Избитый сюжет

Отличнее дня для хренового дня было не придумать. Ярко светило солнце, за силовыми экранами ласково шумела листва, а в ней- весело щебетали птицы. «Пилик!» нового сообщения взял на себя в этой красоте роль похоронного колокола. Ну неужели опять?! Может, это не то сообщение? «Уважаемый Роберт Кузнецов! С удовольствием сообщаем Вам, что Ваша работа под номером 1975-дн-н47 будет опубликована сего…» Планшет отскочил от силового экрана и с тихим хрустом упал на пол. Ничего, он- то самовосстановится, его письмо счастья никак не задело. -С добрым утром, Роб! — пробасил серый робот, балансируя на одном колесе и сверкая улыбающимся лицом ковбоя на экране. -Чудесный денек, не правда ли? -Да уж, Виктор, чудеснее не бывает! — ядовито воскликнул я.- Самый, блин, расчудесный, мать его в душу, день! -Рад, что и ты это понимаешь, приятель! — невозмутимо продолжал робот.- Что думаешь насчет небольшой прогулки в парке, пока старина Виктор не поджарит восхитительную яичницу? Кстати, вам как… Ответом добродушной железяке стал лишь скрип закрывшейся двери. Машина, будто серебряная пуля, услужливо подъехала к выходу из здания. Сияющая, сверкающая как новогодняя елка- одним словом, полная противоположность сегодняшнему мне. -Доброго утра, Кэп- томным женским голосом произнесли динамики, когда я плюхнулся на переднее сидение.- Куда Вас… -Замолкни- лаконично отрезал я, и передняя панель исторгнула из себя рулевой штурвал, на приборной доске загорелись индикаторы вместо строки набора адреса для автопилота. Только сидя за рулем я мог надеяться отвлечься от своих тяжелых мыслей. Получилось плохо. Прыгая между потоками, подрезая другие машины, собирая все возможные и невозможные штрафы, уже паркуясь у своей цели я услышал, как в соседней машине маленькая девочка, глядя на меня через окно, пищала: -Мама, почему дядя такой злой? И то правда, почему… В Земном Содружестве, объединившем многие миры, всю тяжелую и монотонную работу давно взяли на себя роботы, и у людей образовалось немало свободного времени, которое везде заполняли по- разному. На Валькирии, к примеру, только военное дело пользовалось почетом, и ее жители на любых переговорах Содружества и других империй неизменно были мощнейшим аргументом- никто не хотел связываться с расой, чьи представители шли в атаку лично, а не за интерфейсами боевых андронов. Гальванов и Сольбаре, планеты- близнецы, населяли художники и музыканты, которые одаривали всю обитаемую Галактику своими творениями. Морозная Сибирь- одна гигантская научная лаборатория. Ну, а на Беотии, куда меня занесло волею судьбы, в огромном почете находилось литературное творчество. Старики и молодежь, дети и родители, программисты и инженеры- большинство из них писали, стирали, спорили и искали вдохновение. Почти все они входили к Серый Круг- не по таланту или бездарности, а по тому, что не связывали себя с пером и бумагой полностью, садясь за стол только для удовольствия. Одним из его членов был и я, а классы, у которых я вел историю, с неподдельным интересом смотрели на мой нагрудный знак- серебряное перо в матово- черном круге с толстым серебристым ободом. И долго большего мне не требовалось. Точнее- до этой весны. Глупее этой истории только, пожалуй, теория Адама Смита. Прогулка по парку в наушниках, столкновение- и вот я завороженно помогаю отряхнуться невысокой девушке с копной русых волос до плеч, правильными чертами лица, чуть пухлыми губами и по- детски озорным взглядом. Предлагаю в компенсацию прогулку с посещением пользующегося незаслуженной непопулярностью ресторанчика на углу. Завороженно слушаю ее рассказ о ее жизни, наслаждаюсь блеском ее дымчатых глаз, когда очередь доходит до меня… И, уже после расставания, мысленно рассматриваю ее брошь. Похожая на мой значок, она прячет в себе золотой микрофон. Прячет за ярко- голубым ободом. Это- знак ведущего диктора Синего Круга, этакой литературной элиты