Непростительное заклятие

Ньют Саламандер, пока известный только в узких кругах магозоолог, шёл по улицам Лондона с радостным, поистине счастливым видом, постоянно поправляя лезшую на глаза чёлку. Причиной его приподнятого настроения было разрешение Министерства магии на проведение долгожданной экспедиции в Африке. И, сосредоточенный на своих планах, Ньют направился прямиком в старинную мастерскую игрушек, откуда он планировал начать путешествие. Войдя в помещение, Саламандер поздоровался со старичком, заведующим лавкой, и, протянув разрешение из Министерства, выжидающе посмотрел на него. В руках волшебник держал кожаный чемодан, постукивая пальцем по его крышке. — Конго, значит, — пробормотал мужчина, внимательно рассматривая министерскую печать на бумаге. Удивлённо приподняв брови, продавец, положив документ, зашаркал в направлении громадного шкафа. Открыв дверцу, он, неуверенно водя пальцем по воздуху, начал искать нужную вещь. На полках антикварного шкафа стояло множество различных предметов: от резных шкатулок до обыкновенных зубных щёток. К каждому из них была прикреплена бирка с описанием. Хмыкнув, старичок аккуратно достал запыленный серебряный канделябр, на подножке которого был выгравирован символ какого-то африканского племени в виде маски. Достав волшебную палочку, мужчина поставил на тумбу подсвечник и промолвил: «Портус». Внешне ничего не изменилось, но было понятно: прикоснись только к волшебному предмету, тебя перенесёт за тысячу миль отсюда. Поблагодарив за помощь, Ньют взялся за портал и исчез из диковинного магазина. Чувствовалось давление, сильно крутило из стороны в сторону, но через мгновение Саламандер уже очутился на другом континенте, выставив ноги и руки для предотвращения падения: с использованием порталов у волшебника было туго. И в этот раз Ньют не справился с балансировкой и упал посреди степи. Волшебник встал и откашлялся, поправляя своё неизменное синее пальто, неуместное с климатом жаркой страны. Ньют, придя в себя, вытер выступивший на лбу пот. Волшебник огляделся: вокруг него лежали бескрайние просторы африканских саванн, усеянных зеленеющими деревьями акаций и невысокими кустарниками. Волшебник забросил в чемодан пальто, исчезнувшее в непроглядной темноте, подкатал тонкие брюки на подтяжках и приподнял рукава белой рубашки, из-за пота лоснящейся к телу. На горизонте виднелись очертания города, однако Саламандер направился в обратную сторону, явно не желая быть замеченным кем-либо. Дабы защититься от палящего солнца, Ньют наколдовал себе шляпу и направился навстречу исследованиям. Выудив из кармана брюк ежедневник, волшебник собрался записывать, но, поднеся перо к бумаге, понял, что ещё нет подходящего материала. Саламандер усмехнулся и, осматривая изучающим взглядом окружающую растительность, решил пройти вглубь территорий, подальше от поселений, где, как он рассчитывал, будет большее разнообразие флоры и фауны. Ньют заинтересованно оглядывал местность, поражающую его разум своим великолепием. В юношестве Саламандер любил запираться в семейной библиотеке, достать фолиант-другой, где описывались странствия магов за пределами Британии, и углубиться в чтение, потеряв счёт времени. До сих пор Ньют помнил тот момент в книге известного волшебника с невыговариваемой фамилией, где странник описывал своё знакомство с Африкой, упомянув и «поражающее красотой закатное солнце», и «вальяжно расхаживающих слонов, что постоянно размахивали своими огромными ушами». Конечно, Саламандеру не сразу довелось увидеть собственными глазами обитателей бескрайних саванн. Первое его знакомство свершилось, но позже. Найдя