Будущее низко

Свадебный марш. Когда она слышит его, у неё вздрагивают уголки губ. Копер это замечает. Он посмотрел в глаза Хлои, и она успокоилась. Белая дорожка, усыпанная лепестками розовых роз, ждала за массивной деревянной дверью. Её свадьба проходила в часовне Клинт Сити. Их союз с Хавоком, наконец-то, узаконится, и они будут счастливы… Как Ромео и Джульетта, как Красавица и Чудовище… Таковы были мечты Хлои, этой, казалось бы, стойкой и жёсткой девушки. Зазвучали ноты, означающие начало выхода, но Хлои о чём-то задумалась и стояла в ступоре. Копер хватает её за руку, открывает двери и приводит к гостям. И вот, они стоят под пристальными взглядами своих сотрудников. Хлои в белоснежном простом свадебном платье с безумным шлейфом, в тонкой диадеме из позолочённого серебра, держащей фату, тоже впечатляющую размерами, с букетом её любимых роз в руках. Однажды их подарили Хлои на конкурсе Мисс Клин Сити. Теперь она почти уже не мисс… Копер, поддерживающий её дрожащее, мерно вздыхающее тело, был в костюме, бабочке, туфлях, ослепляющих всех вокруг от обилия воска, весь прилизанный. А он обычно с таким чубчиком… Но вот все перестают любоваться вошедшими и глядят на их процессию к белому шатру. Он ниспадал с самого потолка, поэтому казалось, что это облако, и оно сейчас полетит. Также он был украшен лилиями и розами, свадебными шарами в тон цвета волос невесты, а главное – священником и женихом. Хавок… Он, конечно, не очень красив, но какой у него внутренний мир... Хлои влюбилась в него с первого взгляда. Она всегда им восхищалась и всё ещё хранит ту поэму, которую он сочинил в её честь. Эта стопа бумаги была вся мокрая. Хавок сказал Хлои, что уронил её на улице, но она-то знала, в чём дело. Все молчали пока Хлои и Копер шли к будущему невесты под звуки местного немного фальшивящего оркестра, даже не дышали в предвкушении. И только лишь Кайл помахал своей тростью, улыбнулся и прошамкал что-то типа «Поздравляю тебя, Хлои!» Она улыбнулась в ответ своей ослепительной улыбкой, которая блистала даже из под фаты, и мысленно поблагодарила его за этот день. Поблагодарила всех. Потому что, если бы не все они – её сослуживцы, - ничего бы этого не было. Она бы не согласилась. Это слишком ответственно для неё. Она привыкла к опасностям, к риску, к смерти. Но не к семейной жизни. Любовь её, конечно, обязывала к чему-то, но теперь… этих обязательств будет ещё больше. И вот, сейчас она боится, думает об этом и выходит замуж за любимого человека, чуть не спотыкаясь на семнадцатисантиметровых каблуках, запутываясь в платье, и всё время дёргая Копера за рукав, давая ему знать, чтобы он её не только вёл, но и поддерживал. У Хлои окончательно закружилась голова. Хавок стоит в белоснежном костюме, со своей обычной взъерошенной причёской, переступает с ноги на ногу, его губы шевелятся, повторяя вызубренную до костей свадебную клятву, которую он сочинил ещё несколько месяцев назад. Снова и снова ноги Хлои и Копера проходят полметра за полуметром к жениху. Снова и снова Хавок в своих глазах просматривает всю свою прошлую жизнь. «Теперь она лучше», – сказал он себе. Вот, наконец! шафер подводит Хлои к алтарю, кладёт её руку на руку Хавока и отходит в сторонку, дабы не мешать обряду. У Копера покатилась слеза… Гости перешёптываются, кто-то полез за носовым платком (например, Марта), ну а священник начал свою проповедь. - … А теперь жених может поцеловать невесту! - фраза кончилась, и Хавок тут же обнял Хлои за талию, приподнял фату и очень нежно, будто она цветок мимозы, прильнул к её губам. Затем он поднял её на руки и понёс прочь из часовни под аплодисменты публики. Джон попросил приостановиться, чтобы сделать снимок – он сегодня был за фотографа. Новобрачные улыбнулись и, больше не останавливаясь, рванули (а вернее, только Хавок) прочь отсюда. Внутри их ждала машина, которая должна была отвезти их в аэропорт, откуда они полетят на самые замечательные