Семь

      Скопившийся сигаретный дым уже противно резал глаза, духота небольшого заведения заставила расстегнуть пару верхних пуговиц дорогой рубашки. Люцифер(1) снял жилет, сложил его пополам и повесил на стул, на котором сидел. Одного за столом не хватало. Освещение, которое практически отсутствовало в баре, заставляло глаза напрягаться, отчего, вкупе с табачным дымом, белки глазных яблок покраснели и стали выглядеть слегла болезненно. — Можно мне еще порцию шашлыка? — басом прорычал Вельзевул(2), не удосужившись встать и подойти к барной стойке. На темно-серую футболку-поло, размера, наверное, XXXL, упала капля чесночного кетчупа, но никто из присутствующих и сидящих сейчас за столом не удосужился даже намекнуть Везу, как его коротко называли соратники, об этом. — Ты же уже слопал, куда в тебя еще-то? — удивился Бельфегор(3) и закатил глаза. В принципе, так почти каждый раз, пора бы привыкнуть, что аппетит у их друга-кабанчика знатный. — Может, для этого следовало бы поднять свою разжиревшую свиную тушу и отнести ее к барной стойке, чтоб не орать на весь зал? — тихое замечание прилетело откуда-то со стороны. Одетый в непонятного цвета водолазку, которая под определенным углом освещения начинала немного поблескивать, словно покрытая какой-то пыльцой, и черные брюки Левиафан(4), закинув одну ногу на другу, сложил руки на груди и уже часа три не пытался зализать назад свои непослушные волнистые волосы. Они влажными нитями, пропитанными гелем, свисали с обеих сторон его лица, лезли в глаза, часто попадали на тлеющую во рту сигарету и роняли с нее пепел прямо на эту самую волшебную водолазку. — Ему лень. И я его в этом понимаю, — Бельфегор слегка потянулся, а затем подпер ладонью голову, уперевшись локтем в столешницу. Он смотрел на то, как Маммон(5) любяще и бережливо пересчитывал и рассматривал каждую свою фишку. Кто сейчас был занят делом, так это он. — Ну, ты-то понятно, — неожиданно вступил в диалог Люцифер. Рукава рубашки уже были закатаны по локоть, а ослабленный галстук болтался на шее дорогущей изящной петлей. Люц по привычке бросил взгляд на часы и тоже закинул ногу на ногу, откинувшись на спинку стула. — А вот Везу и правда не мешало было растрястись. — Идите нахер, — вновь прорычал самый крупный, отодвинув от себя пустую тарелку подальше, будто бы от этого ее унесут скорее. — Он меня и так услышал, так зачем напрягаться самим, когда можно напрячь смертных? — По такому принципу и живешь, да? — Левиафан кинул на грудь соратника салфетку, дав намек, чтоб тот стер пятно со своей футболки. Но либо он так плохо намекает, либо Вельзевул глупый, ибо последний взял салфетку и старательно начал вытирать свой рот и подбородок. — Что за дурацкая одежда на тебе? — Падший не обратил на действия рядом сидящего Веза никакого внимания, взгляд его был сосредоточен на водолазке Левиафана, который как раз сидел напротив. — Выглядит так, будто ты стащил костюм у Ихтиандра. — Тогда мне не хватало бы еще и «модных» лосин вкупе с парой ласт и очками, — все давно привыкли к сарказму Люцифера, поэтому Левиафан не отреагировал на выпад какой-нибудь агрессией или недовольством. Все равно бессмысленно, он всегда найдет, что ответить. — И дружелюбного дельфинчика под боком, — добавил Бельфегор, потушил окурок в пепельнице и почесал ладонью подбородок с козлиной бородкой, в которой с недавнего времени появился проблеск седины. — Или он у тебя под столом?       Видимо, для правдивости ситуации, Бельфегор заглянул под стол и увидел приближающиеся к столу ноги. «Асмодей»(6) — подумал он, но стоило ему подняться и вновь нормально сесть, как стало понятно, что это был лишь бармен, принесший Вельзевулу новую порцию шашлыка. На странность, Маммон оторвался от своего увлекательного дела а-ля «царь Кощей над златом чахнет» и заказал себе еще один бокал темного нефильтрованного. — Напомните мне в следующий раз этого жопоужаленного сперматозоида привязать к стулу, — впервые за долгое молчание отозвался Сатана(7). Вид его был недовольным, раздражительным и уставшим. На вспотевшем лбу просели глубокие морщины, отращенные пушистые волосы послушно лежали так, как их зачесали, на затылок, в отличие от Левиафановских жидких кудрей, которые то и дело болтались, словно лапша «Ролтон». Атласная рубашка взмокла на груди, хотя, как и Люцифер, Сатана расстегнул верхние пуговицы и без намека на стеснения оголил слегка волосатую грудь.       