тенистое, прохладное место для привала, Ньют воздвиг небольшую палатку, не забыв и о защитных заклинаниях. Внутреннее убранство палатки не отличалось роскошью и утончённостью, однако Саламандер не акцентировал на этом внимание. И в первый день, усевшись снаружи, волшебник принялся за скудный обед, состоявший из непривлекательной похлёбки, куска хлеба и обычной воды. Единственное, что доставляло Ньюту дискомфорт на протяжении подобных путешествий, — это отсутствие хорошего чая. Он как истинный англичанин не мог жить без этого напитка, приходилось терпеть. Итак, пытаясь насладиться безвкусием воды, Саламандер заметил ярко-красное пятно, сидящее на поваленном стволе неподалёку. Встав со стула, Ньют прокрался к близстоящему дереву, прячась в его тени. Волшебник поспешно достал из кармана блокнот и приготовился записывать. Саламандер никак не мог понять, что это такое перед ним сидит. Внезапно существо истошно закричало, заставив Ньюта выронить всё и закрыть уши руками. «Птица», — небезосновательно решил волшебник. — Силенцио! — сказал Саламандер, направив палочку на животное. «Опера» прекратилась, и птица, удивлённая таким дерзким вмешательством, обратила взор на Ньюта. Волшебник, держа палочку наготове, подошёл чуть ближе, не забывая о необходимости соблюдать расстояние. Грудь птицы раздувалась от негодования. Однако тихий шёпот мага смог успокоить нрав ревуна. В глазах птицы вместо трепета появился интерес и, забавно перебирая тонкими лапками, она подошла к Саламандеру. Рассматривая незнакомца, ревун наклонял голову то направо, то налево. Неожиданно в сознании птицы сработал какой-то щелчок, или же сказался инстинкт самосохранения, и она, напоследок что-то беззвучно прокричав, взлетела, скрывшись высоко в небе. «Ревун — это африканская птица с исключительно ярким оперением; встречаются ревуны оранжевой, розовой, ярко-зеленой или жёлтой расцветок. Их перья издавна пользуются спросом в мире моды. Также ревуны известны тем, что откладывают яйца с очень красивым рисунком», — так описывал данного представителя пернатых Саламандер в своей книге. Первая встреча с магическим существом в его естественной среде обитания сильно впечатлила мага, оставив положительные воспоминания и эмоции. Закатное солнце склонилось к горизонту, уступая место одинокому месяцу, озарявшему степи ярким светом. Красота повергала в изумление: такого количества звёзд Ньют ещё никогда не видел. Небесные светила мерцали на фоне тёмного ночного небосвода. Вдалеке от цивилизации, вдалеке от каменных лабиринтов мегаполиса, только тогда человек способен поднять голову и заметить, понять бескрайность прекрасного. Вот и сейчас: Ньют, усевшись на расстеленный плед, затаив дыхание, созерцал великолепие неба. Саламандер даже приметил парочку-другую знакомых из курса астрономии созвездий, которые он тщательно вырисовывал на пергаменте в качестве домашнего задания. Ничто не могло нарушить хрупкой гармонии, установившейся на какой-то миг между вселенной и крохотным человеком с планеты Земля. Дул тёплый ветер, ласково перебирающий волосы Ньюта, еле касающийся его рук. Со всех сторон слышался деликатный стрекот цикад. Неожиданно ночную тишину разрезали крики и пронзительный визг. Повернув голову в сторону звуков, Саламандер увидел яркие вспышки заклятий, исходящих от толпы людей. Волшебники преследовали кого-то, радостно улюлюкая вслед. Ньют ужаснулся: по равнине бежало небольшое стадо бородавочников, пытавшихся скрыться от обидчиков в густых зарослях акации. Саламандер, нервно сжимая палочку в руках, вскочил с места и встал в боевую позицию. Так как Ньют находился внутри защитного