Не зли Чон Хосока

У Хосока в жизни нет проблем. Хотя нет. Не так. У Хосока в жизни всего две проблемы: бабуля, живущая за стеной, и Ким Тэхен, живущий в квартире напротив. По утрам Чон Хосок приводит себя в порядок, надевает строгий костюм, хватает любимую кожаную сумку и вылетает в подъезд, по привычке матеря неработающий лифт. Спускается пешком со своего девятого этажа и мчится к метро, думая о предстоящем рабочем дне и незаконченном PR-проекте. И всё бы ничего, вот только по вечерам начинается самый настоящий парад фриков. Хосок возвращается домой, насвистывая под нос забавную мелодию, открывает подъездную дверь, морщась от убийственных запахов, и натыкается на них. На Ким Тэхена и его друзей. Каждый вечер эти фрики тусуются на первом этаже, громко хохоча и затягиваясь вонючими дешёвыми сигаретами, иногда бухают, звеня бутылками и изрыгая из грязных ртов удивительно разнообразные маты, а затем расходятся, не удосужившись прибрать за собой мусор, разбавленный смачными плевками. Хосок пытался делать замечания и даже вызывал полицию, ёжась под колким взглядом взбешенного Тэхена. Но безрезультатно. Пару раз Чон видел противного мальчишку у себя на этаже. Тот мучил кнопку лифта и ковырял плотно сомкнутые створки носком потрескавшегося кроссовка, а потом в унисон с Хосоком проклинал лифт, и они, практически плечом к плечу, спускались вниз. Но после того, как Чон натравил полицию на развязного паренька, тот с ним заговорил. — Зря ты ментов вызывал, — басит Ким, слегка толкая Хосока, закусившего щеку изнутри, — Накажу ведь, хён. — Эй, оборзел? — сипит Хосок в ответ и строго смотрит в лицо, наполовину скрытое капюшоном темно-синей толстовки, — Со старшими так разговариваешь. — Могу предложить уговор, — Тэхен тормозит на четвертом этаже и подходит ближе, впечатывая Чона в перила своими бедрами, — Оплату. Чтобы не трогал меня. — Что такое несёшь? — Хосок нервно поправляет галстук и водит глазами по смазливым чертам. — Ты безумно сексуален в этом костюме, — шепчет Тэхен, кладя руки на перила и прижимаясь к соседу, — Я же могу заплатить. — О чем ты вообще, придурок? — наверное, Ким Тэхен настоящий маг или экстрасенс, раз сверкающим взглядом может заставить человека потерять контроль над собственным телом. Хосок пытается отвернуться, но ему не дают, подаваясь вперед, и Чон непреднамеренно проводит носом по холодной щеке Кима, раскрывая глаза и натыкаясь на чужой нос. Трогательно вздернутый и с манящей родинкой на кончике. Разве правильно во все глаза лупиться на отвязного молодого соседа, который, к тому же, зажимает его совершенно наглым образом на лестничной клетке? Да и ко всему прочему еще губами горячими и влажными по шее ведет. Маленькая пакость. — Хочешь отплатить? — Хосок злится от того, что дрожит перед наглым мальчишкой и хватает того за каштановые волосы, предварительно грубо сдернув капюшон, — Вперед. Второй фрик его дома, а точнее подъезда, а еще точнее — лестничной клетки — бабуля. Старушка, за которой уже наверняка по пятам ходила баба с острой косой, тоже жила на одном с Хосоком этаже и каждый вечер громко кряхтела, поднимаясь на девятый, как обычно матеря лифт. К слову, лифт не материл только ленивый. Ленивый просто пинал обшарпанные створки и разъяренно пыхтел. Чона, как лучшего работника года, бесило в старушке всё. Её убитые в хлам, разношенные ботинки, вечно стоящие под дверью. Здоровая драцена с чуть высохшими листьями, кадку с которой старуха поставила между их с Хосоком дверями. Каждое утро он обязательно цеплял ногами наполовину сдохшее растение и костерил его, а заодно и бабулю на чем свет стоит. Ну и, конечно же, кошка. Вечно воющая в соседней квартире белобрысая тварь, которая за рекордно короткие сроки (а появилась она у бабушки около месяца назад) умудрилась зассать подъезд настолько, что даже бомжа было тяжело сюда заманить. И Хосок иногда жалел бедную драцену, так как понимал, отчего дохнет растение, которое