Лгунья

— Фокус не так уж примитивен — в тесном коридоре послышался голос Шерлока, и мир Мэри в эту секунду рухнул к чертям.       Она поняла, чего добивался детектив и с ужасом обернулась. Там сидел он. Он — ее муж, обманутый любимой, отец ее ребенка, которому так подло солгали. Джон Ватсон, величайший из всех, кого она знала. Он смотрел на неё с каким-то детским непониманием, все еще отказываясь верить в то, что она, Мэри, так горячо любимая и родная Мэри могла его обмануть.        Джон встал. Его руки, крепко сжатые в кулаки, подрагивали каждый раз, когда он с сопением выдыхал воздух. Этот воздух он успел возненавидеть. Этот воздух пах её духами, порохом и кровью. Как она могла? Его малышка Мэри. Самая милая и обычная, выделявшаяся из этого кружка психопатов. Такая простая Мэри оказалась убийцей, ах да, это была совсем не она. Её имя было не известно доктору. Как такое возможно? Как он мог не знать имя собственной жены? Ватсон сделал пару шагов, приближаясь к своей лживой жене. Она хотела оказаться на месте той, недавно простреленной монетки. Может, она уже была таковой, ибо казалось, что из нее вырвали душу.       Стены давили, сводя с ума, а молчание… Оно убивало. Миссис Ватсон ненавидела себя. Зачем? Зачем она делает все это? Но у лгуньи не было ответа. Между ними было несколько метров. Так далеко и так близко одновременно. Мэри закрыла глаза. Там, за этими узкими стенами для неё больше не существовало ничего, весь мир был в нём. В таком храбром и сильном, благородном и милосердном, в таком родном, в таком своём.       Сердце девушки рвалось на части. Хотелось убежать от этого всего, хотелось забраться под одеяло и скрыться от этого безумного, идиотского мира. Дальше и дальше, как можно скорее, главное, чтобы не так далеко, главное, чтобы она могла знать, где он.       Почему она просто не может все стереть, будто длинное, но ненужное сообщение? Просто нажать кнопку и стать настоящей. Настоящей Мэри Ватсон. Настоящей женой. Настоящей матерью. Почему нельзя все сломать? Разбить, а затем унести осколки. Почему не убрать их? Почему нужно вечно резать о них ноги? Все это время она шла по дорожке из битого стекла, а теперь на это стекло ступил и Джон. Ему и так хватает ранений, как на теле, так и в душе. Мэри чувствует горечь, комком застрявшую в её горле. Вот-вот выступят слезы. Почему? «Потому что люблю! Люблю! Люблю! — кричала про себя миссис Ватсон, — Люблю этого мужчину, его походку, его голос. Люблю гладить его по голове, касаясь пальцами коротких волос. Люблю в нём все, даже то, как он смотрит сейчас.» Ей хотелось ринуться к нему и угодить в объятия, лишь его объятия могли её согреть. — Идём, Джон, — произнес Шерлок. И её обманутый муж прошел мимо: — Лгунья…