купола, эффект неожиданности был ему на руку: только непрошеные гости показались вблизи, Саламандер послал пару заклинаний в бегущих. Один из них повалился на землю, схватившись за ногу. Другие продолжили преследовать удирающих животных, расчищая себе путь взрывающими заклинаниями. Саламандер ринулся за ними; сердце билось как сумасшедшее, отдаваясь отчётливым пульсом в висках. Ветки высоких кустарников, через которые пытался пробиться Ньют, беспощадно хлестали по лицу. Со всех сторон доносились выкрики браконьеров. Саламандер, остановившись, огляделся вокруг себя. Прислушиваясь, он, медленно ступая вперёд, услышал треск. — Остолбеней! — крикнул незнакомый голос, после чего Ньюта резко отбросило на землю. В ушах стоял ровный звон, отчётливо отдавалась боль в затылке: вероятно, пошла кровь. Тёмная фигура направилась в сторону упавшего магозоолога, но внезапно волшебник остановился, озираясь по сторонам. Тут же браконьер сорвался с места. Саламандер ничего не слышал и, предприняв попытку опереться на руки, чтобы встать, повалился обратно. Через неопределённое время Ньют пришёл в себя. Он мотнул головой, чтобы отогнать помутнение. В конце концов, маг встал, держась за толстую ветку дерева. Немного покачивало, но всё же он держался на ногах. Из-за нахлынувших эмоций путались мысли. Идея о том, что кто-то может издеваться над животными, беспомощными существами, которым противостоит человек с волшебной палочкой в руке, повергала Ньюта в разгневанное состояние. Вокруг стояла тишина, слышно было только испуганное перешёптывание птиц, разбуженных суматохой. Саламандер, чертыхаясь под нос, устремился вглубь чащи, надеясь хоть что-то найти. Подняв голову, он заметил дым от костра. Видимо, там находилось временное прибежище браконьеров. Оказавшись на вершине холма, волшебник увидел внизу заросший овраг, куда спустился с пологого склона. Ньют уверенно шёл, раздумывая, как он поступит с обидчиками. Он не страшился произнести вслух парочку заклинаний, которые обычно припрятывают в какую-нибудь книгу в запретной секции библиотеки. Но не успел он дойти до лагеря браконьеров, как ему навстречу вышло пятеро мужчин, ведущих разговор между собой: — Он в лесу. Надо найти его до того, как он очнётся. — А как же Алан? — Сейчас это не главная проблема. Сам как-нибудь разберётся. Ньют притаился за выступом, внимательно вглядываясь в приближающихся браконьеров. Впереди шёл мужчина крупного телосложения, видимо, завоевавший уважение сотоварищей точно не широтой и глубиной ума. По обе стороны от него шли волшебники, которые постоянно оглядывались, видимо, ожидая нападения. Хорошо, что они не видели прожигающего насквозь взгляда Ньюта и не слышали потока его неразборчивых мыслей. Потому что тогда принимал решение не Ньют Саламандер, а его отравленный разум, чистое желание мести. Рассчитывая на то, что браконьеры разделятся на его поиски (Ньют по-злому радовался этой иронии судьбы), Саламандер бесшумно шёл поодаль, затаившись под покровом кромешного мрака. Наконец волшебники поделились: кто шёл один, кто по двое. В голове магозоолога уже созрел хитрый план, потому он, дождавшись, когда все разбредутся по чаще, проследовал за одним из браконьеров. — Серпенсортия, — прошептал Саламандер, и из палочки выстрелило чёрной змеей. Браконьер и не догадывался, что он, преследовавший неприятеля, сам являлся его жертвой. Ударившись о землю, змея покрутилась на месте, потом неслышно проскользила вперёд, угрожающе шипя. Момент, и она молниеносно кинулась на мужчину, впившись в его руку. Браконьер пронзительно заорал; Ньют, понимая, что яд сделает своё дело, оставил бедолагу, отправившись