Пятница.
Не то чтобы Юрий любил подобное времяпрепровождение, но на вписки таскался исправно, ровно раз в неделю, чтобы напиться, забить на все проблемы и надрать кому-то зад. Ему восемнадцать, о'кей? Имеет право. Не то чтобы Юрий, по обыкновению одетый в черную толстовку с капюшоном, который обычно стягивал лишь после нескольких стопарей, и красно-сине-белую спортивную кофту с надписью «Russia», обращал на кого-то внимание, но этот хмурый парень с выбритыми висками, черными волосами и темными блестящими глазами чем-то привлекал внимание. Не то чтобы Юрий имел привычку напиваться сразу, но сейчас, отводя взгляд, который каким-то образом постоянно возвращался на незнакомца в черной кожаной куртке, жутко хотелось схватить бутылку дешевой водки и залпом осушить как минимум половину. Плисецкий хмыкает, откидывается на спинку кресла и, сгибая одну ногу и опуская ступню на сидушку, окидывает присутствующих мутным взглядом. Незнакомые люди орут на всю квартиру матерные песни и снова и снова опрокидывают в себя водку, запивая сладкими напитками. В очередной раз ловя себя на том, что пялится на того парня, Юрий фыркает, с силой сжимает руки в кулаки, встает с пригретого удобного места и подходит к столу, хватая наполовину пустую бутылку и глотая горькую, донельзя противную жидкость. На дне остается всего ничего, когда Плисецкий опускает её на стол и, упершись одной рукой в него, вторую подносит ко рту, еле сдерживая в себе рвотный порыв. Для всех присутствующих он, конечно же, делает вид, что просто занюхивает водку. — Запей, бро, — Виктор, сама доброта, несильно хлопает Юрия по плечу и протягивает стакан с темной жидкостью. Плисецкий отрицательно мотает головой, отпихивает руку Никифорова и берет бутылку со слабоалкогольным напитком, запивая им и, естественно, жалея о таком опрометчивом поступке. — Всё нормально, — бросает Юрий, шумно выдыхая и всё ещё чувствуя этот противный привкус во рту, от которого становится дурно. — Как знаешь, — хмыкает Виктор и стягивает с головы Плисецкого капюшон. — Пойду найду Кацуки. Юрий, фыркая, изящно откидывает волосы назад и, проводя взглядом уходящего в соседнюю комнату Никифорова, заваливается на диван рядом с темноволосым парнем, только в последний момент понимая, что делает. Брыкаться поздно, поэтому Плисецкий сохраняет на лице спокойствие, ничем не показывая то, что творится где-то глубоко внутри. Никогда его сердце ещё не билось так быстро, не стучало так громко и не раздражало так сильно. А ещё больше бесило желание повернуть голову вправо и взглянуть на этого парня ещё раз. Ничего, Юрий просто посидит здесь пару минут, не привлекая к себе лишнего внимания, а потом встанет и уйдет. Это будет выглядеть вполне нормально, да. Плисецкий понимает, что всё идет не так, когда чувствует на себе заинтересованный взгляд и боковым зрением замечает, что незнакомец смотрит на него. Ох уж этот предательский румянец: Юрий прям-таки чувствует, как эта лажа расплывается на его щеках. Но в помещение не так уж и светло: совсем недавно кто-то выключил донельзя яркий свет и включил тусклую настольную лампу. Это радует. Лучшая защита — нападение. — Чего пялишься, придурок?! — зло бросает Юрий, поворачиваясь к парню лицом. Брови того нахмурены, губы поджаты, но Плисецкий готов поспорить, что такое выражение лица у этого парня было и в самом начале вечера. Тот ещё несколько секунд вглядывается в Юрия, прежде чем как ни в чем не бывало отвернуться и расслабленно откинуться на спинку дивана. Кажется, у Плисецкого только что начал дергаться правый глаз. Появляется жуткое желание начистить кому-нибудь — желательно, конечно, этому самому парню — рожу, но вместо этого Юрий надменно фыркает, встает с дивана и допивает противную водку. Он зол, поэтому, не думая о последствиях, тянется к новой бутылке, делает несколько больших глотков и запивает всё приторно-сладкой жидкостью, из-за чего, собственно, становится ещё хуже. — Юрочка! — на шею вешается светловолосая милая девушка — его бывшая одноклассница, или знакомая, или студентка… Плисецкий не помнит, но уверен, что видел её где-то раньше. Впрочем, не важно. Русский опускает руки на её плечи, притягивает и грубо целует, надеясь, что сердце снова зайдется в бешеном ритме, но этого не происходит, а перед закрытыми глазами мерещатся темные глаза парня в кожанке, и Юрий готов пойти убивать во славу сонтаранской империи. Но это не точно. — Мне пора, — бросает он, отстраняясь от девушки и плетясь к выходу из квартиры. Пол немного шатается из стороны в сторону. Не то чтобы Юрий хоть раз уходил раньше двенадцати, но сейчас хотелось свалить как можно раньше и забыть — главное, забыть! — эти темные блестящие глаза. Плисецкий не знает, не может знать, что прямо сейчас этот самый незнакомец хмурится ещё сильней, глядя на глупо улыбающуюся девушку, которая аккуратно касается губ кончиками пальцев.***
