Малиновое варенье послужило началом нашего конца

Курение убивает только физически, а в остальном немного помятая пачка Мальборо, Парламента или Кента — твой лучший друг и товарищ. Именно с такими словами мне предложили мою первую за 25 лет жизни сигарету. Не то что бы я особо хотел курить, нет, но настроение было настолько паршивое, что хотелось повеситься. Это было около недели назад в первом попавшемся клубе. Последнее время часто хожу по таким местам, надеясь на то, что это меня расслабит, но пока не срабатывает. Я вышел на балкон, чтобы отдохнуть от громкой музыки и запаха дешевого алкоголя, который не смог скрыть сладкого «аромата» рвоты шестнадцати-восемнадцати летних школьников. Прохладный ночной ветерок немного отрезвлял.  — Эй, мужик, — послышалось откуда-то слева, — Хочешь сигаретку? А если и не хочешь, по тебе видно, что ты в ней нуждаешься, сам того не замечая. Вот так я и начал курить. По-моему, в тот вечер я встретил Иисуса. Я пафосно затянулся. Это действительно противно. Дым пощипывает, но как же расслабляет.  — Где у тебя лежат полотенца? — послышался женский голос из ванной.  — Вторая полка снизу. Мы познакомились вчера в клубе. Все как обычно: напились в хлам, затем пошли в небольшой и не особо чистый туалет, а дальше я почти ничего не помню, только то, что в наших поцелуях было много звериной похоти, все делалось инстинктивно. Вся эта ночь, вернее, все такие ночи с первыми встречными девушками являются для меня пыткой, чем-то невероятно мерзким. Почему я не останавливаюсь? Сам не знаю. Потребность, выработанная со времён моей первой пассии. Я ещё раз затянулся. Едкий сигаретный дым наполнил мои легкие. Секунда, две, три. Надо мной образовалось небольшое облачко и растворилось так же быстро, как и появилось. Вам знакомо это ощущение, когда ты хочешь чего-либо очень сильно, но не можешь это заполучить? Тебя разрывает изнутри, начинаешь срываться на других, делать все назло судьбе, а потом понимаешь, что медленно и болезненно умираешь. Словно цветок ты увядаешь без воды, словно одинокая звезда на ночном небе. Ты — человек без чувств. Ты способен испытать только тоску и скуку. Ты просто лежишь и смотришь в потолок, зажимая пальцами дешевую или дорогую сигарету. Уже без разницы. В какой момент все пошло не так? В тот, в который ты осознал бессмысленность своей жизни. Работа-клуб-дешевки-похмелье-работа… Бесконечный круг тоски. Найти бы того, кто поможет его разорвать. Меня зовут Кирилл, мне 25, и я недавно начал курить от скуки. Сначала мне это не нравилось, закашливался постоянно, а глаза слезились впервые за много лет, но потом я основательно подсел. Последние мысли пронеслись в голове, и я вырубился в позе морской звезды, оставив свою гостью без утреннего соития. Я проснулся с первыми лучами солнца. Та девушка уже давно ушла, но перед уходом она заботливо бросила тлевшую сигарету в пепельницу, накрыла меня пледом. А ведь я даже не помню её имени. На кухне меня ждало разочарование. В холодильнике не было ничего, кроме пива и баночки малинового варенья, которую мама передала мне в прошлую субботу. Не найдя ничего себе на завтрак, я пошёл одеваться и готовиться к выходу. Я работаю учителем в школе недалеко от моего дома. Преподаю историю и обществознание. Ещё с самого детства это является моей страстью. Готов сутками разговаривать о войнах, императорах, царях, экономике. Готов читать нудные учебники и пыльные книги. Я настоящий маньяк в каком-то смысле.  — Здравствуйте, Кирилл Андреевич!  — Здравствуй, Саша.  — Ой, Кирилл Андреевич, здравствуйте…  — И вам пламенный пионерский привет, девочки, — устало отвечал я всем ученикам. Так хочется наконец-то зайти в свой прохладный и тихий класс. Пару махинаций с ключом и староватой замочной скважиной и я внутри.  — Приветствую вас, Кирилл Андреевич, — произнёс голос откуда-то слева, а затем продолжил уже около самого уха, нашептывая, — Я ждал тебя здесь всю ночь, мой господин. Я отпрыгнул к доске и буквально вжался в неё как только мог. Передо мной стоял Михаил Алексеевич, а если не при учениках, то просто Миша.  — Ты серьезно сидел в этом кабинете всю ночь, чтобы напугать меня, идиот?  — И это того стоило, — сказал он, подмигнув, — Я нам тут чай заварил, ты не против? У тебя тут холодно, может согреешь меня?  — Иди ты, — ответил я и улыбнулся.  — До свидания, надеемся встретить вас на завтрашнем выпускном! Дверь захлопнулась. Закончился восьмой урок, и все дети разошлись по домам. А что мне делать дома? Опять напиваться в одиночестве? Как будто услышав мои мысли, в класс зашёл Миша.  — Ну что, какие планы, солнышко моё?  — Да вроде никаких.  — А…ну ладно, — он уже развернулся по направлению к выходу.  — Стой. Тебе нравится малиновое варенье? Мы шли и говорили обо всем на свете. О работе, о политике, о праздниках, об открытиях и путешествиях. Мы не замолкали ни на секунду, а его смех сводил меня с ума. На секунду наши взгляды встретились, я взглянул в его темные глаза, полные энтузиазма, и понял, что мучило меня все эти недели. Я люблю этого человека во всех возможных смыслах. Я хочу просыпаться с ним в одной кровати каждое утро и нежно целовать его перед выходом. Хочу смотреть с ним фильмы, завернувшись в одеяло. Хочу принимать душ вместе. Эти его умные речи так возбуждают, что хочется раздеть его при первой же возможности. Хочется вылить на его голое тело все это чертово варенье и…  — Кирилл, не смотри на меня так. Ты словно раздеваешь меня глазами, — усмехнулся он.  — А ты против, котенок?  — Против быть пассивом, — произнёс Миша и облизнул верхнюю губу. Закончилось варенье, закончился алкоголь, но мы все говорили и говорили. Я пересказывал ему документальные фильмы, научную литературу, а он рассказывал веселые истории из жизни. Прозвучала очередная шутка, и я наслаждаюсь его смехом. Он такой мелодичный и завораживающий, так и хочется присоединиться. Я опять посмотрел в его темные глаза и не смог оторвать взгляд.  — Ты чего это? — спросил Миша улыбаясь.  — Просто я сейчас счастлив. Расстояние между нами становилось все меньше и меньше, но мы все ещё смотрели друг другу в глаза и улыбались как придурки. Буквально пару миллиметров между нашими губами. Я чувствую его тёплое дыхание, минуты без преувеличений кажутся часами, глаза полузакрыты.  — По моему, мне пора идти домой, а то ещё не высплюсь перед выпускным, — произнёс Миша шёпотом.  — Оставайся у меня, я постелю тебе на диване. Мы сидели так ещё минут пять, а затем резко встали и разошлись, словно ничего не было. Я проснулся часа за два до того, как прозвенит будильник. Разбудило меня такое странное будоражащее чувство, которое заставляет тебя делать что-либо, но проблема в том, что делать то и нечего. Оно завело меня в тупик своим побуждением к неизвестному, так как избавится от него было невозможно. Пожав плечами, я решил подрочить. Стянув с себя трусы, я принялся за дело, постепенно увеличивая темп. Перед глазами предстали интересные образы. «Мы стоим в гостиной, Миша неловко обнимает меня за талию, а я оставляю засосы на его нежной коже. Я могу делать все, что только захочу. Вот мои губы около его уха, вот они блуждают по его шее, а вот теперь я провожу языком по его ключице. Закрываю глаза от удовольствия. Он томно дышит мне в ухо, иногда издавая тихие и почти неслышимые стоны. Снова вернувшись к уху, я нежно покусываю мочку и изредка посасываю. Стоны сменились на скулёж.  — Да раздень ты меня уже, — произнёс Миша на последнем дыхании. Руки сами начали расстегивать пуговицы на его рубашке, постепенно оголяя торс. Я водил пальцами по светлой коже, вздрагивал, когда они спускались совсем уж низко и запоминал каждый изгиб на этом божественном теле. Минуты две спустя мы оба были полностью голые, а стоны Миши стали ещё громче. Я не стесняясь, касался самого сокровенного.  — И кто кому присунет? — спросил он в растерянности. Без лишних слов я разворачиваю его, обхватываю талию и кладу на стол.  — Ты готов к тому, что я войду в тебя?»  — Что?.. Пока я удовлетворял свои гомосексуальные потребности, в комнату вошёл Миша, который услышал последнюю фразу, случайно произнесенную в слух. Словами не описать, какой стыд я тогда испытывал.  — Так то, что было вчера, не являлось очередной шуткой? — спросил он ошарашенно. Я не мог сказать ему что-либо, отвести взгляд или даже пошевелиться, но в то же самое время я почти ничего не видел из-за слёз. Давно не плакал, очень давно. Последний раз это было летом 99-го, если не ошибаюсь. Мне очень нравилась одна девочка и к счастью или нет, это было взаимно. Я мелкий был совсем, все бегал за ней, цветы приносил, конфеты из дома тайком от мамы тырил. Она же в свою очередь рассказывала о своих волшебных снах, содержание которых я до сих пор помню. Но в один день эта девочка не пришла. Я все ждал её, но прошёл месяц, а моя возлюбленная так и не появлялась. Осенью нам сообщили, что она умерла. Отец бедняжки уже давно ушёл из семьи, после чего мать начала беспробудно пить, бить дочку. Обычно удары были совсем слабые, но в последний раз она переборщила, девочка упала и так и не встала. В день, когда нам об этом рассказали, я плакал не переставая. Подумать только, он считал все это шуткой. Я покинул свои воспоминания, когда Миши в квартире уже не было. Его словно и не было тут никогда, только пустая банка из-под варенья говорит об обратном. Я не мог сделать ничего и просто начал собираться на работу, но ежесекундно вытирал рукой появлявшиеся мокрые дорожки. Это неправильно. Все это совершенно неправильно. Я шёл на работу в ужасном настроении. Конечно, я понимал Мишу. Даже если бы он и не был натуралом, то его бы напугало слишком уж быстрое развитие событий. Но внутренний голос отчаянно твердил: «Просто ты никчёмен. Да кому ты вообще нужен?»  — Никому, — прошептал я. Бабушка, стоящая рядом, шарахнулась в сторону и перекрестилась. Дошёл я достаточно быстро, а может, погрузившись в мысли, я сам не заметил, как пришёл в школу и встал перед дверью моего кабинета. На этаже не было никого, тишина, только я стоял и смотрел на дверь. Вдруг он снова там? Может, прямо сейчас стоит вот тут, слева, все ждёт, когда я приду, чтобы испугать меня. А если он сейчас у себя дома? Лежит в кровати с проституткой и задумчиво смотрит в потолок. Может он сидит в своём кабинете? Проверяет тетради, погрузившись в это так, что не замечает ровным счётом ничего. Три раза повернут ключ, и дверь открыта. Судорожно вздохнув и закрыв глаза, вхожу в холодное помещение. Я стою и жду чего-то, но меня встречает пустота. Обессилив, я упал на колени и тихо заплакал. Все эмоции, которые скапливались во мне в течение нескольких месяцев, выплеснулись слезами.  — Мы влюбляемся в не тех, мы помешаны на мудаках, мы умираем от безнадежной любви. Мы все беспомощны, нами управляет лишь судьба. Нельзя упрекать людей в том, что они ничего не делают, чтобы добиться взаимности. Нельзя заставить любить. Нельзя управлять чувствами других и оставаться при этом хорошим человеком. Нужно любить, ведь иначе жизнь наскучит. Без любви мир черствеет. Настоящая любовь не покупается за деньги. Настоящая любовь — это не приз за хорошее поведение или усердную работу, она — дар, который не всегда раздаётся заслуженно. Мы лишь пешки, марионетки или ещё какое-нибудь подобное метафорическое сравнение, мы не управляем этим миром и любовью, но можем попытаться управлять жизнью. А знаете, забудьте все и пытайтесь, даже если у вас не получается, даже если не осталось сил, даже если все кажется безнадёжным, просто стремитесь к цели, может именно у вас получится обмануть судьбу, послать все нахуй и дойти до своей цели. Прошу вас, не сдавайтесь и живите, не поступайте так, словно вы жалкие слабаки, — прошептал я и, надавив на руку, провёл лезвием от запястья до предплечья, повторяя это до тех пор, пока не теряю сознание в ванной, полной собственной крови. Меня найдут через несколько часов, когда Миша постучится в мою дверь и не получит ответа. Он захочет сказать, что испугался, что тоже любит меня. Через час, когда входную дверь выломают, его, всего зареванного, будут оттаскивать от моего бледного бездыханного тела. Через два дня и его не станет, Миша не выдержит потери. Он любил меня, он желал того же, что и я, но я сдался. Все быстро началось и быстро закончилось. Ненавижу малиновое варенье, оно послужило началом нашего конца.