каникулы в их жизни – медовый месяц. А куда, пока никому не говорили. Даже Коперу. Они так бежали, что Хавок чуть не споткнулся на лестнице, выходящей на улицу. Но вдруг, Хлои сказала ему: - Постой. Я что-то слышу. Слышишь: какое-то пиканье? - Нет. Тебе показалось. Нам нужно торопиться. - Подожди. Опусти меня. Хавок послушал её, опустил. Хлои, чуть не упав, встала и прошлась вдоль лестницы прямо до двери и заорала Хавоку: - Ложись! Он знал, что это значит. Побежал к ней, но зная, что это бесполезно, просто закрыл глаза и отдался ударной волне. Его отбросило метров на пятнадцать на какую-то легковушку. Он оставил в ней кучу вмятин, прежде чем очнулся и обнаружил, что всё это правда. Только что он был счастлив. Он женился. Они могли бы создать семью. У них могли бы быть дети… Но нет! Кто! Кто этот подонок!.. Не медля ни секунды, жених пробрался через развалины, через толпу, стоящую вокруг, к своей невесте. Открыватели ртов окружили её, а он ходит и рычит на всех, как зверь. Только вот звери не плачут… А что они делают? Рвут и мечут. Именно этим он и занимался в данный момент. Он рвал на себе одежду и метал камни в прохожих. Даже в своих друзей, которые к нему боялись подходить. Они решили его больше не беспокоить и тоже проплакаться… А тело Хлои лежало на цветочной клумбе у церкви. Белое, праведное, осквернённое лишь обожжёнными руками и лицом и следами крови на обсыпанном пеплом и кусочками камня платье тело. Кажется, что её окровавленные губы до сих пор дрожат, будто слышат этот так запавший ей в сердце свадебный марш. Её бровь чуть-чуть шевельнулась. Хавок это заметил. Он рванул со ступеней, на которых сидел, прилип к телу Хлои и начал шептать что-то ей на ухо. К удивлению всех она открыла глаза. Она что-то хотела сказать, но не могла говорить громко. Хавок тут же заткнул всех своим уже выработанным грозным рычанием, чтобы услышать Хлои. Он подтянулся к ней поближе, и она прошептала ему: «Это Ловхак». И тут она закричала, будто её придавило скалой, причём так, как будто надежды на спасение больше нет. Её глаза сузились, из них полились слёзы, и она их закрыла. Навсегда. Раздался плач. Это был плач ребёнка. Хавок всё понял. Хлои была беременна. Возможно, она не знала об этом. Хавок медленно подошёл к низовью платья возлюбленной, сел на колени, приподнял подол. Там оказался ребёнок. Он оказался недоношенным, слабым, весь в крови. Хавок взял своими могучими руками это маленькое беззащитное существо. «Это Ловхак», - сказал он себе. Как она и говорила. Послышалась сирена Рескью. Хавок немного успокоился. Ловхак в первый раз приоткрыл глаза. У него, как и у отца, тоже была гетерохромия. Мальчик чувствовал себя уютно на руках у Хавока, и кричал не сильно. Через минуту он уже скрутился калачиком и почти заснул. Хавок был… Даже нельзя его описывать в этот момент. Никого теперь нет для него дороже, чем этот ребёнок. Он присел и показал малышу его мать. Хлои выглядела такой умиротворённой, что Ловхак улыбнулся, а Хавок опять заплакал. Никого вокруг в этот момент не было для этих троих. Только какая-то тень мелькнула в серебряном медальоне Хлои, подаренном ей Копером. Хавок обернулся. Он узнал эту тень с первого раза. - Это ты?! Да как ты посмела, тварь?! – закричал он в след той, которой он разбил сердце. Клоуз обещала её убить. Но вот так… Она скрылась в подворотнях, но Хавок успел увидеть ухмылку и злорадство на её лице. Запомнить на всю жизнь такое – его долг. Он не стал догонять её. Всё было кончено. Когда-нибудь он отомстит. Но не сейчас. Сейчас – Ловхак. Через минуту к Хавоку подбежали люди из Рескью и взяли ребёнка, чтобы осмотреть его. Он долго не соглашался, но к ним специально для уговоров подошла Керри. Она узнала, в чём дело, и тут же примчалась на помощь с лучшим лечебным оборудованием. Её люди положили Хлои на носилки, отнесли её в машину. То же произошло и с Ловхаком. А Хавок неохотно, но всё-таки немедля, побежал за тенью…