(Don't) follow me

– Они не посмеют. Антон захлопывает дверь в номер и падает на кровать. Руками он зарывается в короткие волосы и сидит так, сгорбившись, мелко подрагивая, пытаясь справиться с гневом. Известие о том, что сборной грозит отстранение от соревнований, сильно подкосило всех ребят. По праву завоевавший звание лидера Антон Шипулин последние несколько дней постоянно висит на телефоне, отвечает на одни и те же вопросы, с трудом удерживаясь, чтобы не запустить в стену какой-нибудь стакан. Матвей Елисеев, у которого только-только начало получаться, ходит бледный и потерянный. Дима Малышко нервно сжимает и разжимает кулаки и сто раз вдыхает, прежде чем сказать хоть слово. Молодой Юра Шопин похож на загнанного оленёнка. Женя Гараничев держит нос по ветру и стремится вернуть ребятам присутствие духа, но и в его глазах проскальзывает предательская неуверенность. Антон Бабиков злится. Максим Цветков не отходит от него ни на шаг. – Макс, очевидно, что это всё политические штуки. Неважно, употребляли мы допинг или нет, нас выкинут за борт и не поморщатся, – буквально рычит сквозь стиснутые зубы Антон. Может быть, внутри у него всё разрывается на части и горит, но внешне – он спокоен, сдержан, только в голосе слышатся отзвуки разрушительного гнева. – Возможно. А возможно, благоразумие победит и мы останемся на соревнованиях. Поборемся… – Макс садится на корточки перед Антоном и внимательно смотрит на него, пока тот не отнимает ладоней от лица и не отвечает таким же прямым и долгим взглядом. Макс слишком давно знает Антона, чтобы просто так поверить этому минутному отчаянию. Он знает, что Антон всем неприятностям смотрит в лицо – и хоть порой это опасно, как смотреть в глаза бродячей собаке, – но Бабиков взгляд не отведёт и всё встретит с идеально ровной спиной. Никакие ветра – ни Оберхофа, ни Эстерсунда, ни Нове-Место – не заставят его поморщиться и отвернуться. Цветков знает это очень хорошо и поэтому молчит, выразительно и весомо, только обхватывает запястье Бабикова и сжимает, может, чуть сильнее, чем нужно, показывая, что они ещё здесь, ещё живы и могут бороться. Антон слишком давно знает Максима, чтобы просто так поверить этому почти-безразличию в голубых, ясных глазах. Бабиков сам сто раз просил Макса не беспокоиться о нём и не переживать – но Цветков не такой. Однажды привязавшись к человеку, он никогда не перестанет волноваться за него. Но Бабиков не может не оценить того, как старается Макс, как прячет беспокойство за профессионально исполненным равнодушием. Антон всегда предпочитал держаться семьи и не доверять другим людям; он боялся, что его эмоции, пусть и спрятанные глубоко внутри, но способные вырваться в любую минуту, разрушительны… Но с Максимом вышло как-то совсем иначе. Бабиков слишком часто цеплялся за огонёк заботы, который дарил ему Цветков, чтобы мысль о независимости не казалась лицемерной. Максим садится рядом и придвигается ближе. Антон обхватывает его шею руками и с трудом унимает гулкое биение сердца. *** Совсем скоро станет известно, что же ждёт российских биатлонистов. Максима это беспокоит не только из-за собственных интересов. Рядом пока что тихо, пока что спокойно и почти беззаботно сопит Бабиков – и вот тот, за кого Максим переживает куда больше. Цветков не сомневается в силе духа молодого спортсмена, но знает, какой весомый удар это нанесёт его самолюбию. Макс обещает себе быть рядом и подставить плечи, чтобы груз упал на них обоих – но тихий страх того, что его собственные плечи не выдержат и предательски надломятся, всё ещё скребётся в сердце. Антон непростительно сильно скучает по Максиму, когда их разносит по разным городам. Но если он видит, что Цветков улыбается, больше ему ничего и не надо. Бабиков точно знает, что в случае принятия решения о дисквалификации россиян улыбка Макса погаснет – и этого Антон себе не простит. Да, за себя он переживает. Да, он никогда не скажет, что за Макса, лежащего на соседней кровати, придвинутой вплотную к его собственной, он переживает куда больше. Нет, он им не позволит… хотя, что он может сделать. Его слово почти ничего не весит здесь и не значит. Единственный, кто действительно бережёт каждое его слово – это Максим, но с ним они сейчас в одной лодке. Антон пытается заснуть и даже почти успешно имитирует дыхание сонного человека, параллельно прислушиваясь к размеренному дыханию Цветкова. Они делают вид, что спят, и оба знают, что делают это только друг для друга – но не для себя. *** Наутро Антон разбитый и вымотанный. Максим – уставший и взволнованный. Остальные ребята ходят по коридорам отеля, как по канату, натянутому между башнями-близнецами, разговаривают едва ли не шёпотом и избегают смотреть друг другу в глаза. Каждый из них точно знает, что невиновен – и чувствует себя бесконечно виноватым перед всеми. Цветков не может смотреть на Антона по той же причине, но Бабиков поднимает его лицо, держа за подбородок и заставляя посмотреть на себя. Цветков растерянно моргает и пропускает тот момент, когда Антон легко касается губами губ Макса и быстрым шагом удаляется из номера. Антон дрожит, как натянутая струна. Макс впервые не идёт следом. *** Когда выясняется, что сборная остаётся в строю, Макса вместо заслуженной радости накрывает волной страха – уже поздно, а Бабикова всё нет. Цветков жалеет, что днём не пошёл за ним, не догнал и не схватил его за руку; он почти уверен, что Бабиков наделал глупостей и не справился с собой… Но едва Макс распахивает дверь номера, его страхи улетучиваются. Антон, красный с мороза, но широко и светло улыбающийся, протягивает к Цветкову руки. Тот замирает на пороге, а после – шагает внутрь, но не в объятия Бабикова, а к своей кровати, за смертельным оружием – подушкой. – Я думал, ты… – Максим уже готов «атаковать», но Антон только смеётся, уворачиваясь от снаряда. – Макс… Я бы ничего не смог сделать, зная, что ты ждёшь меня здесь. Но в четырёх стенах… – Я был здесь, Антон. В четырёх стенах, один. – Цветков обиженно отворачивается. Бабиков молчит. Через мгновение на плечи Макса ложатся холодные руки. – Ты никогда не один. Я всегда рядом. – Я знаю. Но… – Макс, это сложно объяснить. Я… боюсь причинить тебе боль, а именно это я и мог сделать сегодня. Я ушёл, чтобы не натворить глупостей куда более серьёзных. И… не знаю, как ты понял, что не нужно идти за мной, но спасибо тебе за это. Ещё минуту в номере висит тишина. Потом Цветков откидывает голову Антону на грудь и тихо спрашивает: – Ты ушёл, чтобы… это не кончилось?.. – Да. – Просто отвечает Бабиков. – Ты для меня куда дороже любых титулов, и больше всего на свете я боюсь тебя потерять. – Хорошо… но больше никуда не уходи. – Не уйду. Обещаю. Максим чувствует неземное тепло. Антон обнимает его крепче.