на поиски его сотоварищей. — Кретин, не упусти его! — закричал кто-то из браконьеров неподалёку, ощутив присутствие неприятеля. — Инсендио! В сорока футах от Ньюта пламя стремительно охватывало ближайшие деревья и кусты. Над обитателями чащи нависла серьёзная опасность, начался полнейший беспорядок. Ньют довольно засмеялся. Но он понимал своё шаткое положение и, оступаясь о разросшиеся корни деревьев, пытался бежать от жара огня. Выскочив на открытую местность, Саламандер окинул сосредоточенным взором выжженную солнцем долину. — Редукто, — рявкнул Ньют, заметив движение среди зарослей колючих кустарников. Заклинание угодило в каменную глыбу, от которой вскоре ничего кроме пепла не осталось. — Круцио! — донеслось с той стороны. — Авада Кедавра! — уклонившись, прокричал Саламандер. Всё будто бы замерло: и дрожавшая рука Ньюта, и вспыхнувший зелёный луч, и воздух, трещавший по швам от напряжения. Больших усилий стоило Ньюту вернуться в реальность, к пониманию того, что он убил. Думаете, он бы кинулся в ноги покойнику, моля о пощаде? Лёгкая улыбка коснулась его губ. С наступлением ночи, с произнесением первого заклятия, на волю вырвалось нечто, живущее своей жизнью, никак не связанное с личностью добродетельного магозоолога. Когда такое случается, Ньют будто бы наблюдает за этим со стороны, часто не противясь своему второму «я». Он спокоен и равнодушен, уже не может винить себя за происходящее. «Единственная тварь, которую я никак не могу приучить», — горестно размышлял по ночам волшебник, признавая своё поражение. Другой браконьер притаился за грудой камней. Он сцепил руки в замок и закрыл глаза, не обратив внимания на появление волшебника. — Ты молишься? — рассмеялся Саламандер, когда он приблизился к своей следующей жертве. Облизнув губы, Ньют подошёл к волшебнику, присев на корточки. Саламандер взял его за подбородок, внимательно рассматривая черты лица незнакомца. Чужие карие глаза с таким же интересом блуждали по Ньюту. — Какие скулы, с ума можно сойти, — приподняв брови, с искренним восторгом прошептал Ньют. — Стоит прикоснуться, и порежешь палец. Я могу попробовать? За странным вопросом последовала звонкая пощёчина, которой никак не ожидал незнакомец. Он не потупил взгляд, нет, он продолжал смотреть прямо в глаза Саламандеру, приложив ладонь к покрасневшей от удара щеке. — Инкарцеро. Так, на всякий случай, — пояснил Ньют, с помощью магии связывая противника верёвками. — Хотя я сомневаюсь, что ты куда-либо убежишь. От меня. Ньют, манерно держа волшебную палочку, влёк за собой по воздуху обездвиженное тело браконьера, идя по каменистой долине. Сориентировавшись, спустя десять минут Саламандер смог дойти до своего убежища, неподалёку от которого одиноко валялось тело ещё одного браконьера. «А вот и Алан», — вспомнил Ньют. Зайдя в палатку, Саламандер опустил юношу на стул и, опершись о деревянную балку палатки, начал разглядывать своего гостя. Скорее всего, юноша был всего на пару лет младше Ньюта. Длинные, спутанные волосы говорили о пренебрежении молодым человеком своим внешним видом. Незнакомец был одет в черные штаны, рубашку, потерявшую былую белизну, и длинное кожаное пальто, побывавшее, наверное, не в одной битве. Волшебник сидел тихо, не пытался вырваться на свободу, маячившей у него прямо под носом, за выходом из палатки. «Может быть, у него такой план: молчанием утомлять меня, тем самым выигрывая время для обдумывания вариантов побега», — присматриваясь к незнакомцу, думал Саламандер. — Давай поговорим, — Ньют, громко шаркая ногами, взял деревянный стул и, поставив его напротив собеседника, бесшумно опустился, стискивая