кошка, видимо, тоже успела опрыскать. Как-то белобрысая мохнатая тварь с утра пораньше устроила на этаже настоящий кошачий концерт, завывая во всё свое маленькое горло так, что Хосок в трусах и в одном носке выскочил в подъезд, шикая на животное в надежде, что оно перестанет драть глотку. Но белобрысая тварь кинула в сторону Чона презрительный взгляд и продолжила выть, как ни странно, смотря на неработающий лифт. Даже кошки в их доме матерят лифт. Кажется ясно почему он решил больше не работать и преспокойно вырубиться навсегда. Но кошка, драцена и растоптанная обувь так сильно не выводили из себя, как вечерний просмотр сопливых дорам. Бабулина жизнь уже находилась на том этапе, когда органы чувств понемногу выходили из строя, поэтому вечерами, когда Хосок, выгладив и педантично повесив на вешалку костюм, собирался ложиться спать, за стенкой начинала громко рыдать героиня очередной дорамы, или герой, напиваясь литрами соджу, жаловался на жизнь и козла-начальника. Хосок ненавидел Тэхена. Хосок ненавидел бабулю. Белобрысая мохнатая тварь ненавидела Хосока, поэтому щедро гадила тому под дверь. И вот в один пасмурный день всё как-то изменилось и скатилось ко дну, с последующим резким взлетом. Когда Тэхен зажал Хосока на четвертом этаже, тот и не представлял, как именно сосед собрался платить за то, чтобы Чон не трогал их компанию, орущую на первом этаже по вечерам. Соседи с нижних этажей давно свыклись с молодежными посиделками, а этот хрен в костюме всё не мог угомониться. Тэхен давно признался себе, что хрен в костюме очень даже красивый. И пахнет от него изумительно, а идеальные пальцы так заводят, особенно, когда сжимаются в маленькие кулачки от злости и Тэхен ловит себя на мысли, что с удовольствием нагнул бы этого мужика, любуясь на его округлую попку. И выход нашелся сам собой. Он подкупит хрена в костюме, чтобы тот закрывал отныне глаза на его весёлые гулянки с друзьями, а заодно Тэхен и сам получит немного наслаждения. Отсутствие личной жизни и заморочки на работе сделали свое дело и Хосок, хоть и чувствовал себя сумасшедшим, но все равно позволил возбужденному соседу опуститься перед собой на колени и расстегнуть ширинку. Кто ж знал, что губы, способные растягиваться в обворожительной улыбке, способны еще и усердно выцеловывать упругий член, с наслаждением причмокивая и размазывая слюну по всей длине. Хосок дышал через рот и смотрел на соседа, боясь пропустить хоть секунду из того великолепия, что развернулось ниже его пояса. Маленькая пакость глотала член с такой лёгкостью, что все актрисы порно, которых видел Чон, были просто девочками-одуванчиками по сравнению с Тэхеном, который умело брал за щеку, перекатывая сочную головку члена с одной стороны на другую, а затем опускался лицом ближе к паху, позволяя трахать себя в глотку, словно совсем не имел рвотных рефлексов. Тэхен отстранялся, вылизывая каждый сантиметр языком, а потом вновь насаживался, втягивая в себя воздух, чтобы член мог тереться о внутреннюю сторону щёк. А Хосок беспомощно махал руками, временами цепляясь ими за перила, боясь рухнуть навзничь, когда горло Тэхена вновь смыкалось на головке его члена. Последней каплей стало то, что Ким принялся громко стонать и бесстыдно трогать себя между ног, подвиливая задницей, словно жаждал член Хосока сразу везде. Чон вскрикнул и кончил, смело хватая Кима за волосы и совершая финальные толчки в растраханный рот. После этого случая, каждый вечер Тэхен наблюдал, как Хосок заходит в подъезд, ярко краснеет и поднимается наверх, ни слова не говоря шумной компании. Ким кидал друзьям пару фраз, типа «скоро вернусь», нагонял Чона на середине пути и падал на колени, шепча о том, что скучал так сильно, что аж губы чесались от того, как он желал член своего строгого мужчины. Хосок прикрывал глаза и с упоением наслаждался длинными пальцами, поглаживающими его яйца и острым язычком, очерчивающим налитую кровью головку.

