Чай может плакать

За окном холод. Метель сметает все со своего пути. А я, как ни в чём не бывало, стою на столе уютненькой кухни своей хозяйки. Ах да... Забыл представиться. Я Чай. Модник, прибывший с Цейлонских гор. Бережно собранный и расфасованный в пакетики заварного чая. Меня заварили совсем недавно, и я счастлив любоваться своей новой яркой лимонной долькой. Никто во всём мире не посмел бы сказать мне сейчас, что я не прекрасен. Однако было одно "но", мешающее мне ясно думать о своём неоспоримом превосходстве перед другими напитками... Я говорю о том, что занесло меня в далёкий Урюпинск, и я не чувствовал, что после высокогорных ценителей-профессионалов, настоящих знатоков чайного дела, здесь найдётся хоть кто-то, кто достоин будет испить моё прекрасное жидкое существо и насладиться этим в полной мере. В сущности, меня волновало, что в этом далёком от моей родины городе я не был кем-то, кто должен быть здесь. Меня потянуло за край моей чаши, и в этот вечер я был испит. Но в моей пачке оставалось ещё двадцать четыре пакетика. Двадцать четыре шанса найти смысл жизни. Проходили дни. Пакетиков становилось все меньше и меньше. С тем же уменьшались мои шансы понять, зачем я живу. Десятый... Десятый пакетик утонул в бездне без надежды... Пока однажды... Это было солнечное зимнее утро. Меня, как обычно, заливали кипятком… Ай... Могли бы прохладной подлить!.. И тут мой взгляд устремился на соседнюю столешницу. Неизвестная розовая жидкость лилась из изящного графина, плавно наполняя собой хрустальный стакан. Впервые мой взгляд был прикован к чему-то так долго. Как я понял после, та розовая жидкость носила имя Компот. Компот... Как красив его оттенок, когда он, стоя на столе, пропускает сквозь себя солнечные лучи. Постепенно я стал следить за ним. Из моих наблюдений я стал узнавать, что Компот никогда не был за пределами Урюпинска. Прекрасные кругловатые ягодки, чудесами физики удерживающиеся на гладкой поверхности, были выращены на чьём-то огороде. Да и сам Компот был парнем простецким, и когда количество оставшихся мне пакетиков приблизилось к пяти, я решился заговорить с ним. Это оказалось проще, чем я ожидал. Кружку со мной в тот день поставили рядом с стаканом Компота. Он очень удивился, когда увидел мой лимон. Я был рад рассказать ему о местах, в которых родился: о живописных склонах Цейлонских гор и о мягких руках работающих там людей. Он с удовольствием выслушал и то, через что я прошёл, чтобы попасть в пакетики. Более внимательного слушателя мне не доводилось встречать. И, по правде говоря, Компот был первым моим слушателем. Время шло, и когда я оглянулся, то понял, что в моей пачке осталось всего три пакетика. Три пакетика. А ведь я только понял смысл моей жизни. Как ни странно, но после знакомства с Компотом, моя жизнь обрела больше красок, нежели до этого. Мне хотелось вот так с ним беседовать, рассказывать о странах и других красивых вещах. Когда я рядом с ним, мне хочется петь и летать… Уже два пакетика... Еще немного, и меня не станет... Ничего не останется после меня... "А ведь я понял, что чувствую к Компоту... Стоит ли мне попытаться объясниться с ним? " Такие мысли посещали меня... Надо рискнуть! И я сказал. Я сказал Компоту всё, о чём думал. И, клянусь, если бы у меня было сердце, оно разорвалось бы на куски в тот момент. Он слушал тихо, не перебивая, и я чувствовал его пристальное внимание. Признаться, мне было не на что рассчитывать: я прекрасно знал, что такое время и сколько у меня его осталось. Моя пачка почти закончилась, и скоро ни одного свидетельства моего существования не останется. Два пакетика - и я умру. Ягодка калины дёрнулась в нём, когда я закончил. Мы ещё долго стояли так, рядом. Я понимал, что ему нужно время. Пар перестал струиться из меня, когда он, наконец, готов был ответить. Лёгкие волны сомнения прошлись по его поверхности, но я был холоден и готов ко всему. Компот прервали. Дверь комнаты хлопнула, и к столу подошёл человек, которого я знал. Это была сестрёнка моей хозяйки. Она редко заходила, но именно в этот день её принесло каким-то чертовски несвоевременным ветром. Ребёнок, ей вряд ли было больше пяти. Со звонким смехом она схватила Компот и вылила его в мою чашку. Что было дальше - я помню смутно. Мой мир был расплывчат, как никогда. Но я очнулся на том же столе, что и был. Вероятно, на следующий день. Что случилось с тем существом, образовавшимся после нашего слияния? Вероятно, оно было вылито и забыто. Компота, того, которого я знал, уже не было. И мне больше не довелось увидеть даже его стакан. А я? Я продолжил существовать. У меня остался один пакетик. И я потрачу его, чтобы прибавить соли в воду, которой меня заварили. Я разрыдаюсь от горя, ломая все возможные законы этого мира. Я наводню эту чашу слезами, перельюсь через край и затоплю эту вселенную своей тёмной печалью, а затем иссохну, и солнце испарит последние капли меня своим жаром. Я использую этот пакетик сполна, чтобы исчезнуть навсегда без возможности вернуться и переиграть эту жизнь по-новой. А затем я очнулся. Это непонятно. Передо мною снова были Цейлонские горы, и я снова смотрел на плывущие по небу облака и рос. Мои озеленевшие листья больше ничего не чувствовали, но я определённо был жив. И тогда я понял: моя смерть невозможна. Я буду снова заварен и снова выращен миллиарды раз подряд. И тогда я понял, что обречён. Обречён нести в себе это чувство вечно. Чувство необъятной скорби по маленькому стакану розового Компота из Урюпинска. И я понял, что моё существо состоит из каждой чайной травинки этих величественны гор, и моя скорбь разнесётся по всему миру с каждой партией меня, увезённой в разные концы Земного шара. И мне вдруг стало так безразлично. Я подумал: если каждая часть меня переживает чувства, отличные от моих, какой смысл в скорби? Если я настолько глобален, а моё влияние настолько масштабно - есть ли во всём этом смысл? И я решил отпустить всё это и замолкнуть навсегда. Но, может быть, когда-нибудь кто-то подумает: "А может чай - тоже чувствовал? А может чай - тоже плакал?" и отнесётся к этой крошечной, коричневой горстке, упорядоченной в фильтровую бумагу, с большим уважением. Может, кто-то придаст этой горстке большую ценность. И насладится её крепким вкусом с более осмысленным чувством наслаждения, чем обычно. Стоит только надеяться.