в руках волшебную палочку. Поправив чёлку, Саламандер поднял голову и перевёл взгляд на браконьера. Он был на удивление спокоен. Да, видимо, окружающая обстановка ничуть не смущала его: это было частью работы. Юноша решил-таки осмотреть допрашивающего, смиряя его холодным взором. Усмехнувшись, он закусил губу. Браконьер не осознавал, кто перед ним сидит. Кто может «выпотрошить за зверушку», как шутили его коллеги, в глубине души страшась неизвестного мага, несущего возмездие за покушение на животных. — Как тебя зовут? — приветливо спросил Саламандер, улыбнувшись незнакомцу. — Генри, — сказал юноша, наклонив голову набок. — Хорошо, Генри, — Ньют сделал акцент на, скорее всего, ненастоящем имени незнакомца. — Могу я задать тебе пару вопросов, Генри? Ответа не последовало. Саламандер был недоволен таким расположением дел. Неожиданно юноша скрючился от боли на стуле и с шумом повалился на пол. Сдерживая крик, парень замычал, сжимая кулаки. — Как тебя зовут? — непринуждённо повторил Ньют. — Криденс Бэрбоун, — отчётливо проговорил парень, шумно вдыхая воздух. Невербальное заклинание, использованное Ньютом, причинило особую боль, возможно, на крохотную долю секунды отрешившую сознание Криденса от его тела. — Прекрасно. А я Ньют. Ньют Саламандер, — на лице волшебника сияла спокойная улыбка. Подойдя к лежавшему на полу Криденсу, Саламандер вынул из кармана брюк его палочку, без проявления каких-либо эмоций разломав её надвое. Юноша смотрел на полог палатки, ожидая следующих действий мага. Волшебник встал и, пройдя несколько шагов вперед, сделал пару незамысловатых движений палочкой, и тело Бэрбоуна поднялось в воздух. Ньют ожидал прочесть в его глазах страх за жизнь, неимоверный испуг. Единственное, что Саламандер мог увидеть, — это малую толику высокомерия. — Что тебе нужно? — процедил сквозь зубы браконьер. — Это я должен спросить тебя, — отрезал Саламандер. Прошептав под нос заклинание, Ньют опустил браконьера на землю. Он приблизился к Криденсу настолько, что их носы чуть ли не соприкасались друг с другом. Ньют, в предвкушении наслаждения, коснулся губ Бэрбоуна, постепенно углубляя поцелуй. Он удивился, когда юноша охотно ответил и чуть подался навстречу. Ньют остановился. Какой соблазнительный вкус крови. И размахнулся, со всей силы ударив Бэрбоуна по лицу. Затем последовал удар в живот, и Криденс, согнувшись пополам, захрипел. На пол закапала кровь. Саламандер не хотел медлить, потому резко взял юношу за горло и оттеснил обратно к стулу, резко усадив на него свою жертву. Внутри Ньюта разбушевалась невиданная буря эмоций, полностью затмившая его сознание. Перед собой он видел мелькающие лица обрадованных людей, чьи глаза горели призрачным огнём. К горлу подкатывал ком, от злости было трудно дышать. Не давая жертве право на отдышку, хищник, Ньют, пускает в ход когти. Взмах волшебной палочкой — и Криденс кричит: будто что-то острое вонзили в плечо; по рубашке постепенно растеклось яркое пятно крови. Ещё взмах — и Криденс орёт от невыносимой боли, настигшей его чуть ниже живота. — Круцио! — не помня себя, кричит Саламандер, до боли сжимая палочку в руках. Он уже не мог контролировать свои действия: всё, на что он был способен, — это причинение мучений. Невыносимых, жгучих, растекающихся по телу, как яд. Забыв о возможности колдовать, Ньют в прямом смысле набрасывается на браконьера, припечатывая бедного Бэрбоуна к полу. Волшебник, усевшись на своём оппоненте, бьёт его по лицу, по этим выступающим изящным скулам, запачканным багровой кровью. Ньют остановился: по его щекам заструились слёзы, и он не понимал, почему. Волшебник хотел было