Часть 1
5 января 2017 г. в 22:31
Это не то, чем они занимаются каждый день или воспринимают всерьёз, но иногда Джерард чувствует, что нуждается в этом.
— Ай, блять, — шипит он, когда пена с его волос стекает вниз, и тянется рукой к глазам, но тут же зарабатывает болючий, резкий шлепок по пальцам.
— Не думаю, что хорошие щенки ведут себя именно так, — голос Фрэнка звучит холодно и сурово, и Джерард послушно подыгрывает ему: недовольно трясёт головой, разбрызгивая пенистые капли по всей ванной, и жалобно поскуливает.
Сейчас он действительно хорош в этом, хоть раньше и не замечал за собой особого таланта к имитации звуков животных. Ему приходилось быстро учиться — поначалу его неуклюжие попытки залаять или прорычать сразу убивали весь настрой, вызывая лишь смех; впрочем, в самом начале всё, что бы они ни делали, казалось смешным. Выполнять команды, передвигаться по квартире на четвереньках или даже пытаться поесть без рук из обычной собачьей миски, на которой ярко-розовым маркером выведена буква «G», — всё это выглядело нелепо, но только сначала, когда они ещё не втянулись, не начали учиться этому вместе.
— Вот так, Джи, — Фрэнк ласково перебирает его волосы, вымывая из них остатки шампуня, — хороший, славный мальчик.
Он помогает Джерарду выбраться из ванны — практически достаёт его на руках, пусть это достаточно опасно на скользком кафеле, — и бережно закутывает его в мягкое полотенце. Фрэнк обращается с ним так же заботливо и осторожно, как он делал бы это с одной из своих собак; в такие моменты Джи наиболее остро чувствует, как тот скучает по ним. Они не могут позволить себе забрать их из Бельвилля из-за зверских условий аренды, но, как бы там ни было, вовсе не это стало причиной начала их игры.
Джерард уверен, что Фрэнк никогда бы не позволил ему делать это только ради него.
Всё дело в нём. Джи не хочет признаваться даже самому себе, но это успокаивает его. Быть может, он чем-то и отличался от сверстников, когда был помладше, но на любые попытки ограничить его свободу он всегда реагировал точно так же, как и все остальные — ощетинивался, словно дикий зверёк; теперь же ему нравится иногда перекладывать ответственность на чужие плечи. Джерарду нравится быть под контролем, нравится быть ведомым; ему хочется, чтобы после тяжёлого дня кто-то позаботился о нём, словно о любимом питомце, чтобы кто-то его поощрял и наказывал, как при дрессировке, — и всё это так, чтобы он не мог сказать ни слова.
Джерарду нужен человек, который будет понимать его без слов.
И он бы не начал всё это, если бы не был уверен, что этот человек — именно Фрэнк. С другой стороны, Джи не ввязался бы в это, если бы его заранее предупредили, как далеко всё зайдёт, но теперь он погряз в их игре с головой.
То, что началось с секса, теперь не всегда было связанно непосредственно с сексом, но по-прежнему оставалось сексуальным. Джерард чувствует это — даже так, сидя с резиновой игрушкой в зубах в ногах у Фрэнка, устроившегося с книгой в кресле. Он старается быть послушным щенком и не мешать, как ему было указано, но это слишком сложно. В комнате достаточно прохладно, и его волосы всё ещё влажные у корней, а обнажённая кожа покрывается мурашками; впрочем, причиной дрожи, которую ему так и не удаётся унять, становится совсем другое.
Джи тихонько скулит и ёрзает на месте, отчего широкая пробка с пушистым чёрным хвостом немного смещается внутри него, доставляя ещё больший дискомфорт.
— В чём дело, малыш? — устрашающе спокойно спрашивает Фрэнк и, отложив книгу в сторону, протягивает к нему руку, чтобы потрепать его по голове или почесать за ухом. Джерард перехватывает его ладонь на полпути: тычется в неё замёрзшим носом, облизывает пальцы широкими мазками языка, с трудом перебарывая желание обхватить их губами, старательно втягивая щёки; парень лишь глухо смеётся и треплет его по щеке, размазывая по ней холодную слюну. — Какой нетерпеливый.