На улице достаточно темно, поэтому, проходя мимо компании парней не слишком привлекательной внешности, Юрий не сразу замечает их, а лишь тогда, когда кто-то из них, весьма наглый, перегораживает Плисецкому путь. Блондин хмурится, сжимает руки в кулаки и скалится, с интересом рассматривая человека перед собой. Достаточно высокий, широкоплечий, темные волосы, выбритые виски, как и у того придурка на вписке, но этот парень не вызывает ничего, кроме отвращения, да и глаза его темные хочется просто выколоть. Слышит за собой голоса и оборачивается, примечая ещё двух парней, стоящих шатко и неуверенно. — Чего тебе, придурок?! — выдает Юрий, сверкая светлыми глазами в свете ярких фонарей и выдавая всем своим видом желание начистить кому-нибудь морду лица. Кому — не принципиально. — Слушай, братан, — не слишком трезвый собеседник опускает руку на плечо Плисецкого и с силой сжимает его, наклоняясь чуть ближе. — Подкинь пару рублей, на пиво не хватает. — Не мои проблемы. — О, поверь, твои, — незнакомец лыбится и хочет второй рукой сжать воротник Юрия, как тот с легкостью выкручивается и заламывает руку нападавшего за спину, отталкивает изо всех сил и, когда тот заваливается на асфальт, ударяет разок ногой по его животу. Обоих дружков вырубить не составляет труда, и Плисецкий хмуро смотрит на сбитые костяшки. Стирает с губы кровь и неожиданно вспоминает, что, кажется, забыл телефон. Переступает через тело приходящего в себя парня, спотыкается и заваливается на асфальт, смеется с абсурдности ситуации и пытается подняться, упираясь трясущимися руками в твердую поверхность. Так некстати всё плывет перед глазами. Юрий думает, что, наверное, встретил маньяка, когда тот самый парень, что был вместе с ним на вписке, протягивает руку и помогает встать. — Откуда ты здесь взялся? — шипит Юрий, глядя зло и надменно. — Твой телефон, — собеседник протягивает объект. — Ты оставил его на диване. — Ага, спасибо, — Плисецкому это всё не нравится. Особенно, конечно, учащенное сердцебиение. — Как тебя зовут хоть? — Отабек Алтын. — Юрий, — пожимает протянутую ладонь. — Ты казах? — Новый знакомый кивает. — Жаль, всегда хотел себе друга-еврея. Плисецкий вдруг понимает, что ляпнул, что, возможно, это звучит как предложение дружбы, и тихо шикает сам на себя, чувствуя, как щеки снова заливаются проклятым румянцем. Когда теплая ладонь Отабека осторожно касается лица Юрия, тот больше не в силах контролировать своё тело. Он может лишь ошарашенно таращиться на Алтына, что стирает кровь с его подбородка и осторожно касается большим пальцем нижней губы. Эй, сердце, полегче. Юрий не замечает, как парни, что совсем недавно неподвижно валялись на земле, сваливают с почти места преступления. — Пидоры! — истерично кричит один из них, унося ноги. — Пидоры повсюду! Это не передается через воздух?! Отабек думает, что Юрий выглядит мило, но характер у него воина. И необыкновенные ясные глаза. — Я тебя подвезу, — выдает Алтын. — Ты же выпил, — слабо протестует Плисецкий. Ну так, для вида, потому что от одного взгляда на единственный припаркованный на обочине мотоцикл на лице расползается идиотская улыбка. — Я не пил. — Ты тупой, да? — вспыхивает Юрий, думая, скорее, о том внезапном прикосновении, нежели о чем-то другом. — Схренали ты вообще приперся на вписку, если не пил? Алтын однозначно знает ответ на этот вопрос, но молчит, надевая шлем и невозмутимо протягивая второй Юрию. Плисецкий возмущен как никогда, но всё-таки садится на мотоцикл с тихим шипением: «Придурок».***
Мотоцикл у Отабека ревет достаточно громко, водит Алтын быстро, Плисецкий прижимается к нему отчаянно крепко. Его немного мутит, но сейчас это чувство свободы в груди разрывает изнутри, и Юрий почти готов сказать, что мотоцикл Отабека и сам Отабек — определенный вид искусства. Подъезжают к дому Юрия слишком быстро, и юноша готов признать, что не рад этому факту. Совсем нет. Но, тем не менее, спокойно слазит с мотоцикла, стягивает шлем и окидывает взглядом расплывчатый подъезд. — Благодарить я, конечно же, не буду, — фыркает Плисецкий на сосредоточенный на нем взгляд Отабека. — Пока. И наклоняется, чтобы поцеловать, пока не передумал. Сжимает пальцами кожанку Алтына, что всё ещё сидит на мотоцикле и с силой стискивает в руках шлем, и целует мягко и нежно. Почти сразу же отстраняется и, неожиданно ясно понимая, что сделал, скрывается со скоростью света в нужном подъезде. Его волосы взлохмачены, а лицо краснее, чем самый красный в мире рак. «Наверняка дедушка поймет что-то не так, — думает Плисецкий, вытаскивая ключ и вставляя его слегка подрагивающими руками в расплывающуюся замочную скважину. — Или, наоборот, так». Алтын ошарашенно смотрит вслед ещё несколько долгих минут. Даже после того, когда Юрия уже давно нет на горизонте. Чувствует, как щеки заливаются легким румянцем, и надевает шлем, улыбаясь и трогаясь с места. Наверное, для Юрия будет сюрпризом, что они учатся на одном факультете. Отабек думает, что реакция Плисецкого будет забавной, когда они встретятся снова, но уже в университете. Сам Юрий, лежа на любимой кровати, думает, что точно — совершенно точно! — где-то видел этого парня раньше. И втихаря для самого себя надеется, что увидит ещё раз.~*~
Понедельник.