Когда Верховный откидывался на спинку стула, пуговицы на выпячивающем круглом животе, казалось, вот-вот оторвутся и, как это бывает во всех комедиях, прямиком отправятся Левиафану в лоб, после чего, звонко плюхнув, упадут в его стакан с ромом. Сатана выглядел, как барон. Золотой браслет на запястье, несколько перстней, не хватало только толстой цепи на мощной шее. Наверное, персоналу данного заведения показалось странным, почему такого вида человек решил провести вечер именно тут. Такие обычно выбирают бары ближе к центру, да и подороже, чтоб показать приличие своего кошелька. — Да уж, у меня только пошла удача, — вздохнул Маммон, аккуратно положив последнюю покерную фишку в столбик. Хоть он и был занят делом последнее время, это не отменяет того факта, что всем надоело ждать Асмодея, который отвлекся в перерыве игры на естественные нужды. — Все знают, что ты мухлюешь, Маммон, — Люцифер показушно закатил глаза, бросил взгляд на приятеля и потянулся к своему бокалу с бренди. Прежде чем отпить, Падший спросил у всех: — Может, кто-нибудь сходит и поторопит нашего друга? — Вы знаете, что я не пойду, пусть хоть в Бездну провалится, — ответил Бельфегор, заметив краем глаза знакомую фигуру в черной незаправленной в пояс рубашке. — Вот он, наконец-то. — Что такое? Соскучились по мне, малыши? — Асмодей сиял улыбкой — он всегда бывает таким довольным после очередного дела. Отодвинул свой стул, сел и тут же блаженно закурил, слегка сползая по спинке стула вниз. — Мы тебя полчаса ждали! — терпеть свое негодование никогда не было в характере Люцифера. К тому же, Асмодей проявил жуткое неуважение, заставив своих товарищей ждать его так долго. Он никогда не был прилично воспитан, как это говорится у людей, никогда не чтил хороший нрав, этикет, порядочность. Все это казалось ему скучным и банальным. — Я выполнял свою работу, — невозмутимо ответил на недовольство опоздавший к новой партии, которую, к слову, пришлось отменить. Семеро одного не ждут. Так, кажется, говорят люди. Но их, к несчастью, оказалось шесть, поэтому шестеро ждали седьмого. — Вон ту парочку видите?       Все шестеро, как один, уставились туда, куда взглядом показывал Асмодей. Угловой столик, почти лишенный света, куча пустых бокалов и страстно целующиеся молодые люди. Со стороны было противно наблюдать, как вдрызг пьяные люди толкали в рот друг друга влажные языки, как одно вспотевшее тело прижималось к другому, руки теснее сжимали тела в объятиях. На них никто не обращал внимания. Целующиеся пьяные парочки — нормальное дело для таких заведений, тем более поздней ночью. И только семеро сидящих за одним столом в упор смотрели, как два человека уже чуть не тут готовы были срывать друг с друга одежду. — Ну, и? — светлая бровь Левиафана вздернулась вверх. Вот эти убогие, как свиньи пьяные смертные достойны были их внимания? Они, серьезные и злобные по сути своей демоны, сейчас сидели и смотрели на людей вместо того, чтоб предаться игре в покер, выкурить еще по пачке сигарет и выпить полбара в этом заведении?       Асмодей покачал головой, закатив глаза, цыкнул и вздохнул. Стряхнул пепел с сигареты, запил чем-то крепким и объяснил: — Он со своей поругался, пришел выпить, успокоиться. Ну, а я, выходя, пардон, из сортира, его заметил. Разговорились, мы выпили, потом я предложил подсесть к той особе. Правда, она с подружками была… А, они вон кальян курят на баре… Так вот, я уболтал его подсесть к ним, свел, так сказать, две жизни, и ву-аля! — То есть, ты хочешь сказать, что потратил время лишь на то, чтоб парень изменил своей жене или девушке с этой девицей легкого поведения? — Бельфегор разочарованно подпер голову ладонью, переведя взгляд на сияющего от радости за свое деяние Асмодея. Игра семи демонов была отложена на грехи абсолютно ничего не значащих смертных? — Сейчас они пойдут в туалет, где и отдадутся друг другу во всех грязных смыслах, — совершенно не слушая соратника, начал предсказывать действия Асмодей. И парочка, словно услышав через немалое расстояние и шум людей, поднялась и направилась нетрезвой походкой в сторону уборной. — Дело сделано!       