Ты ни в чём не виноват...

POV Лухан 3 часа утра. Я проснулся из-за жажды и спустился на кухню выпить воды. Все ребята, естественно, спали. Поднимаясь обратно в свою комнату, я остановился у двери, что вела в комнату Сехуна. Оттуда доносились приглушённые всхлипы и поскуливания. Тихонько потянув за дверную ручку, я зашёл в комнату макне, дабы узнать, что за странные звуки исходят из его обители. Моему взору открылась такая картина: Сехун забился в углу комнаты, прижав к себе колени и слабо покачиваясь, плакал. — Сехуни-и, — мягко позвал его, но тот не отозвался. Тогда я подошёл к нему, сев на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, и нежно приложив ладонь к его бледной щеке, спросил: — Малыш, почему ты плачешь? Расскажи хёну. — Х-Хён… — едва слышно позвал младший, захлёбываясь от собственных слёз. — М? — Я… я такой трус. — Не понял. Объясни о чём ты, Се? — Мне снова приснился друг детства. Он говорил, что это я виноват в его смерти… И ведь он прав. Я и вправду виноват. Я искренне не понимал, о каком друге детства он говорит. Но моё сердце разрывалось от каждой слезинки, скатившейся с его прекрасного, нежного и такого любимого мною лица. Мне было трудно сдержаться, чтобы не задушить его в своих объятиях и расцеловать, но я сдержался, потому что Се точно не то подумал бы и оттолкнул. Хотя у него есть на это полное право, так как я уже давно влюблён в этого прекрасного малыша, а признаваться, конечно, не собираюсь — боюсь, не сможет принять моих чувств. — А что с ним случилось? — попыталась узнать я, и он начал свою историю: — Нам тогда было по 7 лет, и мы играли весенним утром во дворе. Мой друг Джимин предложил поесть мороженное, и я согласился. — Ты постой тут, а я схожу куплю и вернусь, — сказал Джимин, направившись к ларьку. — Ладно, — улыбнулся я ему. — И как только он вышел на дорогу, я услышал протяжный гудок машины, а затем короткое «БУМ!». Повернув голову в сторону звука, я увидел друга, лежащего в луже крови и едва заметно шевелившего пальчиками своей детской ручонкой, — всхлипнув, Сехун продолжил: — Оглядевшись я понял: никого нет. Будто все умерли, блять, и я остался один с медленно умирающим другом… — Но ты ведь ничего не сделал. Почему ты винишь во всём себя?! — не сдержавшись, спросил я. — Вот именно — ничего не сделал! Я убежал… Убежал, как последний трус! — Ну, а что ты ещё мог поделать? — снова задал вопрос я. — Что сделал бы? — переспросил меня О. — Будь я нормальным, побежал домой и оповестил бы родителей. Они бы вызвали скорую и, возможно, спасли бы его… А я вместо этого побежал в кусты и забился в сторонке, как сейчас… Хах, ничего не изменилось — всё такой же слабак. — Ты не такой, Сехун! Не смей так называть себя, слышишь? И перестань обвинять себя в его смерти. Во всём виновата эта грёбанная машина и водитель, а тебе было всего 7 лет! Любой бы на твоём месте испугался, разве нет?! — Ты… Ты, пожалуй, прав, — согласился Сех. — Конечно прав. Твой хён всегда прав, — похвастал я, гордо выпятив грудь. — А теперь баиньки, а то уже половина четвёртого утра! Деткам пора спать, — как отец сказал, указывая на несуществующие часы. — Хён, спой мне песню, я не усну без неё. Твой голос успокаивает меня. — Эх, ладно, — согласился я. Мой ответ был коротким и спокойным, хотя внутри всё бушевало от просьбы младшего. Я начал петь расслабляющую песню, которую придумал сам, думая о своём любимом Се-Се. На середине песни он начал медленно проваливаться в сон. — Маленький макнеша поплакал и уснул, — прошептал я и невесомо поцеловал его в лоб. Как только хотел встать и пойти спать в свою комнату, меня вдруг остановило бормотание Сехуна: — Лухан-хён, мне страшно спать одному. Поспи сегодня со мной. Я ухмыльнулся его просьбе и согласился. Укрыв нас одеялом, я притянул Се к себе за талию, а тот лишь сильнее прижался спиной к моей груди. — Спасибо, — прошептал он. — Не за что, — в тон ему ответил. — Я люблю тебя, хён. — И я тебя, мой малыш Сехун-и. После этих слов, мы крепче обнялись и отправились в царство Морфея…