Со сладко-горьким привкусом.

Лучи закатного солнца едва задевают небо, которое почти погрязло во мраке. В холодном, непроглядном мраке. Они сидят на крыше вдвоем. На одной из многоэтажек в центре города, в полной тишине, пока не раздается голос одного из мутантов: — Это что, конец? Курт уже не плачет, не телепортируется весть знает куда, не пытается убежать, не бьется в истериках. Он просто смирился. Смирился, не потому что хочет этого, а потому что доверяет тому, кто сейчас сидит рядом с ним. Но почему-то в его голосе все еще звучат нотки страха, а внутри все холодеет от одних мыслей о том, что произойдёт. — Думаю, что да, — сухо бросает Питер, — осталось всего ничего, несколько минут. — Мы ведь умрем, да? — с дрожью в голосе произносит Курт. Тишина. Но ответа и не требовалось, Вагнер знал, что ответит Максимофф и боялся этого ответа. Словно пламя свечи его душа металась, столько вопросов его мучало, он боялся. Он боялся смерти. Он боялся того, что потеряет всех, кем дорожил и кого любил. Но, глядя на спокойствие Питера, он вздыхает и чувствует какое-то... Успокоение? Он никогда ранее не видел своего друга таким спокойным. Сейчас Вагнер понимает, что рядом с ним не привычный Питер, широко улыбающийся, вечно говорящий о каких-то пустяках и глупостях и отшучивающийся от всех... Нет. Сейчас рядом с ним сидит человек, со своими чувствами, эмоциями, переживаниями. Наверно как-то странно осознавать что весь мир будет уничтожен через несколько минут и ничего нельзя с этим поделать. Столько всего недоделанного, столько недосказанного. Хочется метнуться, убежать, но бежать некуда. Как говорит Максимофф "помирать, так с музыкой". — Странно все это, — Курт обхватил руками коленки, глядя на уходящее солнце. Ему почему-то очень хотелось надеяться, что он еще встретит Питера. Где-нибудь там... — Что именно? — Ну.. Ты знаешь... Ведь все закончится. И, такое чувство... Чувство незавершенности... — Вагнер немного помолчал, — ты жалеешь о чем-нибудь? Максимофф усмехнулся: — Я так и не сказал многим людям о том, о чем хотел бы сказать. А ты? — Тоже самое... — он аккуратно подполз и обнял Питера, от чего тот слегка удивился, а затем улыбнулся, проводя рукой по волосам Курта, словно боясь спугнуть его, как бабочку. — Если уж мы все равно умрем через пару минут, то почему бы не... Знаешь... Брюнет залился краской и уткнулся тому в плечо, пряча лицо и тихонько произнося: — Я тебя люблю. Питер улыбнулся, краснея. Наверно, сейчас ему хотелось закричать о том, что надо было сказать это раньше, но вместо этого, он произнес тихое: "Я тебя тоже". Оставалось одна минута и Питер не хотел ее терять, впрочем, как и Курт. Приподняв его голову за подбородок, Максимофф глянул в янтарные глаза Вагнера, на которых уже давно застыли слёзы, вместе с искренним ужасом и чем-то приятным... Чем-то сладким, что так притягивало к нему... Вагнер отвел взгляд в сторону, еще больше заливаясь краской, от чего его лицо сейчас выглядело в глазах Питера невыносимо милым. Таким чистым. Таким невинным... И Максимофф накрыл его губы своими, сливаясь с мутантом в поцелуе. Все чувства перемешались в тысячу осколков, которые не причиняли боль, а только что-то... Такое сладостное, тягучее, словно тающая карамель. И они чувствовали, как медленно тают в объятиях друг друга. Казалось, словно прошла целая вечность и время потеряло свою ценность, но на деле всего несколько секунд.

Последних секунд.