Плисецкий готов кричать всему миру, что понедельник — самый худший день в его гребаной жизни. Что-то пошло не так, определенно. Выходные были успешно пробуханы, и воспоминания об этом отзывались тупой болью в голове. Шумный коридор, легкое головокружение и бутылка минералки — не самая лучшая компания в тот момент, когда хочется уткнуться носом в подушку и накрыться теплым одеялком. — Как жизнь, бро? — слышится знакомый голос, и тяжелое тело придавливает Юрия со спины, из-за чего парень пошатывается и злобно глядит на Виктора, рука которого покоится на его плече. — Бесишь, — бросает Плисецкий, сбрасывая руку Никифорова. — К Кацудону вон приставай, а от меня отстань, — отступает на полшага назад и делает несколько глотков прохладной жидкости. — И вообще, чего это ты такой жизнерадостный? Вместе ж пили! — Хорошие люди просыпаются без похмелья, — легко улыбается Виктор, пожимая плечами. Если б голова Юрия не раскалывалась от боли, он непременно бы закричал на весь коридор: «Что?!» — и несколько раз пнул довольного жизнью Никифорова. — Это всё карма, — сияет блондин, сверкая голубыми глазами. — Это всё карма, — лениво передразнивает Плисецкий, еле сдерживаясь, чтобы не облить наглеца водой. От созерцания гадкой улыбки на лице Никифорова отвлекает Кацуки, довольно бодро несущийся по коридору и обнимающий всех, кого не лень. Подобное пугает. В частности Плисецкого. — Что с этим ненормальным? — интересуется он. — Так он же вчера желание проспорил: весь день теперь должен обнимать друзей. Юрий позволяет себе расслабиться: они с Кацуки не друзья. — Виктор! — виновник шума вешается на шею своего парня, и это кажется таким приторно милым, что Плисецкий сейчас точно заблюется. — Юрочка! — расставляет руки в разные стороны и тянется вперед, напоминая монстра, что пришел за душой и телом жертвы. — Что бы ты ни задумал, Кацудон, мне это не нравится, — отмахиваясь от Юри, восклицает Плисецкий и срывается с места. Окружающие наверняка думают, что забавно наблюдать за подобной картиной, но Юрий так не думает, потому что у него дикое похмелье и он еле-еле уносит ноги от Кацуки. Что ж за фигня? Юри, вроде, тоже выпил вчера прилично, а выглядит так, будто ему вместо водки наливали самую обычную воду. И Плисецкому это определенно не нравится, потому что, черт, какого хрена только ему сегодня хреново? «Понедельники — зло», — думает Юрий, спотыкаясь о валяющийся на полу рюкзак, но кое-как сохраняя равновесие. Юноша выскакивает на улицу, жмурится от слепящего солнца и, слыша топот за спиной, легко спрыгивает со ступенек, жалеет об этом из-за новых вспышек боли и врезается в какого-то парня, лица которого не видит из-за слепящего солнца. Парень этот высок, одет в черное и стоит неподвижной глыбой, пока сам Юрий, сидя на асфальте, потирает ушибленную пятую точку и с досадой смотрит на разлитые остатки минералки. Только хочет извиниться, как спиной чувствует присутствие Кацуки, и отпрыгивает в сторону, из-за чего брюнет заваливается на асфальт и обнимает уже его. — Тебе Виктора мало, что ли? — перекрещиваясь, шипит Юрий, упираясь спиной в перила. Уже собирается ретироваться, как кто-то хватает за руку, и Плисецкий шумно выдыхает, созерцая лицо Виктора-предателя. Кацуки тут же обнимает Юрия, и тот может лишь корчить рожи, а-ля, «черт, задушишь, сейчас блевану, отцепись, придурок». — Извращенцы чертовы! — недовольно восклицает Плисецкий, выкручиваясь из объятий. — Идиоты! Поправляет волосы и поднимает пустую бутылку, с досадой отмечая, что в ней действительно ничего нет. Хмурый парень всё так же загораживает собой солнце. — А-а, ты, — вздыхает Юрий, — извини, что так полу… — Плисецкий замирает, наконец-то вглядываясь в его лицо, и чувствует, как на щеках расползается румянец. — О-отабек?.. — Привет, — спокойно здоровается Алтын, будто происходившее только что на его глазах — обычное дело. Отабек немного зол, но показывать этого он, конечно же, не станет, хмуро провожая взглядом Юри и Виктора. — Ты сталкеришь за мной? — Нет, с чего бы? — спокоен как всегда. Бесит. — А какого черта ты здесь делаешь? — Учусь, например. А ты? — Я? — Плисецкий откидывает волосы назад и нервно крутит в руках телефон. — Срок отбываю. Юрий разворачивается, заливаясь краской и смываясь с глаз Отабека. Черт, когда он думал, что хочет снова увидеть Алтына, он же не знал, что они учатся в одном университете, ладно? И вообще, Плисецкий был пьян, это ничего не значило, совсем нет. Вот только сердце отчего-то снова быстро колотится. «Всё из-за Кацудона!» — думает Юрий, шагая в нужный кабинет, где садится за последний стол, опуская голову на скрещенные руки, лежащие на парте. И, черт, он действительно удивлен, потому что Отабек заходит в этот же кабинет и невозмутимо садится рядом с Плисецким, из-за чего у последнего дух перехватывает и сбивается дыхание. — Свидание, — спокойно, тихо говорит Алтын, когда начинается пара. — Свидание? — шёпотом переспрашивает Юрий, скрывая алые щеки за достаточно длинными волосами. — Свидание, — кивает Отабек, и Плисецкий совершенно точно ничего не понимает. — Приглашаю тебя сегодня на свидание, так понятней? Щеки Юрия становятся красными, кожа, как кажется парню, вот-вот воспламенится. — Нихрена подобного! — фыркает он, отворачиваясь от Алтына. Больше они друг другу за долгих полтора часа ничего не говорят.***