Асмодей победно хлопнул ладонями и сжал их в кулаки от собственной удачи. Ему приносило невероятное удовольствие лишать людей здравых мыслей, затуманивать мозг страстью и наблюдать, как те легко предаются плотским утехам. То есть, не прямо смотреть, стоя у кровати, а видеть, как к этому неизменно ведут события. Вот и сейчас демон блуда торжествовал, что вновь выполнил свою роль, да еще и в такой короткий промежуток времени. Каждому своя радость. — И чего ты так сияешь, словно подложил монашку под стриптизера? — равнодушно спросил Люцифер, не видя в его поступке ничего сверхтяжелого или такого, что вызывало бы дикий восторг и уважение. — Обычная пара, обычная ситуация. Возможно, он бы и без твоей помощи нашел, с кем тут переспать. — За всю свою жизнь я и не только монашек совращал! — Асмодей поднял глаза и встретился взглядом с холодными серыми глазами Люцифера, фыркнул, но взгляд не отвел. Надо признать, что Падший мало с кем был в более-менее хороших отношениях, но сейчас, кажется, многие были на его стороне. — Да что ты? — Люци усмехнулся и сверкнул своими белоснежными зубами. Провел пальцами по волосам, достал из кармана пачку дорогих сигарет и тоже закурил. — Погоди-ка, я ничего не могу припомнить, кроме того, что ты в одно время начал подкладывать серьезных важных мужчин с дипломатами под других важных мужчин с дипломатами, чтоб они друг другу массаж простаты делали. — Да что ты знаешь вообще? — вскипел Асмодей, всплеснув руками. То, что они друг другу рассказывают на вот такого типа сборищах — лишь малая часть того, что каждый из них творит. И уж кто-кто, но никак не Люцифер будет упрекать его в том, что Асмодей как-то неправильно или не ответственно выполняет свою работу. — Так, без скандалов сегодня! Держите себя в руках! — попытался влезть Левиафан. Обычно встречи заканчивались какими-то размолвками, но когда в этом участвовали эти двое, то пару раз доходило почти до драк. Может, они вовремя вспоминали, кто они есть, поэтому право бить рожи друг другу оставляли все-таки смертным, только вот по лицам обоих всегда можно было понять, как они хотят поддаться людской утехе мордобоя. — Закрой пасть! — выплюнул Асмодей и вновь уставился на Люцифера. — Ты сам-то чем можешь похвастать, принцесса?! Пока вы все тут сидели и жрали, — кинул взгляд на Вельзевула, — я свою работу делал! — Поработать мы всегда успеем, а пожрать надо! — недовольно ответил уже и Вез. Выделение его из толпы таким упреком он терпеть не стал бы. К тому же, он прав, они тут явно не для этого собрались. Отдохнуть, расслабиться, повеселиться, выпить. Поиграть в покер, наконец! Но никак не работать. Чертов трудоголик. — Да тебе лишь бы пожрать, свинья! — повышает голос виновник начинающегося конфликта. — Скоро из-за стола вставать не сможешь и вместо речи хрюкать начнешь. Какой уж «поработать всегда успеем»?! Видок у тебя, кстати, как раз уже соответствует! — Ты хочешь сказать, щенок, что я еще и плохо выполняю свои обязанности?! — бас Вельзевула, кажется, заполнил весь зал. На секунду повисла гробовая тишина, так как словно в опровержение слов коллеги, Вез резко встал, отчего стул, не устояв на четырех ножках, с противным грохотом упал назад. Он не обратил ни малейшего внимания на то, что ему сказали про внешний вид, хотя пятно кетчупа все еще портило облик демона. — Я ничего не хочу сказать! — Асмодей тоже встал со своего места и ладонями уперся в стол, глядя теперь на взбешенного Вельзевула, тяжело дышащего, словно огромный бык. — Пока вы