Он сползает чуть ниже по креслу, расставляет ноги пошире и тянет Джи на себя, просунув два пальца под плотную полосу кожаного ошейника; сегодня он затянут туже обычного — кое-кто вёл себя крайне скверно, — поэтому Джерард начинает судорожно хватать воздух ртом. Он доверяет Фрэнку целиком и полностью, но пока что не может контролировать неосознанные реакции своего тела в полной мере. Пока что.
— Ну так что, Джи, хочешь показать папочке, как сильно ты его любишь?
Он пристально смотрит Джерарду в глаза, и тот, как покорный пёс, смиренно отводит взгляд, придвигаясь ближе, идеально вписываясь между его колен. Происходящее заводит Фрэнка ничуть не меньше, чем его самого — обтягивающие джинсы совсем ничего не скрывают, и Джи с трудом удерживается от едкого комментария. Не сегодня. Он полностью отключается и позволяет своему внутреннему зверьку контролировать ситуацию: повиливает «хвостом», ладонями опирается на бёдра парня, беспорядочно царапается о плотную ткань, будто пытаясь взобраться на него — вместо того, чтобы по привычному крепко вцепиться неровно остриженными ногтями, так, чтобы на коже остались багровые полумесяцы. Джерард суетится, как гиперактивный щенок, и издаёт нуждающиеся, полные нетерпения звуки, когда утыкается носом в пах Фрэнка, трётся щекой о довольно внушительную выпуклость.
Парень поощряющее хмыкает, запуская татуированные пальцы в его волосы, и Джи принимается за дело с ещё большим энтузиазмом: не задумываясь дважды, выводит языком отрывистые, беспорядочные влажные линии прямо на шершавой джинсе. На вкус это… ну, как пыльный, нестиранный деним, но само осознание того, насколько это грязно и ненормально, доводит его до грани. В каком-то порыве Джерард даже добирается то змейки и пытается подцепить застёжку зубами — не лучшая из идей, естественно, так что после нескольких неудачных попыток, сопровождаемых сдавленными смешками его хозяина, он сдаётся и разочарованно сопит, заискивающе поднимая глаза на Фрэнка.
— Кажется, моему мальчику нужна помощь? — снисходительно интересуется парень и тянется к ширинке; ничто в его голосе или выражении лица не выражает ни капли беспокойства, и только резкое, несдержанное движение, которым он приспускает джинсы вместе с бельём, на секунду приподнимая бёдра, показывает, что на самом деле он взбудоражен ничуть не меньше Джерарда.
Это довольно серьёзное испытание — удержать себя от того, чтобы не продемонстрировать Фрэнку несколько трюков, подсмотренных в женских журналах, когда его член находится в нескольких сантиметрах от приоткрытых губ Уэя. Джи тяжело сглатывает и зажмуривается, представляя, что сделает с ним в следующий раз. Он шумно дышит через нос, сначала осторожно, испытывающе касаясь сочащейся смазкой головки кончиком языка, а затем, распробовав, принимаясь вылизывать член Айеро хаотичными мазками. Дыхание Фрэнка учащается: в движениях Джерарда нет и толики какой-либо техники, и вряд ли они принесли бы ему хоть какое-то удовольствие, если бы не те картинки, которые он представляет в своей голове — Джи остаётся лишь догадываться, какие именно.
Он выдыхается достаточно быстро, несмотря на поощрительное бормотание парня и призывы не останавливаться. Его колени затекли, весь подбородок в потёках слюны, смешанной со смазкой — не так-то уж просто делать это без рук. Без рук на Фрэнке и без рук на самом себе: Джерард скулит и утыкается лбом в бедро парня, чувствуя собственное — почти болезненное — возбуждение.
— Ну же, Джи, — Айеро возвращает его на место, притягивая обратно за ошейник; Джерард смотрит ему прямо в глаза, медленно проводя влажные линии от основания до головки, в потом опускаясь к яичкам. — Да, вот так. Вот так, Джи, — шипит парень, — хороший щенок. Ты такой красивый сейчас. Когда-нибудь я выведу тебя на прогулку — хочешь? В одном только ошейнике с поводком. Уверен, тебе понравится.