Плисецкий выискивает взглядом Виктора и подбегает к нему, хватая за шкирку и оттягивая от компании того, запихивая в туалет. — Какого хрена ты с Кацуки мутишь? — неожиданно для Никифорова спрашивает Юрий, активно жестикулируя руками. — Вы же оба парни, как скатились до такого, придурки?! — Мне не нравится твоя интонация. — А что с ней не так? — Ты говоришь так, будто в том, что я встречаюсь с Юри, есть что-то аморальное. — Конечно, есть! — фыркает Плисецкий, впечатывая Никифорова в стену и становясь на носочки, дабы выровняться с тем ростом. — Вы же парни, пидор! — И что? — Виктор задумчиво сводит брови к переносице, улыбается и опускает руки на плечи Юрия. — Так ты в пацана влюбился, что ли? Проницательный, гад. — Нет, — твердо заявляет Плисецкий, мотая головой. — Да. — Нет. — Нет?.. — Да! — сдается Юрий, заливаясь краской. — То-то же ты так задом вилял, когда мы с Юри тебя на лед затащили… Никифорова от фингала спасает скорость собственной реакции, а Юрий хватается за руку, шипя от боли. Чёртова стена. — Не было такого! — восклицает юноша, вновь замахиваясь, но снова неудачно. — Схренали ты вообще на мою жопу пялился? — Бро, полегче, — Виктор поднимает руки вверх, мол, сдаюсь, и кое-как уклоняется от нового удара, а вот стена — нет. — Твою мать! — ругается Плисецкий, глядя на кровь на светлой плитке и на сбитые костяшки, что толком и не зажили после последней драки. — Если мне и нравится кто-то, это ещё не значит, что я собираюсь вступать в ваши пидорские ряды! Юрий выходит из туалета, громко хлопает дверью и совсем забывает, что хотел спросить у Виктора. Прячет сбитую руку в карман и лениво тащится к нужному кабинету.***
После пар на улице Плисецкого ждет Отабек, и юноша не знает куда деться, потому что и Алтын, и его мотоцикл всё так же прекрасны, как бы Юрий это ни отрицал. — Подкинуть? — с каменным выражением лица интересуется Алтын. Юрий не отвечает. Без слов садится за Отабеком и, надев шлем, обнимает его, пальцами дотрагиваясь до твердого пресса и вспыхивая от осознания, что делает. Когда мотоцикл останавливается возле дома Юрия, юноша нехотя слазит с него и медленно стягивает шлем, протягивая его Отабеку, глядящему на Плисецкого с этим чертовым блеском темных глаз, и Юрий не выдерживает. — Я согласен пойти с тобой на свидание, — выпаливает он и наклоняется, целуя Алтына. Отабек возможность не профукивает и запускает руки в мягкие волосы Юрия, беря инициативу в свои руки и углубляя поцелуй. Плисецкий отстраняется, несколько секунд глядит на Алтына расфокусированным взглядом, из-за чего у Отабека, честно говоря, тяжелеет в паху, и, вспыхнув, скрывается в подъезде, воровски оглядываясь по сторонам. Отабек думает, что Юрий очень милый, поэтому он никому не отдаст этого парнишку. Плисецкий почти готов признать, что понедельники на самом деле не так плохи, как кажется.~*~
Вторник.
Юрий всегда хотел спросить у людей, яро ненавидящих понедельники, а чем, собственно, отличаются другие дни недели? Потому что вторник выдается ничем не лучше. Похмелья нет, ладно, но спать хочется настолько сильно, что едва Плисецкий опирается спиной о стену, как та кажется ему удобней родной кроватки, а шумный коридор — самым тихим местом. Открывает глаза, когда, бесящие своей излишней энергией, к нему подходят Виктор и Кацуки, тепло здоровающиеся и мило улыбающиеся. Парочка, чуть ли не лобызающаяся в коридоре, от чего их останавливает лишь мысль, что любой хмурый парень, увидев такое, может с легкостью сломать лицо, уходит вперед, а сам Юрий плетется за ними, то и дело зевая. Взгляд Плисецкого как-то сам собой цепляется за зад Юри, и он вдруг думает, что даже у этого придурка пятая точка лучше, чем у любой девчонки. А вот зад Виктора и впрямь бесподобен. Наверное, стоит сфоткать, распечатать и повесить в рамку с надписью: «Для дрочки». Юрий вздрагивает, заливается румянцем и несколько раз нервно мотает головой. «Это слишком, — думает он, переводя взгляд на спины парней, идущих перед ним. — Связался же с пидорами, из-за них всё». — Что ты здесь делаешь? — хмуро интересуется Плисецкий, садясь за последний стол рядом с Отабеком. — Говорил же, что учусь, — спокойно отвечает тот, игнорируя прожигающий взгляд рядом. — И отчего же я за несколько месяцев впервые тебя вижу? — Болел потому что, — фыркает Алтын, на долю секунды выдавая своё раздражение. — Первую неделю, а потом был здесь, но ты ведь никого вокруг себя не замечаешь, да? — опускает голову, и Юрий видит, как Алтын с силой сжимает руки в кулаки под столом. Шумно выдыхает, расслабляется и вновь становится похожим на каменную статую. — Извини. Плисецкий, кажется, впервые в жизни чувствует себя действительно виноватым из-за того, что задел чувства другого человека, но упрямо молчит, вперив взор в парту ничем не отличающуюся от той, что была в школе. Университет, хах. Он ожидал чего-то действительно потрясающего от этого места, как в тех сериалах про парней и девушек, что весело проводят время и творят всякую дичь. За то, что Юрий как-то оказался в общаге, где была запланирована вечеринка, его чуть не загребли в участок. Благо, бегает он быстро. А ещё смутно помнит тот случай, когда, унося ноги домой, думал лишь о том, что наверняка сильно расстроит дедушку, если тот прознает о подобном. Плисецкий прикрывает глаза и расслабленно вытягивается на парте. Внутри всё натягивается гитарной струной, потому как Алтын не кажется спокойным, и, видимо, в этом виноват сам Юрий.***