тут жопы просиживали и пиздели, как девчонки, я хоть делом был занят. И вы еще смеете быть недовольными этим! И упрекать меня в том, что я лишь балуюсь и ничего серьезного не творю! — А ты творишь? — вновь усмехнулся Люцифер, сигарета в его руке дотлела до фильтра, но он на это не обратил никакого внимания. — Тебе это в забаву все. Не относишься серьезно. Люди переспали — все, твоя часть работы выполнена. А должно стать так, чтоб твое влияние, оказанное на них, стало их неотъемлемой частью жизни! Чтоб они жили этим! Думали и дышали этим! Но куда тебе это понять, у тебя же мозг размером с хер комара!       В следующую секунду Асмодей оказался рядом с Падшим, замахнулся и кулаком правой руки угодил Люциферу в левую скулу. Удар пришелся вскользь, задел нос, из которого тут же потекла кровь. Однако второму до этого не было никакого дела, он быстро оправился и схватил обидчика за грудки, намереваясь как минимум выкинуть его через стол, а потом хорошенько набить морду. Люци не успел ничего сделать, крупный Вельзевул одним легким движением буквально выхватил Асмодея из рук Люцифера, а Маммон, завел руки Падшего Ангела за спину. — Гнида! Уссался уже весь, даже драться не умеешь! — продолжал Люцифер, брыкаясь и стараясь освободиться от захвата Маммона. Сатана безразлично наблюдал очередную драку, отпил коньяк и показал жестом бармену, что все нормально, охрану звать незачем, так как они сами их разняли. Небольшое количество посетителей уставились на двух обидчиков, совершенно забыв о своих посиделках. — Да иди ты нахуй! — небрежно и одновременно возмущенно выкрикнул Асмодей. Он выбрался из лап Веза, сплюнул прямо на пол и, зло глядя на Люцифера, вернулся на свое место. Маммон отпустил своего пленника сразу после того, как его оппонент оказался на безопасном расстоянии, а сам Люци немного остыл. — Вы все, да-да, вы. Чем вы можете похвастаться? Ты, Левиафан, что ты сделал выдающегося?! Доводишь людей до такой степени зависти, что они лезут по головам, пытаясь превзойти кого-то? Ты, Бельфегор, — пошел по кругу Асмодей, поочередно тыкая в каждого пальцем, — делаешь из людей нахлебников, которые висят на шее других, лишь бы ничего не делать… — Ну почему же, пару раз из-за депрессии и уныния дело доходило до психушки, а там и суицид… — Бельфегор попытался ответить разошедшемуся коллеге, только тот и слушать не стал, а продолжил разбирать всех по косточкам. — Ты, кабан, заставляешь людей жрать и набирать вес в местах фастфуда, — очередной раз ткнул пальцем Асмодей в Вельзевула, который все еще не сел, а также стоял и упирался ладонями о столешницу. — А ты, Люцифер, что такого отличительного сделал ты? С гордостью много дел не наворотишь! Да еще и с твоей криворукостью. Сатана, тебя пропустить или как? — не дождавшись ответа, Асмодей продолжил: — Ну, злость, конечно, довести может до чего угодно. Тут я не могу ничего сказать. Люди в гневе делают страшные вещи. Мое уважение, Верховный.       Сатана с каким-то презрением посмотрел на шутливый полупоклон и, если бы Асмодей не был на эмоциях, то заметил бы еще и неловкость за свое же поведение во взгляде главаря. То, что он устроил, не нравилось никому, кроме, наверное, Люцифера, который всегда забавлялся тем, как кто-то бесится. Хотя злость — черта самого Сатаны, а не Падшего. Выводить людей из себя — «должность» Дьявола. — Ну, наконец, и ты, Маммон, к тебе, наверное, тоже особо претензий нет, — задумчиво продолжил свою речь разошедшийся сегодня Асмодей. — Но давненько ты алчностью ничего серьезного не добивался. Что так? Возраст уже не тот, старичок? Что ж ты пиво тогда хлещешь? Или у тебя там корвалольчик с валидольчиком? — Оставь в покое мой возраст, шваль, заткнись и сядь! — скомандовал Маммон, который до этого казался абсолютно спокойным и совершенно уравновешенным. Оказалось, что и его удалось вывести. — Правильно тебе сказали. Человек должен жить твоим грехом, а ты письки сводишь друг с другом и радуешься! — Вот и я говорю, — кивнул Люцифер, услышав, что его слова поддержали. Взял салфетку и приложил ее к разбитому носу. Хмыкнул, сел и снова уставился на Асмодея. — Ты тоже захлопнись! — зло заткнул его все тот же Маммон. — Этот, — указал рукой на Асмодея, — тоже прав. Что ты своей гордостью?! Девки замуж выходят не за тех, кого любят, потому что с любимым посрались? Посрались и из гордости решили выйти за другого?! Ебать успех, Люцифер, вот это достижение!       