планеты, а вместе с ней- и всего Содружества. А Мари была ее ярчайшим представителем. Если бы не ее ангельский голос, благодаря которому она делала головокружительную карьеру диктора, ее ждала бы не менее головокружительная карьера критика, так глубоки и прочны были ее знания и ценности. А будь она автором- ее имя не сходило бы с новостных лент литературного сегмента галактонета. А может статься, и попасть в Рыжую Сферу- сборник лучших работ всего Содружества, вдвойне дорого тем, что печатался он на настоящей бумаге, ценившейся на вес золота. И вот с кем меня свел тягостный рок! Фатум, будто незадачливый писатель, схватил старый сюжет- и закинул меня главным героем! И не сказать, что пропасть таилась в финансах или положении в обществе- деление на Круги за рамки писательства не выходило, а их представители нередко были соседями, друзьями, образовывали пары, в конце концов. Дело было в другом. Десяти минут хватило, чтобы понять: литература- это величайшая страсть Мари, а на что можно рассчитывать в общении с ней, если ты не разделяешь ее? Вряд ли ее можно «купить», хоть моя зарплата это и позволила бы- слишком велик риск поскользнуться, да и выглядит это слишком пошло. Если хочешь сыграть- будь добр играть на ее поле или освободи место за столом. И я решил сыграть. Я писал, набивал шишки, с удовольствием наблюдал, как пишу все лучше и лучше, учился у других авторов… К концу своей работы, который заметно ускорил летний отпуск, я чувствовал себя ювелиром, любовно полирующим огромный алмаз до зеркального блеска каждой его грани. Загружая его в литературную сеть, Роберт Кузнецов будто садился за рулетку и, отодвигая кучки монет, ставил этот алмаз на зеро. Сообщение отправлено, ставки больше не принимаются. Той ночью я ясно видел, как придирчивое жюри, одобрительно покачивая головами, загружает мой magnum opus в список озвучиваемых работ. Как отправляют его ведущему диктору- а именно он всегда озвучивает лучшую работу Серого Круга. Как Мари с удивлением произносит знакомое имя- и тут же его владелец приглашает ее в дорогой ресторан, где они вдвоем, только вдвоем… Что ж. Следующее утро показало, что его ставка бита, и я с упавшим сердцем читал оповещение о том, что из- за слишком большого наплыва работ последняя неделя месяца объявляется Неделей Творцов, и в нее все работы Серого Круга без редакции будут транслироваться по всем телескринам, многие- зачитываться. Стоит ли говорить, что эта неделя низводила мой алмаз до уровня куска стекла? Весь день я проходил в сильном раздражении. Мало того, что сама эта неделя лишала смысла вообще хоть какую-то работу над своими текстами, так еще и выбор последней недели месяца мне казался неслучайным. Ведь на Валькирии это была Неделя Штрафников- вся планета, являвшаяся военным лагерем, потешалась над провалами худших из худших. С Голованова и Соль баре временно сбегали все, кто не мог переносить Время Последнего Шанса- время, когда даже самым вырвиглазным картинам и самым какофоничным мелодиям давали шанс найти своего извращенного зрителя и слушателя. А читая в первый день чертовой недели то, что присылалось Серым Кругом, я медленно сползал со стула с раскрытым ртом. Немногие достойные работы барахтались в потоке похеренной пунктуации, грамматических ошибок, посредственнейших сюжетов и диалогов! «И вот с этим равняют то, что я написал?!» Пусть это выглядело снобизмом, но почва для него все же унавоживалась эффективно и без перерыва! И вот этот день все же настал. Индивидуальный апокалипсис с доставкой на дом. Похоронный звон, гарантирующий, что все написанное мной обречено на забвение. -Простите, сэр? — галантно поинтересовался робот- продавец, протягивая мне бутылку лимонного напитка. -Нет, нет, все в порядке- и робот сгреб пару пластиковых монет. Взяв бутылку, я пошел бесцельно бродить по Парку Космонавтов, петляя между улыбающимися семьями и целующимися парочками, не поднимая глаз на