На большой перемене Плисецкий плетется на улицу и, согреваясь теплыми осенними лучами, садится на ступеньки, уплетая кусок сытной пиццы. Тащиться домой, хотя и есть время, не хочется, а кучи лишних денег, чтобы отобедать в ресторане или хотя бы в столовке, где еда или приторная, или безвкусная, нет. Отабек без лишних слов садится рядом с Юрием и, честно говоря, удивляется, когда юноша протягивает ему кусок домашней пиццы. — Спасибо, — неловко бубнит Алтын, наслаждаясь вкусной едой. — Ага. — Когда ты свободен? Плисецкий вспоминает о свидании и чувствует, как заливается краской. Черт, да это уже ни в какие ворота! Он в жизни столько не краснел, как при встречах с этим парнем! — Ну, завтра можно, я свободен… — Отлично, — кивает Отабек и давится воздухом, когда голова Плисецкого опускается на его плечо и пальцы крепко обхватывают руку. Слишком близко. Настолько, что можно потерять рассудок, и натворить глупостей. — Я посплю чуть-чуть, не против? — теснее прижимаясь к Алтыну, сонно зевает Юрий и закрывает глаза. — Нет, — тихо, хрипло шепчет Отабек и одну руку опускает на прохладные пальцы блондина. — Совсем не против… Осторожно высвобождая правую руку, к которой прижимался Плисецкий, Отабек обнимает ей юношу со спины, размещая на талии того, в то время как руки самого Юрия опускаются на грудь Алтына, а горячее дыхание опаляет кожу шеи. Отабек думает, что происходящее кажется правильным, необходимым. Плисецкий, наслаждаясь теплом чужого тела, чувствует уют. — Ты только глянь, какие они милые! — выглядывая из-за колонны, восторженно щебечет Виктор, вытаскивая телефон и фоткая парочку со спины. — У меня теперь новые обои! Юри тихо смеётся, представляя, какой разнос устроит Плисецкий, когда прознает об этом, и крепко сжимает ладонь Никифорова в своей.***
Юрий умывается холодной водой, когда в туалет вваливается привычно улыбающийся Виктор. Вытирая руки о джинсы, юноша хмурится, чувствуя, что что-то тут не так и дело дрянь. — Тебе Кацудон дал или что? — язвит Плисецкий, скрещивая руки на груди и фыркая на наполненный детским восторгом взгляд Никифорова. — Чувак, давай без подробностей! Это было хоть не на моём столе? Потому что, зная вас, извращенцев… Черт, серьезно?! Хватит лыбу давить и скажи, что это не так, пока я тебе не врезал! Виктор улыбается ещё шире и, сняв ключ разблокировки, поворачивает экран к Юрию. — Это так мило, — тянет он, хлопая глазами. Щеки розовеют сами собой. Кулаки сжимаются автоматически. — Дерьмо! — зло восклицает Плисецкий. — Никифоров, сука!.. Голубоглазый разумно уносит ноги.***
Юрий упирается одной рукой в стену, дыша тяжело, сорвано, и всё так же зло смотрит на запыхавшегося Никифорова, стоящего в нескольких метрах от него, улыбающегося и невинно хлопающего глазами, мол, «Юрочка, что-то произошло?» — Ты на свет родился! — восклицает Плисецкий на немой вопрос Виктора, упираясь руками в согнутые колени. — И жизнь мне испортил! — Юрио, надо быть более сдержанным и внимательным к окружающим тебя людям… — нравоучительным тоном начинает голубоглазый, но тут же замолкает, глядя на ещё более взбешенное лицо Плисецкого. — Никакой я тебе не Юрио! — зло кричит он, срываясь с места. Никифоров, опасаясь за свою жизнь или хотя бы целостность лица, пытается свалить, но врезается в какого-то парня, из-за чего Плисецкий влетает в него самого, и все трое падают на пол. Виктор смеется, поднимаясь на ноги и отряхивая костюм. — Не буду вам мешать, — и будто под землю проваливается. — Никифоров, урод!.. — сорванным голосом кричит Юрий, поднимаясь и чувствуя, как его хватают за руку. Юноша вновь заваливается, вот только теперь не на твердую поверхность, а на теплое тело парня, прижимаясь своей грудью и торсом к нему. Приподнимается и заливается румянцем, глядя на Отабека. — И что это было? — интересуется Алтын, не спрашивая, какого хрена Юрий всё время ошивается с этим белобрысым парнем, хотя хочется узнать, честно говоря, жутко. — Это был мудак Никифоров и Юрочка-защитник-палева-от-глаз-других-Плисецкий, — хмыкает юноша, находясь на опасно близком расстоянии от лица Отабека. Алтын поворачивает голову влево и, заметив лишь пару девчонок, что наверняка только что уже умудрились их зашипперить, запускает руку в светлые волосы Юрия и, наклонив голову парня, целует его. Целомудренно даже, вот только сам Плисецкий умудряется наклонится ниже, вторгнуться языком в чужой рот и превратить легкое касание губ во что-то личное, что другие люди увидеть не должны ни при каких обстоятельствах. Однако, они и не видят, потому что достаточно длинные волосы Юрия мастерски скрывают их лица.~*~
Среда.