Сарказм лился из уст Маммона щедрой рекой. Он встал и издевательски начал хлопать в ладоши. Хлопки были отрывистыми и предназначались они не только Люци. И даже не только Асмодею. Каждый успел воспринять это на свой счет, ведь Маммон успел посмотреть на каждого каким-то злобным взглядом. — Что?! — зло и возмущенно подскочил Люцифер, задели самолюбие, теперь его успокоить не могло ни одно божественное чудо. — У меня в Аду порядочное число смертных! Я был Ангелом! И был свергнут с Рая, в то время, как вы все так и сидели в своих котлах, заставляя души оттирать вам копыта! Меня считают самим Сатаной! — Только глупец считает тебя мной! — вступил в конфликт уже и сам Верховный. Теперь стояли уже пятеро, на местах остались сидеть лишь Левиафан и Бельфегор. — Самовлюбленный нарцисс, пользующийся необразованностью людской массы! — Охуеть! Как будто это я поселил в них такое поверье… — начал орать в ответ Падший Ангел, только и в этот раз досказать не дали. Поднялся Левиафан. Убрал пальцами назад свои светлые кудри и недовольно взглянул на собратьев. — Ты еще его отчитывать будешь? Он — грех! Бранить можно людей, но не демонов! На то они и демоны! И что такого, что его принимают за тебя? Сам виноват, что тебя отображают, как Падшего с небес! Нехуй сюда других приплетать! — на самом деле Левиафан жутко завидовал тому, что Сатаной считают именно Люцифера, а не его. Он не мог объяснить, для чего хотел бы оказаться на его месте. Не знает, что делал бы с этим клеймом, но отчего-то жутко хотел ощутить толику гордости за то, что тебя считают повелителем Ада. — Так! Хватит! — спохватился Бельфегор, словно проснулся самым последним. — Что мы, как маленькие, меряем, у кого член больше?! Каждый хорош по-своему… не член, в смысле! — сразу же уточнил Бельфегор, увидев начинающийся смех Асмодея.       Бельфегор тоже встал, не спеша закурил, допил остатки спиртного и снова взглянул на своих разозленных, красных от гнева сородичей. Больше всего, конечно же, был зол Люцифер. Асмодей уже отошел, будучи более отходчивым. Вельзевул, недавно дышащий чуть ли не огнем, тоже разжал кулаки, но напряженности и настороженности не снял. — Каждый хорош в своем… — Поэтому предлагаю устроить спор! — Люцифер перебил Бельфегора, бросил кровавую салфетку на стол и кинул взгляд сначала на Асмодея, из-за которого все это началось, а потом на Сатану, который посмел оскорбить его, задев гордость. — Кто быстрее и изящнее доведет свою жертву до смерти, тот и выиграет. Неважно, каким образом — убийство или суицид. Важно, чтоб красиво и эпично. — Идет! — первым выкрикнул Асмодей, хлопнув ладонью по столешнице в знак согласия. — Вы сейчас серьезно? — Вельзевул поднял бровь, выглядело это каким-то ребячеством, в котором каждый пытается переплюнуть другого. И главное, что приз-то самый обычный — утереть другим нос и показать себя. Даже не уважение, нет. Оно тут конкретно отсутствовало, что никого не смущало, ведь не святые же угодники тут собрались. — А что, трусишь, жиртрест? — хитро усмехнулся Асмодей, с вызовом глядя на Веза. Хотя, почему-то этого толстяка он за конкурента не считал. Ему было бы все равно — захотел тот участвовать или нет. По его мнению, стоящими соперниками тут являлись только Сатана и Маммон, но это нисколько не страшило его в предстоящей борьбе. — А погнали! — вмешался Сатана, как-то злобно улыбаясь. Идея ему понравилась, когда это Верховный Ада будет против поиздеваться над людишками? К тому же, шансов у него намного больше, если сравнивать с некоторыми другими тут присутствующими. — Люди совершенно разного типа, расы, социума? — решил