занести руку для очередного удара, но какая-то недосягаемая сила удерживала от этого. Его грудную клетку кромсало изнутри, тело била крупная дрожь. «Что ты делаешь, тварь?» — разъярённо кричал внутренний голос, единственный остаток разумного. Сев на пол около Криденса, Саламандер поднял на него взгляд. Измождённая грудь юноши порывисто поднималась и опускалась. Выражение лица, блестевшего от пота, передавало всю пережитую боль, все предательства со стороны людей, в руки которых он наивно доверял свою судьбу. Да, именно до такого состояния Ньют доводил своих немногочисленных жертв, кому не улыбнулась удача. Но сейчас осознание того, что Саламандер сотворил с Криденсом, не щадя разрушало его изнутри. Ньют, понурив голову, аккуратно взялся за концы верёвки и начал распутывать узлы, медленно высвобождая Бэрбоуна. «Вот, иди», — мысленно сказал Саламандер, взяв руку Бэрбоуна. Однако Ньют осознавал, что Криденс уже никуда не уйдет. С горестью он посмотрел на эти избитые костяшки, на многочисленные царапины на кистях рук. Ньют прикоснулся к свежему рубцу, нежно погладив его. Саламандер вновь посмотрел на Криденса, который либо делал вид, что ничего не замечает, либо и вправду уже ничего не чувствовал. Ньют вздохнул, переместив взгляд чуть ниже: Бэрбоун был серьезно ранен в плечо. Сжимая зубы от ненависти к себе, Саламандер начал расстегивать мятую рубашку Криденса, практически всю испачканную кровью. Юноша напрягся и откинул голову назад, когда Ньют прикоснулся к широкой ране. — Вулнера Санентур, — дрожащим голосом пробормотал волшебник, направив палочку на плечо Бэрбоуна. Рана затянулась, даже не осталось никаких отметин. Но Саламандер понимал, что самое болезненное ранение, не дающее покоя, ноющее, терзающее изнутри, было далеко в глубине души. Ньют, осознавая, что никогда и ни за что ему не удастся найти ключ к измученному, практически разбитому вдребезги сердцу, нервно вздохнул. Он приподнял Криденса за плечи и, вглядываясь в его нахмуренные брови, в его приоткрытый рот, эти пухлые, влекущие губы, нежно коснулся их, страшась опять причинить боль. Этим поцелуем он хотел передать всё сочувствие, на которое была способна его светлая душа, всю любовь, неожиданно проснувшуюся к этому незнакомому юноше. Однако Криденс оторвался, строгим, ничего невидящим взглядом отстраняя от себя Ньюта. Саламандер порывисто обнял юношу, обвив руками его широкую спину. Сколько поцелуев он оставил на его шее? На его губах, глазах, щеках? Сколько Ньют молил о прощении, заливаясь слезами? Уткнувшись носом в волосы Криденса, пахнувшие травами и дымом костра, Ньюту больше не хотелось говорить. Просто сидеть и обнимать его слабеющее тело, всё сильнее и сильнее прижимая к себе, будто бы не желая отпускать. Он убил. Саламандер, покинув палатку, упал на колени. Светало. Далеко на горизонте растекались светлые цвета, окрашивая тёмный небосвод пастельными оттенками. Постепенно меркнули звёзды. Начинали просыпаться обитатели саванн, птицы устроили утреннюю перекличку. Ветер затеял игру, шурша светло-зелёными листьями деревьев. «Какой дивный, прекрасный мир», — пронеслось у Ньюта в голове. Лёгкая улыбка коснулась его губ. Ньют размеренно, спокойно дышал. Его мокрое от слёз лицо не передавало никаких других эмоций кроме сосредоточенности. Волшебник поднёс к виску палочку, закрыв глаза. Он в последний раз произнёс то непростительное заклятие, вложив в него всю испытанную злобу, всю ненависть к самому себе, на которую он был способен. Он искренне хотел этого. Решил, что этому суждено было случиться. Свистящий звук, яркий зелёный луч, и безжизненное тело повалилось на песок.