Джерард судорожно вдыхает, едва не давится воздухом — не столько от услышанного, сколько от ощущения того, как чужая ладонь скользит вниз по спине, оглаживает поясницу и двигается дальше, к оттопыренной заднице. Фрэнк сжимает мягкую плоть и запускает пальцы между его ягодиц, дразняще кружит шероховатыми подушечками по нежной кожице, растянутой вокруг широкого основания «хвоста», как будто толкаясь кончиками пальцев внутрь и тут же отстраняясь. Другую руку он опускает вниз, обхватывая основание собственного члена, пока Джи старательно вылизывает сочащуюся смазкой головку, и тогда Уэй понимает: осталось недолго. Он едва успевает немного отстраниться, прежде чем Фрэнк кончает; тёплая солоноватая сперма белесыми потёками стекает по его губам и пальцам Айеро, капает на исцарапанный паркет.
Джи позволяет себе отдышаться несколько секунд: наспех облизывает губы, ластится к Фрэнку, трётся лицом об обнажённую коленку, размазывая сперму по ним обоим, и умоляюще смотрит на парня, но тот всем своим видом показывает, что не собирается ему помогать. Джерард прижимается к его ногам всем телом, неловко елозит — тот лишь усмехается и заинтересованно приподнимает бровь.
— Ну так что, Джи. Как насчёт прогулки? — ехидно интересуется он, тяжело дыша и сдвигаясь так, что член Джерарда вплотную прижимается к его телу.
«К чёрту всё», — думает Джи, отпуская ситуацию по-настоящему. Он позволяет себе вжиться в роль до конца — трётся членом о ногу Фрэнка, словно перевозбуждённая псина, и ему это, чёрт побери, нравится. Парень дрожит и сдавленно скулит сквозь крепко сцепленные зубы, боясь сорваться на полноценный стон, начинает дышать всё чаще; и когда Айеро вновь натягивает ошейник, практически перекрывая доступ воздуха, он наконец кончает — беззвучно и неожиданно для самого себя.
Джерард не чувствует своих ног, потому даже не пытается подняться — только опускает потяжелевшую, словно ватную, голову Фрэнку на бедро и судорожно смеётся. По крайней мере, ему ничего не придётся объяснять: парень и сам подрагивает под ним от смеха, и это даже не странно.
— Серьёзно, Фрэнк? — с хрипотцой в голосе спрашивает он. — Значит, прогулка. В таком виде. Ну у тебя и фантазии, никогда бы и не подумал.
— А я бы не подумал, что ты так… мм, романтически настроен по отношению к моей ноге. Мог бы и раньше сказать, я не ревнивый. Наверно. — Джерард игриво ущипнул его за внутреннюю сторону бедра, но парня это не остановило: — Нет, я же серьёзно, Джи. Ну а почему бы и нет? Я насчёт того, что мы могли бы поиграть на улице — не на людях, конечно, но, например, ночью… Если ты хочешь.
Джи поднимает на него глаза, пытаясь разглядеть на его лице хоть малейшие признаки насмешки, но Фрэнк кажется абсолютно серьёзным.
— Ага, ну конечно, — с сомнением бормочет он. — Вот только я не уверен, что Майки согласится заплатить залог, если вдруг мы наткнёмся на патруль и загремим в полицейский участок, а лично у меня больше нет на примете людей, которым я мог бы позвонить оттуда и объяснить, что произошло.
Айеро фыркает, вероятно, представляя себе эту картину, а затем вкрадчиво спрашивает:
— Но ты, в принципе, не против? Когда-нибудь, ну, в другой раз?
Джерард устало прикрывает глаза, будучи не в силах сказать «нет», потому что это будет неправдой. Потому что — да, он совсем не против. Не сегодня и не завтра, но он хотел бы попробовать всё, что они могут сделать с Фрэнком. Только с ним.
Действительно, как-нибудь в другой раз.