Утро среды — одно из наказаний человечества за их грехи и пороки. По крайней мере, Юрий думал так всегда. До этого дня, когда у него запланировано свидание с Отабеком. Проснулся он легко, выспался и, повалявшись на кровати пару минут, вырубил надоедливую трель будильника. Едва Плисецкий, так не свойственно для себя витающий в облаках, заходит в здание, чья-то крепкая, теплая рука останавливает его, переплетая пальцы. Юра вздрагивает, но сразу же успокаивается, поглядывая на нисколько несмущенного Отабека. — Я те что, девка какая-то? — зло шипит Плисецкий, выдергивая руку. — Нихрена подобного! Алтын хмурится, опускает взгляд и вздрагивает, когда неуверенный Юрий, оглядевшись по сторонам и поняв, что дела до них никому особенно и нет, легко касается его ладони и крепко сжимает. Отабек, на щеках которого едва пробивается румянец, легко улыбается, и Плисецкий думает, что улыбка этого человека — самая шикарная вещь, которую он когда-либо видел. — Миленько! — слышится восторженный голос сзади, и Юрий зло скрипит зубами. — Никифоров, ирод!.. — выдернув руку и резко развернувшись, восклицает Плисецкий, зло глядя на Виктора, у которого разве что искры из глаз не летят, и рядом стоящего Кацуки, который скромно улыбается, легонько пихая своего парня в плечо, мол, «чего ты, ты же смущаешь их». Юрий сдувает челку, лезущую в глаза, и срывается с места вслед за Никифоровым, кричащим на весь коридор, что убийство — не выход. Отабек провожает их нахмуренным взглядом, а Юри скромно пожимает плечами, мол, эта парочка сведет в гроб нас обоих.***
Сжимая пальцами шлем и опираясь на мотоцикл, Алтын ждет где-то шляющегося Юрия, который застрял черт знает где, хотя пары уже закончились. На горизонте появляется миловидная блондинистая девушка, узнать которую не составляет труда: та самая, с которой Плисецкий целовался на вписке. — Привет, — здоровается она, поправляя светло-голубой пиджак и с интересом разглядывая Алтына зелеными глазами. — Марина, — протягивает правую руку вперёд. — Отабек, — нехотя, но, тем не менее, более-менее дружелюбно отвечает парень и пожимает ладонь. Девушка резко подается вперед, всё ещё не отпуская руку нового знакомого. — На что ты рассчитываешь, а? — тихо спрашивает на самое ухо и резко отдаляется, скрещивая руки на груди. — Надеешься быть его другом, да? — Не понимаю, о чем ты, — спокойно говорит Отабек. — Всё ты понимаешь, — чуть наклоняет голову вбок и усмехается. — Ты действительно думаешь, что Плисецкому есть до тебя дело? Давай-ка, я тебе кое-что расскажу. Если будешь пытаться приблизиться к нему, кто-то обязательно изрежет тебе куртку ножом или проткнет колеса, потому как Юра совсем не твоего уровня. Точно так же, как и Никифоров и Кацуки. Не думай, что сможешь сблизиться с ними. — Забавно, — Алтын сохраняет на лице равнодушие, отмечая, что людей такая реакция злит больше. А то, чего добивается эта девчонка, — злость, ярость, угрозы. В чем-чем, а в этом он не проиграет. — А кто распределяет всех по уровням? Можно мне поговорить с этим человеком? — Ты, ты, да ты!.. — психует Марина, нервно топая ногой. Оправляет пиджак и фыркает. — Впрочем, не важно, не думаю, что у тебя есть хотя бы мизерный шанс. Девушка разворачивается и уходит, а Отабек чувствует, с какой болью сжимается сердце, потому что, черт, а если она действительно права? Подумать только, сколько девчонок хотело бы прибрать Плисецкого к своим рукам, а он тут наивно на что-то рассчитывает. Алтын собирается с мыслями и решает, что если бы Юрию дела до него не было, то он уже давно бы послал его, Алтына, ко всем чертям, потому как Плисецкий обычно поступает так, как ему хочется.***
Юра кривится, слыша, как какие-то девчонки обсуждают Отабека, и еле себя сдерживает, чтобы не закричать на весь коридор: «Он мой!» Плисецкий, конечно, этого не делает, но с силой распахивает дверь с ноги и выходит на улицу, где, едва увидев Отабека, чувствует непонятную радость внутри, и его отпускает. Плисецкий подбегает к задумчивому Алтыну, опускает руки на его плечи и быстро целует, искренне улыбаясь — Ну что, Бека, куда поедем? — интересуется, умиляясь от того, сколько теплоты в глазах Алтына. — Может, перекусим? — предлагает он, обнимая Юру и утыкаясь носом в волосы того, вкусно пахнущие мятным шампунем. — Неплохо бы, с самого утра ничего не ел. Алтын улыбается уголками губ, протягивает Плисецкому шлем и делает чуть более глубокие вдохи, когда Юра крепко обнимает его со спины.***
Отабек думает, что Плисецкий очень милый, когда уминает за обе щеки поданные блюда. Осторожно наклоняется вперед, поправляет выбившуюся блондинистую прядь, что наверняка мешает Юре и делает вывод, что смущающийся Юрий, глядящий на Алтына огромными глазами, ещё милей. Казах опускается на свой стул и делает глоток кофе, за кружкой пряча улыбку, а Плисецкий пережевывает еду и шумно сглатывает. — Я… — начинает он, но закончить ему, увы, не дают. — О, Юрио, ты тоже здесь! — слышится сзади, и Юрий чересчур медленно поворачивает голову и смотрит с такой злостью, что Виктор думает, что его прямо сейчас сожгут на костре и подадут вместо ужина. — Ну же, бро, не смотри так на меня! Мы просто мимо проходили, а тут вы! — Добрый день, — смущенно улыбается Кацуки, пока Плисецкий думает о том, какая смерть самая болезненная, переводя взгляд с одного на другого и обратно. Юри громко сглатывает и тихо предлагает ретироваться, но Виктор непреклонен. — Я Виктор, а это Юри, — представляется Никифоров, пожимая руку Алтына. — Отабек, — спокойно реагирует тот, поглядывая на недовольного, скрипящего зубами Юрия, на лице которого ходуном ходят желваки. Алтын садится рядом с Плисецким и, опустив руку под стол, переплетает их пальцы, большим успокаивающе поглаживая ладонь Юры. Тот всё ещё недоволен, но уже так открыто не показывает этого. — Какого хрена вы приперлись? — вырывается само собой, и Плисецкий откидывается на спинку стула. — Как я уже говорил, мы просто мимо проходили, — сообщает Никифоров, листая меню и ухитряясь обнимать тем временем Кацуки. — Ага, как же… — фыркает Юрий. — О Господи, прекратите, меня сейчас стошнит! — шипит он, когда Виктор легко касается губами щеки Юри. Отабек еле заметно улыбается, чуть теснее прижимаясь к Плисецкому, и тот перестает так сильно реагировать на происходящее, но не забывает ворчать тихие комментарии себе под нос, мол, «какого черта вы творите, педики?» Алтын думает, что Никифоров и Кацуки очень даже неплохие, интересные собеседники, и день пролетает незаметно за веселой, дружеской болтовней, к которой подключается и Плисецкий собственной персоной.~*~
Четверг.
