Во имя Господа... Умри с утра после завтра

Мы-грешники, те, которые носят звание братьев-близнецов. Те, которые отстаиваливали свою любовь до последнего, но так и не смогли устоять пред церковными правилами и обычиями. Нас убили словами, нас унизили перед всеми святыми. Апостолы стояли, презрительно скалясь, небеса плакали, а мы были живыми мертвецами. Нас убьют с утра после завтра, точнее, убьют меня, а ты плачешь, ты знаешь, что не сможешь без меня, а я вспоминаю эти дни... Наши с тобой дни... *-Хэй, малыш, догони меня, если сможешь! -ты смеешься, бежишь ко мне, твои чёрные блестящие и шелковистые волосы развеваются на слабом ветру, твоё личико бледное, глаза большие и карие, широко распахнуты, а в них застыло счастье... -Том, аккуратно! -и я падаю, перецепившись, а ты на меня, придавив руку, да так, что от боли потемнело в глазах, и мы все равно были самыми счастливыми людьми на земле.* -Томас РайЕрс, вы приговариваетесь к смертной казни... -Нет, не надо, убейте лучше меня! -ты плачешь, а я даже не могу тебя обнять, твои слезы-это рай, ты мой самый красивый... *-Самый нежный, самый романтичный! -пальцами по розовым щекам, нежная кожа приводит в вопиющий восторг и зависимость. От тебя.зависимость от тебя и твоих тонких пальчиков, не по-мужски изящных запястьев, почти светлых волос на руках и стройных длинных ногах, от мурашек, что покрывают твою кожу от моих прикосновений. Ты мой волшебный.* -Уведите Вильгельма из зала! -правильно, я не могу смотреть на его полные боли глаза, а свои блестят от слез и обиды за боль своей родной любимой крови, за ту желчь, которую вливают в его мозг и тело, и мои чувства вопили от боли и восторга, он был таким красивым... *Мой маленький бред, мой цветок, моя любовь... Гладить пальцами скулы, шею, руки, стирать мурашки с нежной кожи ладонями, твоё обнажённое тело наверняка кололо сухое сено, ты пах им, ты пах солнцем и любовью, ты пах молоком, ты пах ребёнком, ты был невинностью с порочными желаниями чувствовать моё тело ближе с каждым разом все больше. Любовь свела нас с ума и убила здравый смысл, мы вдвоём сходили с ума ничего не замечая, не замечая взглядов... А эти нелюди все видели, мы утопали в чувствах, и нам дали возможность полюбить сильно, до гроба, до последнего вздоха, до безумия, обоюдного, нашего с тобой безумия, общего...* -Это я виноват, не он, уведите Вильгельма! -а он смотрит на меня, будто не верит, что эти болючие слова сказал я, он будто видит во мне такого же зверя как они, но уже через секунду его лицо выражает восторг, он замирает, и замирают все... Мы смотрим друг другу в глаза, а солнце, пробившееся сквозь тяжелые тёмные тучи, гоняет маленькие пылинки, и церковь сияет, как и его глаза, мои волосы наверняка переливаются, как и его, чёрные, будто из шелка, и так захотелось пропустить их сквозь пальцы, что я даже почувствовал, как подушечки пальцев скользят по сладко пахнущим шёлковым ниточкам... *Ладонью по груди, и живот покрывают мурашки, ты вздрагиваешь, но не открываешь глаза, ладонями по бедрам, ты возбуждён. Твой член стоит, и ты не можешь отрицать того, что у тебя встал только от пары моих движений рядом и... Пальцев, я всего лишь трогал тебя пальцами. А ты стонал, но не спешил в ответ ласкать. Мы были друг для друга насколько желанными, что сводили с ума одни мысли. И опять солнце играет с пылью. Я нежен, глажу внутреннюю