огромные телескрины с одними работами Недели Творцов и пропуская мимо ушей голоса дикторов, начитывавших другие. По серебристой глади озера неспешно плыли маленькие двухместные лодочки. В тени деревьев за столиками беззлобно переругивалась небольшая компашка, склонившаяся над чистым листом инфопластика. Знакомый голос устало доносил из динамиков неприлично знакомые слова. Где-то… СТОП?! ЧТО?! Я согнал с себя оцепенение и вслушался в окружавшие меня звуки. Мари равнодушно читала мою работу. И действительно- зачем напрягаться, если перед тобой очередной высер очередного бездаря? Прекрасно. Просто прекрасно- ладно мою работу сочли шлаком, так ее и дали на прочтение не кому-то еще, а именно Мари! А теперь угадайте с одного раза, как я в ее глазах выгляжу?! Сколько людей, глазеющих на экраны на центральной аллее я растолкал? Не помню. Как оказался в небольшом заросшем закоулке парка, пройдя сквозь предупредительную голограмму? Неважно. Сколько просидел в нем на лавке, заливая горечь поражения лимонадом? Не ведаю. Знаю, что пришел в себя уже под вечер, глядя сквозь густые и переплетенные кроны деревьев на звездное небо, прочерчиваемое ракетами, ежась от прохладного вечернего ветерка и слушая единственный доносившийся сюда звук- убаюкивающие стрекотание цикад, светившихся на Беотии тусклым зеленоватым свечением. Одна из них взлетела, села мне на колено и затянула свою нехитрую песню. Приготовившись раздавить ее, я занес руку и… легким движением пальца сбросил ее на траву. -Она не виновата, что у меня такой отвратительный день, — убеждал я самого себя, когда шел по центральной аллее в сторону парковки.- Видно, мой опус- попус и правда был так себе. Зачем кого-то винить в своей бесталанности? Динамик прокрутил легкую мелодию, и до моего сознания донеслись слова: -А теперь по многочисленным просьбам слушателей диктор Пол Найтли повторно зачитает работу, набравшую наиболее высокий балл зрительских симпатий в обоих Кругах! Итак, работа номер 1975… Через меня словно пропустили ток. Неужели меня заметили?! Неужели все не так плохо? -Дэ- эн сорок семь! И, не успев договорить: -Прощу прощения, сорок пять! Вся толпа загудела, как единый восторженный организм, разделись аплодисменты. Кто-то выкрикнул «Ура!», и толпа нестройным хором повторила это слово, как магическое заклинание. Тут я не выдержал. Я буквально расшвыривал всех, кто оказывался у меня на пути и побежал, едва выбрался на свободное место. В спину мне летели крики зевак, в которых не было ни капли раздражения, и солидный голос диктора, невозмутимо читавшего какую- ту глупую сказку без сюжета и смысла. В голове билась одна мысль: заговор! Только заговором планетарного масштаба мой взвинченный мозг мог объяснить все творившееся вокруг! Отобрать у меня всякую надежду на достойную оценку моей работы, дать снова- и опять отобрать настолько идиотским образом! -Будьте вы все прокляты! — сквозь зубы цедил я, летя на автомобиле по шоссе прочь из города. Будь проклят Синий Круг с его издевательской Неделей Творцов! Будь проклят Серый Круг с его безграмотными писаками, которых ждет пусть короткая, пусть незаслуженная, но межпланетная слава! Будь проклят я со своими руками из жопы и головой в том же месте, в конце концов! Куда уж мне, убогому, до истинных мэтров, срывающих овации откровенным мусором! Ну и хрен с вами, всеми вместе и по отдельности. До того, чтобы сменить глобус, не дотягивает, но вот чтобы к энергоручке больше не притрагиваться в жизни- теперь уж точно. И к выбору девушек буду подходить куда как аккуратнее. Дорога мелькала за окнами машины свечками небоскребов, светящимися окнами, разноцветными точками других машин, хозяева которых лениво откинулись на сидения и полагаясь на автопилоты; скоро пейзаж сменился бесконечными рядами фруктовых деревьев, которые в свете фар и фонарей ярко сияли наливавшимися соком плодами. Хорошо- то как… Пожалуй, впервые за день я