***

В один не слишком прекрасный день, Хосок, как обычно, возвращался после работы и не думал, что в подъезде его мог ожидать негаданный сюрприз. Тэхена, как и его друзей не было. Дом встретил Чона полной тишиной, на что тот пораженно хмыкнул и поднялся к себе домой, по пути ослабляя галстук. Он не хотел признавать, что расстроился, но факт оставался фактом. За прошедшие недели Хосок осознал, что каждый вечер счастливо улыбается и спешит домой, чтобы увидеть свою маленькую пакость, скучающую по нему, он уверен, тоже. И дело было не в великолепном минете, который Тэхен исполнял очень талантливо. Нет. Дело было в нем самом. Как он ластился, как целовал коротко и целомудренно Чона в щеку, прежде, чем опуститься на грязный пол лестничной клетки. Как требовал к себе внимания и ласки после того, как их обоих настигал оргазм. И Чону нравилось поглаживать Тэхена по голове, чтобы тот притворно урчал ему в ухо и довольно поджимал тонкие губы. Возможно ли, что работяге-Хосоку нравится пакостливый свободолюбивый Тэхен? Человек, абсолютно ему противоположный. Они вроде на одной лестничной клетке живут, а на деле — в разных мирах. Противоположности притягиваются. В момент оргазма, когда Хосок кончает от минета, а Тэхен от собственной ладони, разница между ними снижается до нуля, превращая обоих в сгусток слабости и разврата. В день, когда Тэхена не оказалось в подъезде, Чон решает пойти к нему домой. И уже стоит перед его дверью, поднимая руку к звонку. Но дает заднюю. Вот так вот трусливо и не по-мужски. Тэхен, он ведь другой. Слишком ветреный, слишком наглый и смелый. И Хосок решается на отчаянный поступок. Напиться. В шкафу давно покоилась покрывшаяся пылью бутылка виски и Чон самозабвенно принялся глотать алкоголь прямо из горла, тут же морщась и чертыхаясь, откидывая галстук на пол кухни и расстегивая верхние пуговицы белой рубашки. С алкогольными напитками Хосок не особо дружил, ибо ноги подкашивались слишком скоро, не позволяя полностью насладиться пьяным состоянием и сопутствующей ему лёгкостью. Через полчаса, когда бутылка вискаря успела опустеть практически полностью, Хосок уже пел вслух песни, поражаясь, как быстро вспоминаются слова из репертуара, который, как он думал раньше, не знал. Он даже как-то забыл о том, что напивался ради разговора с Тэхеном и собирался уже познакомить лицо с тарелкой соленьев, которые уплетал до этого, как вдруг из подъезда послышался протяжный вой бабушкиной кошки. Хосок криво усмехнулся и встал с барного стула, чуть не свалившись вниз. — Мохнатая тварь, — гаркнул Чон, шатаясь из стороны в сторону, — Я побрею тебя, сука! Именно в этот момент он осознал высшую степень ненависти к белобрысой животине, которая вновь принялась орать на весь дом, и Хосок почему-то решил, что на боль нужно отвечать болью, поэтому неровной походкой, сбивая плечами косяки, направился сначала в ванную, а затем на площадку, как победный флаг, выставляя вперед собственную электробритву. — Киса-киса, — приторно протянул Чон, вываливаясь к лифту и выискивая взглядом волосатую фигурку, — Заткнулась сразу, вы только гляньте! Кошка, словно почувствовав, что её собираются поймать, затихла и притаилась на проход ниже, рядом с местами непрокрашенной батареей. Хосок пару раз нажал на кнопку включения бритвы, гордо расставляя руки в стороны и пару раз чуть не свалившись вниз по ступенькам, а кошка, явно понадеявшись на неустойчивое состояние ненормального соседа кинулась наверх, пробегая у того между ног и напугано затихая возле бабулиной двери, усевшись задницей на потрепанные тапки. — О! — важно выдал Хосок, уставившись на кошку, — Пришла, тварь? Я тебе сейчас твои пат. пат. лы сбрею. Язык заплетался, а в глазах троилось, поэтому кошек было целых три и какую из них брить было непонятно. Чон рухнул вниз, на четвереньках подбираясь к шипящей кошке и ухватил животное за шкирку, притягивая к себе ближе. Кошка сдаваться не собиралась и упорно цепляла когтями кожу на руках Хосока, переходя от шипения к дикому ору. — Не сопротив. ся. ляйся, — способность говорить улетучивалась довольно быстро, но Чону было плевать. Он охотно общался с брыкающимся животным и прижимал его к бетонному полу, — Я — передовик произ. производства! А ты, шальная, передовику, да под дверь