Утром Юрий просыпается в теплых объятиях Отабека, потому что вчера они немного выпили и ему было тупо лень идти домой. Парень спохватывается, но вспоминает, что отзвонился дедушке, а значит, волноваться не о чем. Медленно опускается на кровать, обнимая Алтына, чуткий сон которого был нарушен, и теперь он с интересом смотрит на Плисецкого. — Доброе утро, — хрипло говорит Отабек, опуская руку на талию Юрия и проникая ей под футболку парня. — Доброе, — зевает Юрий. — У нас, кажется, ещё есть время, можем поспать. — Или не просто поспать, — подмигивает Алтын, и Плисецкий заливается краской. Отабек мягко касается губами шеи Юрия, опаляет бледную кожу горячим дыханием и прикусывает, из-за чего парень не сдерживает в себе негромкий стон, зарываясь пальцами в волосы Алтына и обхватывая торс нависшего над ним парня ногами. Отабек готов поспорить, что Плисецкий, на щеках которого румянец, взгляд расфокусирован, а губы приоткрыты, — это восьмое чудо света. Всё нарушает трель будильника, и Алтын уверен, что, даже когда пьяный знакомый упал со стремянки, он не слышал столько матов.***
Плисецкий с легкостью спрыгивает с мотоцикла, нетерпеливо ждет, когда Отабек снимет шлем, целует его и мчится со всех ног в университет, чтобы найти Никифорова и сделать пакость какую. Не важно что, но надо, для профилактики. В коридоре натыкается на блондинку, кажущуюся знакомой, и хочет проскочить, как та хватает его цепкими ручонками за леопардовую толстовку и останавливает. — Я Марина, помнишь? — интересуется она, и Плисецкий кивает, потому что действительно помнит её. — Да, конечно. Привет. — Есть минутка? Надо поговорить. Юрий задумчиво трет шею, решает забить на Виктора и соглашается, после чего назвавшаяся Мариной отводит его чуть в сторону, где не так многолюдно. — У тебя… есть девушка? — тихо спрашивает она, нервно теребя руками край пиджака. Плисецкий усмехается, сравнивая Отабека с девчонкой. Даже умудряется одеть у себя в голове его в женскую одежду. — Да, — кивает Юрий. — Есть. — И ты любишь её? — поднимает взгляд, и Плисецкий читает в её глазах явное разочарование. — Ну, мы встречаемся всего лишь несколько часов, так что я не знаю… — чувствует, как щеки краснеют и фыркает. — И вообще, какое твоё дело?! — разворачивается и собирается уйти, как Марина снова хватает за руку и останавливает. — Извини, просто… — она опускает голову и крепче сжимает руку Юрия. — Просто ты не выглядишь уверенным, так что… Я знаю наверняка, что есть девушки лучше, поэтому, — поднимает голову и смотрит с уверенностью, — тебе не стоит зацикливаться на ней, если не уверен, что любишь. Юрий не знает, любит он Отабека или нет. Юноша замечает проходящего мимо Алтына и шумно выдыхает. «Ему действительно нет дела?» — думает он, и наконец-то высвобождается от рук Марины, которая добровольно отпускать Плисецкого, кажется, не собиралась.***
Юрий неуверенно подходит к хмурому Отабеку, который ждет его на улице. Алтын молча протягивает шлем, и Плисецкий, сев на мотоцикл, старается не прижиматься к Отабеку как обычно, потому что он зол и ни в чем не уверен. Дорога до дома тянется непривычно долго и, когда они останавливаются, и Алтын пытается поцеловать Юрия, тот упирается руками в его грудь и отшатывается на полшага назад, не позволяя этого сделать. — Бека, давай останемся друзьями? — тихо просит Плисецкий, опуская взгляд. Алтыну кажется, что только что под ним провалилась земля и он упал в пропасть, а сердце разбилось на осколки. — Ты, верно, шутишь? — с надеждой спрашивает он, сжимая шлем с такой силой, что тот, кажется, сейчас треснет в его руках. — Вовсе нет, — в голосе — уверенность, и Отабек понимает, что нет, Юрий не шутит. — Ладно, — соглашается, подавляя сильное желание встряхнуть Плисецкого за плечи и закричать на весь чертов двор: «Какого хрена ты творишь?!» — Ладно? — неожиданно резко переспрашивает Юра, собирается с мыслями и улыбается. — Я знал, Бека, что ты классный парень. — Так что… будем друзьями? — прокашлявшись, спрашивает Алтын, вновь и вновь мысленно умоляя Плисецкого одуматься. — Да, — уверенно кивает и протягивает руку. — Будем друзьями. Отабек пожимает протянутую ладонь, в голове появляется образ Марины, и он неожиданно понимает, насколько зол. «Юра не твоего уровня», — вспоминаются её слова, и Алтын, даже не взглянув на Плисецкого, надевает шлем и выезжает из дворов, быстро пересекает табличку с названием города и увеличивает скорость настолько, насколько это возможно, потому что это должно помочь успокоиться, но почему-то не помогает, и боль лишь усиливается.***
