серебристых волков, упрямо вел людей вперед. Путешествие подошло к концу неожиданно, на поляне, где огромный деревянный сруб стоял. Большой дом, добротный, но простенький, хоть и украшен искусно. Двери да ставни расписаны, крыльцо резьбой украшено, а вокруг всего дома цветы яркие растут. Перед домом на поляне место для костра бревнами огорожено. На бревнах тех, полукруг образующих, наемники сидели. Все рослые, крепкие, никто силушкой не обделенный, а в центре перед ними, на фоне костра парень танцевал. Гибкий, что тростиночка, изящный, на фоне остальных. И танцевал он так, что дух захватывало! Только не было в том танце ни силы, ни страсти былой, только грусть да печаль. Все затихли на поляне, наблюдая. Лорд с отрядом настолько увлекся, что и не заметил, как наемники его окружили. Перед лордом наемник встал, огромный, сильный, лицо нахмуренное, а взгляд, что кинжал острый. — Чужакам здесь не рады. — Я не чужак, — ответил лорд. — Я к жениху своему, Эрику. — Нет у нашего брата жениха. Отказался он от него, навету поверил, заклятия испугался. Анкель спрыгнул с лошади и без страха взглянул на наемника, в росте ему ничуть не уступая. — Ошибся я и вину свою признаю. Только нет мне жизни без Эрика. Будь он волком, оборотнем или человеком, не уйду без него». — Дядя, дядя Анкель, — запричитали дети, сидящие у камина, стоило лорду замолчать. — Эрик ведь простил? Простил, да? Анкель глянул на мужа, который сидел вместе с детьми, и заметил в его глазах нежную улыбку. — Конечно простил, потому как любил его больше жизни, — уверенно заявил лорд. — Так, дети, а ну-ка живо все спать! — притворно-сердито заявила Аннелин. — Ночь на дворе! — Ну, мама, мы еще чуть-чуть… — затянул Никлаус. — Я сказала живо спать! Эб! Если, как я тебя и просила, твои дети не окажутся до полуночи в кровати, можешь ложиться вместе с ними, — припечатала она, гневно глядя на мужа. Тот миролюбиво поднял руки и, подхватив Никлауса и Лисэль, тут же направился к лестнице. Аннелин последовала за ним. Эрик глянул на сына, Стэфан мирно спал, удобно пристроившись в его руках. Убедившись, что ему никто не помешает, Анкель поднялся из своего кресла и подобрался поближе к мужу, собираясь его поцеловать. — Дядя Анкель, а что случилось с лордом Фадиром? — поинтересовался Никлаус, неожиданно выскочивший из-за лестницы. Даже Эб порой не мог управиться с этим егозой, теряя из виду. — Его же наказали, да? Анкель обернулся и тяжело вздохнул. Эрик рядом негромко хихикнул. — Той зимой, что Эрик доплетал последнюю рубашку, на замок лорда Фадира напала стая волков. Единственным, кто пострадал, был сам лорд, — ответил Анкель. — Беги, Ники, иначе мама поймает и уши надерет. Мальчик кивнул, развернулся к лестнице и резво ускакал наверх. Анкель снова повернулся к мужу и прикоснулся к любимым губам поцелуем. — Больше жизни, значит? — с улыбкой переспросил Эрик. — Определенно. 26.02.2017 г.