срать! На это кошка глухо прорычала, что безусловно очень задело и без того обиженного Хосока, поэтому он включил бритву и приложился ею к мохнатому белому боку, раскидывая в стороны клоки. Прежде чем царапнуть настырного Хосока по лицу и сбежать на нижние этажи, кошка всё же успела лишиться здорового куска шерсти на левом боку, что не могло не насмешить довольного собой Чона. Он уселся жопой на пол, прислонившись спиной к соседкиной двери и попытался уснуть, роняя подбородок на грудь и вытягивая губы трубочкой. Но сон не шел, потому что мочевой пузырь давно переполнился выпитым алкоголем и требовал срочного опустошения. На глаза попалась пожелтевшая драцена, что печально возвышалась над ним из пластмассовой кадки. — Привет, растение! — поздоровался Хосок и с трудом поднялся на ноги, упираясь одной ладонью в стену, а второй расстегивая ширинку. — Ничего личного. Все мы когда-нибудь сдохнем, — пробурчал Хосок и прикрыл глаза от облегчения. Застегнув штаны и поглядев еще раз на растение, мозг Хосока решил хорошенько поработать и принялся проводить параллели от дряхлеющей драцены к белобрысой, теперь уже отчасти бритой твари, а затем от твари к бабуле, чьи дорамы мешали Чону жить спокойно. Поэтому он запрокинул голову кверху и заорал, что есть мочи. — Бабка! Выходи! В ответ — тишина, нарушаемая печальным кошачьим мяуканьем откуда-то снизу. — Бабушка! — Чон пошатнулся и снова плюхнулся на коврик, рядом с бабулиной квартирой, силой воли держа глаза открытыми, — Выходи, кому говорят. Послышался долгожданный шум открываемого замка, и дверь распахнулась являя за собой две худых ноги с прикрытыми белым махровым халатом коленями. Бабуля промолчала и Хосок решил подползти ближе, чтобы обратить на себя внимание, но виски, плещущийся в его крови, резко вывел из строя все мышцы и Хосок упал навзничь, припадая губами к соседским щиколоткам.

***

— Хосок-а, проснись! — голос звучал требовательно, — Ну давай, вставай! Чон зажмурился от солнца, заглядывающего в незашторенное окно и лениво потянулся, тут же зевая. Тело казалось невесомым, чужим. Вчера он явно перебрал. Хосок с третьей попытки открыл глаза полностью и с пятой — уселся на кровати, мысленно благодаря Тэхена, который помог подложить подушку под поясницу. Ким тепло улыбнулся и натянул рукава тонкой черной кофты, смущенно опуская взгляд. Хосок порадовался сразу двум фактам: он в своей квартире и в его квартире Ким Тэхен. — Ты как, хён? — обеспокоенно спросил сосед. И Хосок улыбнулся, сквозь боль, ощущая, как гудит голова. Тэхен в это утро был непривычно милым. — Перебрал вчера, прости, — только сейчас Хосок начал понемногу вспоминать, что творил вчера, — А ты где был вечером? Я искал тебя. — Дома, — кивнул Тэхен, — Друзья ушли на день рождения к одному из наших. А я думал, что дождусь тебя и пойдем вместе, — он виновато улыбнулся, — Но уснул, прости. — Правда? — Хосок на пару секунд даже забыл про головную боль, — Меня ждал? — Ага. А ты напился. — Блин. Дел натворил. — Напился, как скотина! — повысил голос Ким, складывая руки на груди, — И я подумывал тебя не простить и обидеться, как следует. Но решил, что попойку можно спустить тебе с рук. Тем более, что ничего страшного ты не натворил. — Спасибо, — Чон протянул Тэхену руку и, дождавшись, пока тот протянет в ответ свою, сжал её, — Я бабуле нервы потрепал, наверное. Блин, ещё и в кадку с растением нассал. Стыдно-то как! — Бабуле? — удивился Ким, — Ты ко мне в квартиру ломился и ноги мне целовал, придурок. — Тебе? — настала очередь Хосока удивляться. Он отпустил руку парня и схватился за голову, — Ты же напротив живешь. — С чего ты взял? У нас квартиры соседние! Это бабушка живет напротив. — Погоди-ка, — замер Чон, — Растоптанные ботинки. Они твои? И кошка? — Ну да. Я их сто лет не обувал, а выкинуть лень. А кошка — это вообще моё сокровище! На помойке подобрал. — Твою дивизию, — у Хосока всё внутри похолодело. Неужели всё это время, в соседней квартире обитал Тэхен. И это на него он злился. А бабуля-то вообще не при чём. — Так стоп! — Ким скривился и зло зыркнул на Чона, — Куда ты там ссал? В драцену?! В мою драцену?! — А ты кошку не видел пока, да? — заскулил Хосок и втянул голову в плечи. — Что с ней? Её ты тоже обоссал?! — Лучше б обоссал. — ЧОН ХОСОК!