Юрий всю ночь ворочается, то скидывая одеяло, то натягивая до самого носа, и постоянно переворачивает подушку. В конце концов, парень не выдерживает и, взяв со стола стакан с водой, садится на пол и делает несколько глотков. Плисецкий вдруг отчетливо, ясно понимает, что, когда предлагал Отабеку дружбу, надеялся, что он откажется, что притянет, поцелует и скажет: «Не отпущу». Но тот отпустил. Воспоминания сменяются одно на другое, и Юрий думает, что они встретились всего лишь семь дней назад… Неужели семи дней достаточно, чтобы полюбить кого-то так сильно, что, кажется, сердце разрывается от одной только мысли, что именно Юра всё испортил? Юноша с силой ударяет кулаком по твердому полу и опускает лоб на согнутые колени. Ещё никогда он так сильно не ненавидел себя за собственные ошибки.~*~
Пятница.
Сонный Юра лениво заходит в университет и трет кулаками глаза. Виктор и Кацудон привычно счастливы и привычно бесят. Плисецкий передергивает плечами и, зайдя в кабинет, пытается найти взглядом Отабека. Его нет. Сердце сжимается от боли. Плисецкий шумно выдыхает и, игнорируя приветствия каких-то девчонок, проходит к последней парте и не сводит сосредоточенного взгляда с двери до самого конца пары, серьезно начиная волноваться. Юрий звонит Отабеку несколько раз, но тот упрямо не поднимает, и юноша успевает накрутить себя десятки тысяч раз. — Юр, что-то случилось? — обеспокоенно интересуется Юри, стоящий рядом с Никифоровым в коридоре. — Ты кажешься чересчур нервным, — говорит Виктор. — Отвалите! — восклицает Плисецкий, злобно глядя на парочку и нервно крутя в руках мобильный телефон. — Какое вам нахрен дело?! Юрий выходит на улицу и садится на ступеньки, опираясь плечом на неудобные, твердые перила.***
Плисецкий распахивает глаза, когда чьи-то руки чуть встряхивают его за плечи. Перед глазами всё плывет и, когда взгляд наконец-то фокусируется, Юрий видит лицо Отабека. Он ещё несколько секунд моргает, надеясь, что стоящий перед ним человек не галлюцинация, и резко подается вперёд, обнимая отчаянно крепко, утыкаясь носом в шею и вздрагивая, когда руки Алтына смыкаются на его спине. — Где ты был? — взволнованно спрашивает Юрий, наконец выпуская Алтына из объятий и глядя на разбитую губу стоящего напротив парня. — Я звонил несколько раз! — Несколько? — Отабек фыркает и достает телефон. — У меня двадцать два пропущенных, Юр. — Да плевать! — Плисецкий вскакивает на ноги и тыкает пальцем в грудь Алтына. — Ты мог хоть раз ответить?! — Извини, был занят. — Чем ты мог быть занят таким важным?! — Не важно. — Важно! Алтын качает головой и поднимает взгляд, смотря Юрию в глаза. — И почему же? Плисецкий не находит слов, и Отабек, тихо фыркая, проходит возле парня, направляясь ко входу в здание и с силой сжимая в руках ключи и телефон. — Пара скоро начнется, тебе лучше пойти в кабинет, — выдает Алтын, не поворачиваясь к Юрию лицом. — Потому что люблю, — шепотом произносит Плисецкий. Отабек замирает, слыша громкие, быстрые удары своего сердца. Ему же не послышалось, нет? Юра действительно это сказал или он выдумал, потому что хотел услышать подобное? — Потому что люблю, — громче повторяет Плисецкий, хватает Отабека за руку и целует мягкие губы, чувствуя металлический привкус во рту. Алтын сперва не верит, потому что какого черта? Плисецкий же сам хотел остаться просто друзьями, но возможность не упускает и, прижимая тело юноши к себе, углубляет поцелуй, блуждая руками по стройному телу и совсем забивая на тот факт, что находится возле университета. — Подрался с утра с какими-то уродами, — говорит Отабек, жадно хватая ртом прохладный воздух. — И... ты же сам вчера, вроде как, хотел остаться друзьями. — Вчера я был идиотом, а сегодня поумнел, — уверенно заявляет русский, и Алтын смеется. Юрий улыбается, потому что Отабек бесподобен, когда не скрывает собственные эмоции, не прячет их за сотнями масок. Юноша утыкается лбом в плечо Алтына и чувствует себя действительно счастливым. Вечером Плисецкий не идет на вписку, нарушая все свои традиции. Вместо этого он сидит в обнимку с Отабеком на кровати последнего, закутавшись в теплый плед, и смотрит фильм. Точнее, целуется со своим парнем, изредка отвлекаясь на просмотр мало интересующего кино.