сторону бедра. Ты стонешь, а я сжимаю, чтобы ты чувствовал, ты примешь меня любого, с болью, которую я приношу своими пальцами. А тебе же нравится, ты изгибаешься, ты спокоен, но тяжело дышишь, твои глаза мутные и прищуренные. Запрокидываешь голову назад, а я языком по сладкой коже, такой любимой, желанной, самой нежной, ласкать любимого, до боли внизу живота, как же ты пахнешь. Сеном, нежностью, цветами, невинностью. Я говорил, что ты порочен у своих желаниях, но непорочен в мыслях. Говорил, и да, я говорил неправду, ведь тебя к этому подтолкнул я, к греху, к нашей любви, и мы обезумели вместе, стирая границы и скрепляя нашу связь навсегда, чтобы ни случилось.* -Я чувствую его боль, Святой Отец, я ощущаю её как свою, и мне тоже больно, теперь, нам вдвоём больно вдвойне. -Бог сказал: "Любовь не может быть не правильной, братья и сёстры тоже имеют право быть счастливыми. Близнецы-это один человек, отец и мать их должны понять, что нужно готовиться ко всему". Вы с ним одно целое, душу нельзя разорвать на две части, ибо человек покинет землю и оставит лишь плоть свою, духом уйдя на небеса. Я отпускают вас Дети Мои, и умру за вас, а теперь иди, и убереги свою душу, не смей потерять. Иначе покину я вас зря. *-Том, а-а-ах! -ты моя любовь, мой бред, моя плоть ноет, а ты все стонешь. Разжигаешь огонь в моём теле, и превращвешься в дикое животное, седлаешь мои бедра, закатываешь глаза, тебе хорошо, и ты проваливаешься в рай, а я горю, моё тело горит, ты сжигаешь до тла. -Охх... -направляешь меня в себя, кусаешь губы, а я, войдя глубоко, прикрывают глаза, чтобы не взорваться в сию же минуту.* -Собирайся, быстро, как только можешь быстрее! -Том! -не веришь глазам, обнимаешь, а я отцепляю твои руки, целую в покрасневший носик, и заставляю быстрее собирать вещи... Ведь мы скоро будем свободны... *-Мм-м-м, ах! -кричишь, прыгая на моих бедрах, внизу живота ноет, мне хорошо так, что плохо, ты тугой и вкусный, мокрый, как мышонок, но сводишь с ума своим сексуальным телом, ты-эстетика, красота в чистом виде: мокрый лоб, влажные волосы прилипшие к щекам и шее, капля пота, скатывающаяся вниз, зацепившая сосок, и ты, вскрикнув, обмякаешь на мне, все ещё вяло двигаясь, а белесая жидкость оросила мою ладонь...* -Билл, быстрее, пожалуйста! -Уже... *Я двигаюсь в твоём теле, целую желанные губы сладко. Дико. Ужасно жадно, а ты поддаешься, мы сходим с ума, наслаждение забирает разум и мысли, мы сгораем, и ты второй раз подряд изливаешься, а я внутрь тебя, и пыль оседает на наших влажных от пота телах...* Мы свободные люди, мы не зависим от этих продажных людей, ты забрал с собой кота Мигеля. Не можешь без пушистого друга, он либо сидит в твоём рюкзачке, либо идёт рядом, бегает в двадцати метрах, но дальше не отходит. Как же приятно пахнет мокрый асфальт. *Речка... Игривая, голубая, холодная, и не поддающаяся солнцу. Ты все так же мой бред, моя любовь... И мы мокрые, бегаем по зелёной траве и смеемся, а потом падаем счастливые и запыхавшиеся, вишни загородили нас от чужих глаз, только речка, сад, через речку лес, и наша любовь.* -А я буду скучать по этим временам, в городе такого не будет! -Знаю, но мы обязательно найдём место лучше, намного! -приглаживаю и так туго затянутые косы, и смотрю на чёрные глаза любимого брата, накрашенного, трудного, но все такого же любимого брата. Другого, но брата. И все такого же любимого.