уточнить Левиафан, а то окажется потом, что кто-то взял себе донельзя простую «игрушку», а кто-то мучился со сложной. — Нет, давайте возьмем кого-нибудь из властей, это будет интересно, — вдруг предложил Маммон, который до недавнего времени считал все это глупой затеей. Сейчас же спор приобрел скорее форму игры, в которой надо обсудить все правила и детали. — Они и так у нас настрадаются за свои поступки, когда сдохнут, — Сатана помотал головой, задумчиво обхватив ладонью щетинистый подбородок. Если уж затевать такую штуку, то это должно быть овер сложно и мегаинтересно. — По такой логике, то и простым людям не так уж сладко живется, чтоб их еще больше мучить, — заметил Маммон, повернувшись к Верховному. С чего это его вообще волнует, кто будет больше страдать, а кто меньше? Какая вообще разница? Дьявол он или кто? Но, с другой стороны, возможно, Сатана прав. Кто знает, до чего доведут их игры. Вдруг мировая война или голод. Демоны границ своей фантазии не наблюдают, могут и не остановиться. — Ой, да чего думать, — неожиданно подал голос Бельфегор, который участия в дискуссии до этого почти не принимал, — давайте этих… Ну, кто всяких там беременяшек видит. — Чего? — Люцифер удивленно изогнул бровь, однако быстро все понял. — Не беременяшек, Бельфегор, а барабашек! — Вот, да! Со способностями людей. Они же типа не такие, как все, — демон уныния допил какой-то ядреный свой коктейль и посмотрел на остальных.       Вельзевул закурил, остальные задумчиво поглядывали друг на друга, будто ожидали, кто первый выскажет свое мнение по этому предложению. И всех непонятно что останавливало. Идея хорошая, даже очень, но все демоны, кажется, как-то внутренне напряглись, ведь никто не знал, что их будет ждать. Такие люди и правда не от мира сего, так что чем это закончится, кто победит и кто проиграет не знает уже никто из здесь присутствующих. И это казалось еще азартнее. — В каком мы сейчас городе? — обратился Верховный к рядом сидящему Люциферу. Тот опустился на свой стул, закинул ногу на ногу и почесал светловолосый затылок. Нет, он не думал и не вспоминал, в каком они сейчас городе, он уже думал, где найдет себе жертву. — Москва, — коротко ответил Люци на вопрос Сатаны, который последовал его примеру и тоже сел на свое место. Поднял свой бокал, покрутил остатки коньяка в нем и залпом допил. — Итак, друзья, находим себе «игрушек» в Москве и приступаем к делу. Участвуют все без исключения, — Сатана почему-то слегка нахмурился и посмотрел на Бельфегора, несмотря на то, что это он и предложил выбрать данный тип людей. Все его слишком хорошо знают. Лень Бельфегора может одолеть в любой момент и в разной тяжести, поэтому нет точной вероятности, что он не сольется. — У меня пока есть пара других дел, — Вельзевул посмотрел на Сатану, не заметив, что все уже сидели, как и он сам. Тот нахмурился еще больше, показывая свое недовольство. Сначала все герои, а как дело доходит, так находят отговорки. — Я займусь этим позже. Мы ведь никуда не торопимся?       Вез вопросительно обвел всех взглядом, ожидая ответа, закурил и кинул тяжелую зажигалку на стол. Он видел, как некоторые тоже начали вспоминать о каких-то незаконченных «работах», поэтому предложение Вельзевула не казалось уже таким плохим. И правда, у них ведь есть целая вечность, чтоб выяснить, кто из них круче. Так куда торопиться? Не обязательно выполнять каждый свою часть одновременно. Если уславливаться не только на изощренности, но еще и на краткости времени, то можно просто запомнить момент начала «действа» и, собственно, конец. А дальше простая математика. — Ладно, когда последний смертный будет в могиле, тогда и устроим подведение итогов, — подытожил Сатана, заметив лишь по взглядам, что многим предложение толстяка понравилось. Верховный потянулся к колоде карт, забыто лежащей на столе, взял в руки и кинул в сторону Асмодея, вероятно дав таким образом ему понять, чтоб тот раздавал. Колода разъехалась по столешнице, а Сатана продолжил: — А теперь давайте уже сыграем!