по- настоящему успокоился. Прокручивая в голове все, что происходило со мной в последнее время, мне стало дико стыдно за себя. Вбил себе в голову, что Мари я интересую только как очередной писатель, засел за инфопластик на совесть и на страх- а просто поговорить с ней не смог. В конце концов, интересен я ей- и моя писанина будет лишь одной из тем для беседы, а нет- так какой в ней смысл. Пару раз на обратном пути, проезжая мимо разрыва отбойника или перестраивающегося грузовика, я вдруг отчетливо видел, как теряю управление, как врезаюсь, как… Я улыбнулся. Все больше и больше сегодняшние события представали передо мной не иначе, как заезженный сюжет дешевого романа. Потому и не было очень сильным мое удивление, когда вернувшись домой под утро, я вошел не в пустую квартиру. -Так, Виктор, молчи, ничего не говори- с порога скомандовал я бодро катящемуся ко мне роботу, оборвав его в самом начале слова, и продефилировал на кухню. И все равно от увиденного у меня захватило дух. Мари в роскошном вечернем платье, до того спящая за невысоким кухонным столом и уронившая голову на согнутую руку, просыпалась, разбуженная моим приходом. Она потянулась, сладко зевнула и, причмокивая, словно большая кошка, огляделась в поисках источника шума и широко улыбнулась. -Не страшно тебе, девица? Не страшно тебе, красная, к чудищу в берлогу соваться?- хитро прищурившись, спросил я неожиданно ожидаемую гостью, наградившую меня звонким смешком. -Ой, страшно, ой, страшно!- смеясь, ответила Мари.- Я думала, меня твой робот чаем до смерти запоит, пока до тебя пытались дозвониться... Пришлось перейти на кофе- благо его у меня всегда водилось в избытке. Это наверняка было забавное зрелище- девушка в вечернем платье сидит в забытой всеми комнатушке, пьет кофе и мило беседует с человеком, которого толком видела один раз. -Какой избитый сюжет- пробормотал я, размешивая очередную ложку сахара. -Оно и к лучшему, как по мне. -Разве? -Угу,- пробурчала Мари, ставя свою чашку на стол после щедрого глотка.-Они ж почему избитые? Потому, что бывали в жизни почти у каждого человека. Так пусть счастливые развязки таких историй в книгах помогут людям и в их жизнях выходить из них счастливыми! -Звучит как тост!- и звон кружек разнесся по небольшой кухне. -Пойдем на крышу- внезапно предложила Мари.-Всегда хотела посмотреть на рассвет с крыши. -А как мы на нее попадем?- с подозрением поинтересовался я.-Или ты еще и хакерша? -Ну, немного совсем,- было мне ответом. Десять минут- и мы стоим на крыше, воспользовавшиеся служебным кодом, который ни для кого не был секретом. Ежась от предрассветного ветерка, мы смотрели туда, где за уходящими вдаль рядами фруктовыми деревьями вставало зеленое солнце Беотии. -А ведь ты все это описал в твоем рассказе- внезапно нарушила молчание Мари, плотнее закутавшись к мою кофту, накинутую на ее хрупкие плечи. -Ага- не стал спорить я. -Только у меня герой разбивался на шоссе- терял управление и влетал в отбойник или грузовик... -...А потом его по кусочкам собирали врачи... -...И прекрасная девушка забирала его оттуда прямо на награждение литературной премией, которую ему не дали по досадной описке. -Хорошо, что избитый сюжет повернул в другое русло- неожиданно глухо пробормотала девушка, будто ушла в свои мысли. -Мда? И чем же хорошо? -Дурак!- обиженно фыркнула она. И через секунду добавила: -Я и так вся извелась, пока тебя ждала, пока убалтывала Виктора впустить меня. А если бы ты и вправду врезался... Всхлипнув, она положила голову на мое плечо. Рассеянно погладив ее, я пробормотал с напускной бравадой: -Да если бы и попал- все равно залатали бы, и через час- как новенький. Звонкая пощечина. За ней- глубокий поцелуй. -Потанцуем? -Давай,- смущенно согласилась девушка. И в первых лучах нового дня на крыше одного из зданий на далекой планете закружилась в танце пара- словно немой призыв не чинить самим себе препятствий на пути к своей мечте.